Михаил Маковецкий - Героин

• Название: Героин
• Автор: Михаил Маковецкий
• Жанр: Иронический детектив

Я, Маковецкий Михаил Леонидович, 1954 года рождения, родился в мирной еврейской семье офицера стратегической авиации Советской Армии. За годы учёбы в многочисленных средних школах (папу переводили на новое место прохождения службы каждые два-три года) проявил себя по разному, но неизменно вызывал смех своих товарищей. Закончил медицинское училище, защищал могучий Советский Союз в качестве фельдшера, закончил медицинский институт, женился и, при помощи супруги, родил двоих детей. До 1990 года проживал в Москве, с 1990 года живу в Израиле. Приехав на историческую родину вновь попал в сумасшедший дом, в этот раз в качестве медбрата, где и работаю по настоящее время. Увлекаюсь службой в израильской армии, в подразделении, куда меня взяли после моих длительных и настойчивых просьб и написанием этой книги в рабочее время.

«Героин» — это шутливый детектив, эротический и правдивый, повествующий о великом героиновом пути, который пролегает по территории России и ведет из Афганистана в западную Европу.

---

— Причем тут экстремальный секс? Когда бригада Хомяка занялась охраной «Уникума», Аркадий выгнал всех своих охранников. А у Лены с некоторыми из них были хорошие отношения. В свое время один из них даже помог ее матери переехать из Узбекистана в Калининградскую область. Когда встал вопрос о том, что нам нужна охрана, Лена обратилась к нему. Бедняга работал за копейки в какой-то охранной фирме. Лена присвоила ему почетное звание «начальник службы безопасности аптеки и лично господина Пилюлькина», а я предложил человеческую зарплату. Кроме него в мою службу безопасности входят еще два человека, тоже два бывших охранника «Уникума». Он мне их порекомендовал, Лена подтвердила, что работники они добросовестные. Правда, при встрече с одним из них моя кукла без объяснения причин дала ему по физиономии. После чего она вставила руки в боки и заявила следующее: «Я рада, что этот бронетёмкин поносец влился в славный коллектив охранников аптеки и лично господина Пилюлькина». Потом я спросил начальника своей охраны, почему они называют этого парня «поносец». Тот ответил, что «бронетёмкиным» его называют за могучее телосложение, а громкое имя «поносец» у него появилось после того, как однажды у него прихватило живот, и когда нужно было ограждать Лену от одного пьяного посетителя «Уникума», он находился в туалете.

— Тут ты, Аптекарь, поступил мудро. Очень важно, чтобы охранники были набраны не по чьей-то рекомендации, а исходя из знакомства по прежней совместной работе. Человеческий контакт между охранником и охраняемым — это обстоятельство в высшей степени положительное.

— Кроме того Лена заберет сюда свою маму и брата, так ей спокойнее будет. Со слов моего начальника охраны, к Аркадию уже приходили люди, которые интересовались адресом Лениной мамы.

— Вот как? Значит, по следу беглого Аптекаря уже кто-то идет. Меня терзают смутные подозрения, что это наш старый друг Олигарх.

— Все может быть. Потому я спешу сюда перебраться. За твоей спиной, пожилой следователь, я как-то увереннее себя чувствую. Привык за многие годы.

— Вот в этом ты весь, Аптекарь. Как в Майями ехать, так один, а как жаренным запахло, сразу вспомнил о пожилом следователе. Ты мне лучше скажи, твой бронепоносец, он как?

— Здоровый парень, но чуточку простоват. Недавно он сидел, кроссворд разгадывал, потом вдруг мою Лену спрашивает: «Слушай, Статуэтка, а почему один и тот же город называют то Томском, то Омском?»

— Понятно. А Статуэткой, как я понимаю, твою Лену называли в «Уникуме»?

— Я сначала пытался отучить их от этого, а потом плюнул. Главное, Лена на это не обижается.

— Если бы меня назвали «Статуэткой» — я бы тоже не обиделся. Но не называет никто. Ладно, переживу. Ну а начальник твоей охраны, он как, кроссворды разгадывает?

— Он то? Он человек интеллигентный. Во время первой беседы сообщил мне, кроме прочего, следующее: «В своей работе руководствуюсь принципом «Бессмысленно — зато беспощадно. Как русский Бунд».

— Кучеряво немного, но хорошо. Когда ты меня с ним познакомишь?

— Завтра же все переедут сюда. Сегодня они заночевали у Надежды Романовны на правах старых знакомых по Узбекистану, решивших перебраться на жительство в Сков.

— А вот это очень разумно. И их появление в городе будет объяснимо, и их визиты в аптеку будут восприняты как должное. Чувствуется моя школа быть ближе к народу и ничего не стесняться. А ты, я вижу, здорово испугался.

— Здорово испугался в своей жизни я один раз. Это случилось в седьмом классе, когда меня ударило током на уроке физики. В данном же случае я просто принимаю самые необходимые меры предосторожности. Для того чтобы нормально работать, мне нужна берлога, где бы я мог спокойно отлежаться с Леной, прятать там своих людей, ну и так далее. Лучшего места, чем рыболовецкий колхоз имени Барвихи тут невозможно придумать. И потом, я почувствовал за своей спиной горячее дыхание Олигарха, а кроме пожилого следователя тут защитить меня некому.

— Да, твои рассуждения, Аптекарь, не лишены стратегического наполнения. А как же Олигарх на тебя вышел?

— Представления не имею. Но я все время чувствую его пытливый взор из своего унитаза.

— Ну ладно, с этим мы разберемся. Как любит говаривать мой новый друг Ноготь: «Пытки применяются не для развлечения пытаемого». Ты мне лучше Аптекарь другое скажи. Как ты видишь себе наши дальнейшие взаимоотношения.

— Но каждую весну вся страна стоит раком в своих огородах.

— Это точно. То сеть я не понял.

— А тут и понимать нечего. Все остается по-прежнему. Ты пожилой следователь, я твой негласный осведомитель. Я сбрасываю тебе информацию и помогаю деньгами. За это ты, руководитель театра кошек в серых шинелях, фигура масштабная и выдающаяся, не мешаешь мне эти деньги заработать.

— Погоди, погоди. Раньше ты с лекарствами что-то в аптеке своей крутил, деньги оналичивал, то да се. А теперь то ты наркотиками торгуешь. Это же масштаб совершенно другой.

— Ем с икрою бутерброд, Сразу мысль: А как народ? И икра не лезет в горло, И компот не льётся в рот. Ты такое стихотворение слышал?

— Ну. Не слышал.

— Допустим, я морфином в своей аптеке всегда приторговывал, и ты это знал. А что касается масштаба, так и ты, пожилой следователь, на другой масштаб вышел. Или я ошибаюсь?

— Ладно, уговорил. То, что ты ко мне еще обратиться собираешься, сразу понял, как только Надежда Романовна героин отдала. Я, кстати, оттуда еще пол кило взял для оперативных нужд, цыганский поселок почистил немного, а то там ко мне без уважения относились, баронесса их, Рамадановская-Рюмина, со мной беседовать не пожелала. Гордость воровская в ней взыграла, видите ли. Но как ее двух внуков с героином взял — сразу мягче стала. Да и склероз как рукой сняло, воспоминания плавно потекли, и имена, и адреса, все всплыло в памяти. Но это я отвлекся. Ты мне другое, Аптекарь, скажи. Как у тебя с деньгами? Я слышал, у тебя траты большие были, а про поступления я ничего не слышал.

— Честно?

— Обманывать ты свою Статуэтку будешь, а мне как есть говори.

— В смысле денег я почти пустой, покупка дома меня здорово подкосила. Но зато я полон творческими идеями.

— Слушай Аптекарь, если хочешь, я тебе одолжу. Даже не одолжу, а так дам, тот героин, ну, который твоя Лена везла. Ты же его, когда уезжал, с собой не забрал, для меня оставил. Я оттуда килограмм взял, три осталось. Я хотя для оперативных нужд брал, но деньги за него мне лично заплатили. Так что ты не стесняйся, если что. Тебя Олигарх, как я понимаю, со всех сторон обложил. Это раньше он героин у тебя покупал. Только не маши руками, пожилого следователя нельзя водить за нос до бесконечности. Теперь тебе твой товар сбывать, как я понимаю, некому.

— Все верно, в принципе. За материальную помощь спасибо, но с этим я пока повременю. До моей семьи в США Олигарху не дотянуться. Далеко это, да и адреса никто не знает. Даже я забыл, представляешь? Только адрес электронной почты помню, и ты его запиши. Мало ли что со мной случится, сообщишь им.

— Электронную почту твоей жены я запишу, конечно, только ты чепуху всякую не городи. Настроение у тебя, как я посмотрю, не веселое. Ныне приперся тяжкий час, как говориться. Ты это брось, у тебя Ленка беременная на руках.

— Да теперь то я успокоился. Завтра, наконец, все в новом доме соберутся. И Лена моя с матерью и братом, и охрана при них. Оборону они там быстро организуют, мой начальник охраны, хотя раньше в цирке акробатом работал, мужик толковый, уже в деле проверено. Да и в Сковской Барвихе в принципе не особенно разгуляешься, как я понял. Тут что не дом, то или Саранча, или губернатор. Так что если стрелять начнешь — тебе быстро половой акт в извращенной форме устроят. Поэтому уж эту ночь, наконец, я спокойно спать буду.

* * *

— Нет, Ноготь, я никогда не поверю, что вы не знали о моем приезде. Накрыть такой стол, не зная заранее о прибытии гостей — никогда не поверю. Кстати, как-то не ловко спрашивать, но я забыл, как зовут вашу супругу.

— Меня зовут Офелия. Так звали подругу Гамлета, если верить Шекспиру. Мои родители выходцы с Кавказа, лица кавказской национальности, так сказать. Так горячо любимые работниками милиции. Живут они в России, и, чтобы надо мной не насмехались сверстники, они не хотели дать мне какое-то из имен, которые приняты у моего народа. А дать мне чисто русское имя им не позволяла национальная гордость. Поэтому они решили назвать как-нибудь по-книжному, что, опять же, свидетельствовало бы об их высокой культуре. Таким образом я стала Офелией.

— Тебе, дорогая, еще повезло. Насколько я знаю твоего папу, он тебя и Дартаньяном мог бы назвать. В знак своего глубокого знакомство с классикой.

— Как тебе не стыдно, Ноготь! Для моего папы русский язык не родной, да и некогда ему книги было читать, он в тринадцать лет без отца остался.