Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

• Название: Никита Хрущев. Реформатор
• Автор: Сергей Хрущев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9691-0533-1

Книга «Реформатор» открывает трилогию об отце Сергея Хрущева — Никите Сергеевиче Хрущеве — выдающемся советском политическом и государственном деятеле. Год за годом автор представляет масштабное полотно жизни страны эпохи реформ. Радикальная перестройка экономики, перемены в культуре, науке, образовании, громкие победы и досадные просчеты, внутриполитическая борьба и начало разрушения «железного занавеса», возвращение из сталинских лагерей тысяч и тысяч безвинно сосланных — все это те хрущевские одиннадцать лет. Благодаря органичному сочетанию достоверной, но сухой информации из различных архивных источников с собственными воспоминаниями и впечатлениями Сергея Никитича перед читателем предстает живая картина истории нашего государства середины XX века.

---

4 июля члены Президиума ЦК посетили выставку товаров, производимых в ГДР. Отец обожал ходить на выставки, и публикации о таких посещениях появлялись в газетах регулярно. На сей раз удивило не само посещение, а порядок перечисления фамилий членов Президиума, они шли по алфавиту, отец замыкал список.

Тем вечером в Посольстве США в Москве давали прием в честь Дня независимости. Ни отец, ни другие руководители его ранга прием своим присутствием не почтили. Время пока не пришло.

Тогда же, 4 июля, газеты объявили конкурс на проект пантеона. Сооружать его собирались в трех с половиной километрах к югу от нового здания Московского университета. Туда намеревались перенести покойников из Кремлевской стены и с Красной площади, а в будущем — именно в пантеоне (на манер Парижа) хоронить достойных россиян. В ответ на мои дотошные расспросы, почему пантеон решили строить где-то на окраине, отец сказал, что с одной стороны, Москва постепенно перемещается к юго-западу, и окраина за университетом со временем станет почти центром, с другой… Он замолчал, как бы колеблясь: говорить — не говорить, но потом решился сказать: с другой, это секрет, в том месте уже некоторое время сооружается огромное бомбоубежище, где укроется правительство в случае ядерной войны. Оттуда оно будет управлять страной. Над этим убежищем и решили соорудить пантеон.

Я уж не знаю, кому пришла в голову мысль разместить оба объекта, правительственный бункер и пантеон, в одном месте. Или это черный юмор? На крайний случай и пантеон под рукой, то есть над головой. Или посчитали, что враги не сочтут подобное сооружение достойной целью для атаки, а что расположено под ним — не дознаются. Или просто органы безопасности сочли экономным совместить оба спецобъекта в одном месте? Не знаю.

Но пантеон так и не построили. Сейчас на том месте — новая библиотека МГУ, возводится элитный жилой комплекс. А подземный бункер не только выкопали, но и впоследствии соединили специальной веткой метро с Кремлем. В случае чего — спускаешься из своего кабинета на лифте, и через несколько минут…

18 июля объявили о восстановлении совместного обучения в школах мальчиков и девочек. У юных граждан это решение вызвало всеобщее ликование. Даже мы, студенты, на которых былые ограничения раздельного обучения уже не распространялись, пришли в восторг. Еще пару лет тому назад мы могли посещать вечера в женских школах лишь под присмотром преподавателей и только по большим праздникам. Конечно, это все в теории, но и теория давила на психику.

С чего Сталину пришла идея раздельного обучения, я так и не дознался. Скорее всего, с возрастом его все больше тянуло к старине. Ввел же он мундиры для чиновников всех мастей, от дипломатов до делопроизводителей в министерствах.

Отец рассказывал, как за одним из обедов Сталин заговорил об учреждении советских дворянских титулов, но не получив поддержки даже от готового на все Кагановича, больше к этой идее не возвращался.

19 июля 1954 года газета «Известия» написала о полярных станциях, дрейфующих в Северном Ледовитом океане. Первую такую экспедицию высадили на льды вблизи Северного полюса еще в 1937 году. Ученые наблюдали за погодой, за движением льдов, за соленостью воды. О каждом дне жизни «отважных полярников» рассказывали газеты. Во время войны было не до полярных станций, а в послевоенные годы исследования Арктики строго засекретили. Сталин придумал строить на ледяных полях аэродромы и с них, в случае войны, бомбить Америку. Ученым предписали досконально исследовать ледовые массивы, отобрать те, где можно соорудить постоянные взлетные полосы и сопутствующие им сооружения. Теперь от бредовой сталинской затеи отказались, исследования Арктики вновь стали просто научными исследованиями, и о жизни на полярных станциях разрешили писать без грифа «Секретно».

18 сентября 1954 года дала первый ток Камская ГЭС.

1 декабря в Ленинграде на улице Пржевальского, дом 10 открылся первый в стране магазин самообслуживания.

Квартиризация всей страны

Вслед за целиной отец взялся за жилье. После пищи крыша над головой — это то самое важное, от чего зависит жизнь человека. Весной 1954 года, еще до поездки на целину, он пишет записку в Президиум ЦК с планом перевода жилищного строительства по всей стране на современную, индустриальную базу.

К 1954 году основные технические проблемы сборного домостроения разрешились. В Москве два завода в три смены формовали на конвейерах стены домов, межэтажные перекрытия, внутренние перегородки. Грузовики-панелевозы единого общемосковского транспортного предприятия развозили их по стройкам. Монтажники единого Главмосстроя в ранее невиданно короткие сроки собирали жилые дома. Через пару-тройку месяцев после закладки фундамента обалдевшие от счастья новоселы радовались, осматривая новые жилища. Потом, оглядевшись, жаловались куда только можно на огрехи строителей. Отжаловавшись, своими руками приводили квартиры в надлежащий вид и, забыв о недавнем житье в общежитии или подвале, начинали костить начальство: и то не так, и это не эдак. Так уж жизнь устроена, человек не может и не должен быть доволен всем, если он, конечно, не покойник.

Все эти панельно-поточные новшевства пока ограничивались Москвой. Страна по старинке продолжала строить кирпичные двух-трехэтажные «хоромы» и одноэтажные дощатые бараки. Строительство дома из кирпича занимало несколько лет, таковы особенности технологии, я уже ее описывал, а потому отдавали предпочтение деревянным домушкам — их подводили под крышу за сезон. Повсеместно ведомства продолжали строить для себя и под себя, держали свои строительные тресты, свои автоколонны, заселяли в свои дома своих людей. Министерства и предприятия помощнее строили побольше, слабые — совсем мало, а мелюзга оставалась вообще ни с чем.

15 мая 1954 года Совет Министров СССР принял Постановление «О серьезных недостатках в жилищном и культурно-бытовом строительстве». 18 июля 1954 года Президиум ЦК разослал директивное «строительное» письмо всем секретарям ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов, заинтересованным министрам СССР и союзных республик. В приложении к письму полный текст записки Хрущева. Новое Постановление от 19 августа 1954 года, теперь уже совместное ЦК КПСС и Правительства СССР, конкретно предписывало: что, когда и где следует сделать. В частности, за три года построить 402 завода, производящих железобетонные детали домов, а в малых городах для тех же целей — 200 площадок полигонного типа.

1 декабря в Москве открылось Всесоюзное совещание строителей, на нем отец потребовал приступить к массовому жилищному строительству, уже не только в Москве, но и по всей стране. Как целина решала хлебную проблему, так сборным железобетонным панелям предстояло преобразовать страну коммуналок в страну пятиэтажек.

Свое выступление отец начал, как и полагается, рапортом о достижениях: за восемь послевоенных лет горожане получили двести миллионов квадратных метров жилья, селяне восстановили разрушенные немцами жилища и заново построили четыре с половиной миллиона домов, в среднем за год 25 миллионов квадратных метров и 600 тысяч домов. В истекавшем 1954 году советские люди получили 30 миллионов квадратных метров и 400 тысяч домов соответственно. Цифры огромные, но если раскинуть их на все население, на все 190 миллионов жителей СССР (примем площадь крестьянского дома за тридцать квадратных метров), то получается прибавка по 1,8 квадратных метра на человека плюс в 1954 году еще 0,2 квадратных метра. Для могилы достаточно, а для жилья — маловато.

Недавно я набрел на цифры общей обеспеченности горожан жильем, начиная с 1928 года. В 1928 году на одного городского жителя приходилось 5,8 квадратных метров, в 1932-м — 4,9, в 1937-м — 4,6, в 1940 году — 4,5. С каждым годом положение усугублялось, и это закономерно, крестьяне бросали свои дома, бежали в город, а нового жилья там не строили или почти не строили. В этом свете добавочные два квадратных метра на душу населения звучат весьма солидно, почти половина довоенного жилого фонда. Правда, от довоенного жилья мало что уцелело, начинать приходилось почти с нуля. Чтобы люди зажили по-людски, квадратных метров требовалось построить в несколько раз больше, чем имелось в стране, и не за десятилетия, а максимум — за две пятилетки.

Для этого отец предложил собрать строительную индустрию в один кулак, распространить опыт Москвы на всю страну: сотни министерских, и иных, строй— и транспортных контор объединить в одно, оснащенное новейшей техникой, строительно-монтажное ведомство. А внутри его все тоже специализировать, выстроить технологическую цепочку наподобие сборочного конвейера на заводе: одни кладут фундаменты, другие возводят стены, третьи ставят перегородки, четвертые монтируют лестницы, пятые устанавливают сантехнику. В результате качество строительства улучшится, сроки сократятся, да и расходы на один дом уменьшатся значительно.