Андрей Астахов - Крестоносец

• Название: Крестоносец
• Автор: Андрей Астахов
• Жанр: Фэнтези

Нет и не предвидится мира во вселенной Пакс. Эльфы, лишенные родины, вынуждены платить страшную дань чернокнижникам Земли Суль. Империя из последних сил борется с чудовищной нежитью, терзающей ее земли. На юге под оранжевым знаменем новой веры собираются войска могущественного Терванийского алифата. Сможет ли наш современник, удивительным образом оказавшийся в этом мрачном мире, хоть как-то повлиять на события? Что будет вести его по дорогам Пакс - любовь, долг, ненависть? И сможет ли он нести с честью это гордое звание - крестоносец? Рабочий текст, возможны изменения.

---

      - Это жестоко, Бреани. Дети ни в чем не виноваты.

      - Это еще ужаснее, чем ты думаешь. Во времена, когда существовал Аэрдвиарн, таких детей передавали высшим магам, и те при помощи специального воспитания и обучения обращали силу этого ребенка на благо всему нашему народу. Его великая сила была регулируемой и не могла нанести вред ни магу, ни окружающим. После потери родины искусство укрощать силу Нун-Агефарр было забыто, и потому такой ребенок неизбежно превращается в конце концов в ланнан-шихена или в глайстиг - свирепую нежить, одержимую черной силой, идущей из самых пучин Ваир-Анона, Неназываемой Бездны. Этого и хотят магистры Суль.

      - Ты одна из этих детей?

      - Нет, у меня нет силы Нун-Агефарр. Но я обладаю магическими способностями, и повивальные бабки сообщили об этом моим родителям. Мой отец не захотел отдавать меня вербовщикам. Папа предпочел рискнуть и не стал метить меня клеймом. Но полгода назад он внезапно умер. Новый старейшина клана рассудил по-своему. Меня пометили магической печатью и вместе еще с двумя детьми должны были передать вербовщикам. Тогда я решила бежать. Использовала оставшийся мне от отца в наследство харрас и сумела устроить Сопряжение, чтобы спрятаться в другой реальности.

      - Что такое харрас?

      - Яйцо дракона. Это могущественный магический артефакт. Если разбить такое яйцо, дух нерожденного дракона преобразуется в магическую энергию огромной мощности. Эта энергия помогла мне добиться Сопряжения, и я смогла убежать, да только не помогло мне это.

      - Постой, я одного не пойму: ты же магесса, огненными шарами швыряешься, и даже можешь открывать порталы между мирами. Так чего же ты боишься каких-то там вербовщиков?

      - Магистры Суль ведь тоже не дураки, Эвальд. Они снабжают корсаров особыми эликсирами, которые придают нашим живым врагам устойчивость к магии. Вербовщики хорошо защищены от магических атак.

      - Живым врагам? А есть еще и неживые?

      - Есть, и их немало. Поэтому нам следует быть очень осторожными. До наступления темноты нужно найти хорошее убежище. Эх, знать бы наверняка, где мы!

      - А это так важно?

      - Если мы оказались на Земле Суль или на одном из пиратских островов, нам конец, - с жестокой откровенностью ответила Домино. - А если Сопряжение привело нас в имперские земли или в одно из южных царств, есть надежда, что нам помогут. Хотя и тут нас не встретят цветами и поцелуями.

      - Это почему еще?

      - Виари и люди не любят друг друга.

      - Это неправильные люди, - сказал я, приобняв Домино. - Правильные люди любят виари. Особенно если эта виари - девушка с чудесным именем...

      - Домино. Называй меня так везде и всюду. Я попытаюсь использовать маскировочную магию, может, нас примут за обычных путешественников.

      - Ой, ну на каждом шагу геморрой в этом вашем Паксе - ты так его назвала?

      - Слушай, Эвальд, а почему ты все время говоришь "геморрой"? Это что вообще такое?

      - Это, - я почувствовал, что краснею, - это такое выражение. "Геморрой" - значит "очень большая и неприятная проблема".

      - Понятно. Ты не устал от моей болтовни?

      - Нет, я тебя готов сутками слушать. И смотреть на тебя.

      - Перестань, во имя предков, а то я рассержусь!

      - Не сердись. И если можно, последний вопрос.

      - Я слушаю.

      - Как тебе удалось почти месяц прожить в нашем мире? Ни денег, ни документов, ни друзей, ни жилья, ни работы.

      - Как? - У Домино в глазах сверкнули озорные огоньки. Наклонившись, она подняла что-то с земли и подала мне. - Смотри.

       Я взглянул - и обомлел. У меня в руках был самый настоящий российский паспорт на имя Азариной Дарьи Эльдаровны, 1992 года рождения, уроженки города Елабуга, Татарстан. С фотографии в паспорте на меня смотрела Домино. Я открыл страницу со штампом регистрации и прочитал: "Город Москва, улица Механическая, дом 6, корпус 1, квартира 112".

      - Да, нехило ты устроилась, - сказал я, догадываясь, что паспорт - это какой-то хитрый магический трюк. - Московская прописка, это тебе не хухры-мухры. Он настоящий?

       Вместо ответа Домино забрала у меня паспорт, взмахнула им у меня перед носом - и паспорт гражданки Азариной превратился в желтый кленовый лист.

      - Я так и подумал, - произнес я. - Такие штуки у нас Вольф Мессинг умел делать. Тоже, наверное, эльф был. С деньгами, как я понял, та же ловкость рук?

      - Естественно. На второй день я познакомилась с одной девушкой на рынке, и она предложила мне вместе снимать квартиру. Честно говоря, мне ваш мир не очень понравился. Он безопасный, гораздо безопаснее, чем наш, но слишком уж в нем много шума и грязи. И еще, мне было трудно общаться с другими людьми. Ты первый, к кому я почувствовала доверие.

      - Ладно, ладно, - проворчал я, очень польщенный словами Домино. - Передохнули, топаем дальше.

       Хоть клеймор и весил от силы килограмма два вместе с ножнами, но таскать его в руке было неудобно - достаточно длинная штука. Если повезет наткнуться по дороге на добрых людей, надо бы раздобыть какой-нибудь ремень и приспособить оружие для транспортировки за спиной.

       Эх, Андрей Михайлович, дорогой, не хотел я становиться твоим наследником, а пришлось. Что за сволочная штука жизнь!

       И даже думать не хочется, что кто-то будет носить этот меч после моей смерти.

       *************

       Стук топора о дерево мы услышали задолго до того, как увидели дом - добротный деревянный сруб, крытый соломой и окруженный срубными же пристройками. Высокий, почти в рост человека плотный плетень мешал разглядеть того, кто орудовал во дворе дома топором.

      - Постой-ка здесь, - предложил я Домино, а сам, положив правую ладонь на рукоять меча, направился к дому.

       Учуяв меня, яростно забрехала собака - судя по тембру лая, очень даже немаленькая и сердитая. Стук топора затих. Я подошел к плетню и заглянул за него. Во дворе, усеянном щепками и овечьим горохом, перед домом, красовалась внушительных размеров поленница, а подле нее стоял невысокий краснолицый старик с козлиной белоснежной бородкой и буйной курчавой шевелюрой, стриженной в скобку. У его ног громоздилась куча свеженарубленных дров, а в колоде торчал большой топор.

       Определенно наш, российский пейзаж. И дед, безусловно, русского, точнее старорусского образца. Эдакий кержак в домотканой рубахе и овчинной безрукавке. Странно, может быть, мы с Домино выбрались из этого самого чертова Пакс?

      - День добрый, отец! - крикнул я, стараясь перекричать здоровенного волкодава, рвущегося с привязи в другом конце двора. - Бог в помощь!

      - Чего? - Старик приложил ладонь козырьком ко лбу, рассматривая меня.

      - Бог в помощь, говорю. Не пустите ли путников передохнуть?

      - Каких еще путников? - Старик немедленно выдернул колун из колоды. - Никого не ждем, никого не привечаем.

      - Шел я тут с родственницей своей в город, да заплутал, с дороги сбился. Не скажешь, что это за место?

      - Дом это мой, вот что за место, - буркнул старик. - Погодь, собаку пойду уйму.

       Я дождался, когда дед, заперев своего четвероногого защитника в овин, вернулся обратно - опять же с топором в руке, видно, не доверял мне.

      - Говоришь, в город шел? - осведомился дед с энкаведешным прищуром.

      - Ага. Сам-то мы не местные, издалека, вот и потеряли дорогу. Ходим весь день кругами, слава богу, рубку твою услышали.

      - Одежка у тебя чудная. Ты ведь не из роздольских будешь?

      - Да можно и так сказать.

      - А по-нашему чисто говоришь, - зловещим тоном заметил старик.

      - Говорю, чего уж.

      - А сродственница твоя где?

      - Тут, в рощице ждет. Собаку твою боится.

      - А может, чего другого боится?

      - Другого? - Я вопросительно посмотрел на старика. - Чего же именно?

      - Стой тут, - велел дед и ушел в дом.

       Не было его довольно долго. Я уже испугался, что из дома сейчас покажется эдак дюжина крепких дедовых домочадцев, сынов, зятьев и сватьев, и начнется подробный допрос с пристрастием и рукоприкладством, но старик вернулся один. С неизменным топором в правой руке и с вязанкой чеснока в левой.

      - На-ка, съешь, - сказал он, оторвал от вязанки одну головку и бросил мне через плетень.

      - Это еще зачем?

      - Ешь, говорю.

      - Ты чего, думаешь, что я упырь? Так упыри днем не ходят, дедуля.

      - Много ты знаешь об упырях, теля молочный! Жри чеснок, кому сказано!

       Я поднял головку, отломил зубок, очистил от шелухи и надкусил. Чеснок был адской ядрености - не иначе, дедок его регулярно поливал концентрированной серной кислотой вместо воды.