Халлдор Лакснесс - Атомная база

• Название: Атомная база
• Автор: Халлдор Лакснесс
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1977

Роман «Атомная база» представляет собой типичный для Лакснесса «роман-искание»: его герой ищет истину, ищет цель и смысл своей жизни. Год, проведенный в Рейкьявике Углой, деревенской девушкой, нанявшейся в служанки, помог ей во многом разобраться. Она словно стала старше на целую жизнь; она поняла, что произошло в стране и почему, твердо определила, на чьей она стороне и в чем заключается ее жизненный долг.

Роман «Атомная база» (первый русский перевод вышел в 1954 году под названием «Атомная станция») повествует о событиях 1946 года, когда Исландия подписала соглашение о предоставлении США части своей территории для строительства военной базы. Влиятельные исландские круги всячески пытались помешать выходу этой книги на других языках, считая, что она вредит международной репутации Исландии. Лакснесса обвиняли в том, что он написал политический памфлет, что книга создавалась им поспешно, что ее выводы и оценки незрелы.

Тем не менее даже политические противники Лакснесса признавали высокие художественные достоинства романа. На самом деле Лакснесс работал над «Атомной базой», как и над всеми своими произведениями, очень тщательно. (Из «Предисловия» С.Неделяевой-Степонавичене.)

---

— Мы знаем, что стало с Гитлером, — сказал органист. — Народ бессмертен. Человеческий род, во всяком случае в нашу эпоху, истребить невозможно. Очень может быть, что большая часть населения земли погибнет в борьбе за более целесообразную форму общества. Очень может быть, что многие города мира превратятся в пустыню, прежде чем эта форма будет понята всеми. Но когда это произойдет, настанет новая эра расцвета для человечества.

— Слабое утешение для Исландии, если мы будем сровнены с землей и уничтожены теми, кто борется за мировое господство, — сказал развязный полицейский.

— Как политическая единица Исландия не так много значит в общей картине мира. Исландцы существуют всего тысячу лет и всегда были маленьким народом, хотя семьсот лет тому назад уже слагали героические саги. Многие империи были за это время уничтожены — и мы даже не помним, как они назывались, — уничтожены потому, что не шли в ногу со временем, когда жизнь требовала более целесообразной формы общества! Преувеличивать значение одной страны как политической единицы — это одновременно и ново и старо. Нельзя смешивать страну как понятие географическое и форму организации общества в отдельной стране. Римская империя была не страной, а особой формой вооруженной цивилизации. В то время как древний Китай был особой формой цивилизации духовной. Христианство средних веков — понятие не географическое, так же как капитализм, коммунизм, Восток и Запад. А Исландия — географическое понятие, Исландия — страна. Атомная бомба может уничтожить города, но не географию, так что Исландия останется.

— Как ты, культурный человек, можешь спокойно смотреть на то, что сровняют с землей все города мира, очаги культуры? — спросил развязный полицейский.

— Разве тебе не известно, что города тем ценнее, чем больше в них развалин? — И органист, склонившись над закипавшим кофейником, беззаботно засмеялся. — Да здравствует Помпея!

— И ты, может быть, хочешь, чтобы на месте разрушенного Лондона росли сорняки, а воронка от атомной бомбы, в которой утонет Париж, покрылась ряской?

— А почему на месте разрушенного Лондона не расти розовым кустам, а на озере, под водами которого скроются развалины Парижа, не плавать лебедям? Люди считают, что чем больше садов в городах, тем они красивее. Люди любят, чтобы их жилища тонули среди деревьев и цветов и отражались в тихих озерах. Но самый прекрасный сад — это деревня, это сад садов. Когда атомная бомба сровняет города с землей и произойдет мировая революция, тогда начнется культура деревни. Земля станет тем садом, какого никогда еще не было, какой существовал только в мечтах и песнях.

— И мы снова начнем верить в лошадей, — сказала девушка с Севера, улеглась на диван около развязного полицейского и заснула.

Глава двадцать шестая

Дом, полный несметных богатств

Когда я проснулась, был уже день. Органист с засученными рукавами, с ведром и щеткой в руках убирал комнату. Я была укрыта его теплым пальто.

— Ух, как я спала!

— Ты сама виновата, что осталась без утреннего кофе. Но ничего, скоро обед.

— Я просто удивляюсь…

— Чему? — Он, улыбаясь, смотрел на меня.

— Тому, что я проснулась в чужом доме.

— А где не чужой дом? Мы все на земле — гости в чужом доме. Но как чудесно совершать это земное путешествие!

— Даже если мир — разбойничье гнездо?

— Да, даже если мир — разбойничье гнездо! А разве это что-нибудь меняет!..

— И даже если наша страна будет отнята у нас?

— Да, даже если страна будет отнята у нас. А разве для тебя это неожиданность?

Я не знала, что ответить учителю.

— Мне больно от молока в груди, — сказала я.

— Пойди и приведи себя в порядок, а потом будем обедать.

Пока я спала, он накупил массу вкусных вещей: в одном свертке были яйца, в другом — колбаса, в третьем — вяленая рыба, в остальных — масло, сливки. На столе лежал еще один большой пакет, мне показалось, что в нем сыр. Мы уселись за кухонным столом и принялись есть прямо из пакетов.

Наконец я спросила:

— Скажи, что сделал мой друг?

— В нашем обществе существует лишь одно настоящее преступление — преступно быть деревенским жителем. Поэтому города мира будут разрушены.

— Но он чувствовал призвание… У него были далеко идущие планы…

— Да, это самое большое несчастье, какое может произойти с человеком из деревни. Вспомни Орлеанскую деву. Когда эта девушка пасла овец, знаменитые святые вдруг начали отдавать бедняжке приказания…

— Но она же спасла Францию!

— Этому я не верю. Это недоразумение. Историки сказали, что обращавшиеся к ней святые были выдуманы византийскими летописцами. Сам господь подшутил над этой девушкой, заставив ее слышать голоса святых, которых, как он прекрасно знал, никогда не существовало. Наконец бедную девушку по недоразумению сожгли. Нет ничего опаснее для деревенских жителей, чем слышать небесные голоса.

— Может быть, мой друг тоже хотел спасти страну?

— Нет, к счастью, с ним дело обстояло не так безнадежно. Когда он еще работал на сенокосе, ему послышался голос с неба: если хочешь стать человеком, бросай все, поезжай на Юг и сделайся вором.

— Насколько мне известно, он приехал на Юг, чтобы стать полицейским.

— В «Эдде» говорится, что человек не должен быть слишком умен. Твой друг думал, что лучше всего изучать методы взломщиков в полиции. Деревенские жители, святые и даже бог считают, что взломщики неплохо зарабатывают. Я много раз убеждал твоего друга прошлой зимой, что это неверно, что взломщики зарабатывают гораздо меньше, чем, например, подметальщики улиц.

— А «Северная торговая компания»?

— Конечно, такой способный и музыкальный человек, как твой друг, скоро понял, что ценные вещи хорошо прячут и деревенскому жителю нелегко ночью влезть в окно и забрать их. Если хочешь красть в обществе, где все воры, нужно красть по закону, а лучше всего — самому издавать законы. Поэтому я постоянно внушал ему, что он должен стать депутатом альтинга, что необходимо, чтобы его поддерживал какой-нибудь миллионер, чтобы он создал акционерное общество и раздобыл себе новый автомобиль и лучше всего — сделал все это сразу. Но он был слишком крестьянином и никогда до конца не понимал меня. Поэтому все так и вышло. Он считал, что достаточно создать дутое акционерное общество, заигрывать с дутым миллионером Двести тысяч кусачек и купить у него много раз краденный автомобиль, вместо того чтобы организовать настоящее акционерное общество, завести себе настоящего миллионера и приобрести прямо с завода новый автомобиль последнего образца. Другими словами, для осуществления его призвания ему не хватило знания техники этого дела. И в результате, вместо того чтобы сидеть в альтинге, он сидит в тюрьме.

— Можно ли спасти парня, не поладившего с законом?

— Всегда трудно спасать крестьян. Уложение об уголовных наказаниях существует для охраны подлинных преступников и наказания тех, кто слишком прост, чтобы понять общество. Однако все содеянное нашим другом не выходит за рамки детских преступлений, подобных краже со взломом, и утешительно, что его методы недалеки от обычной практики предпринимателей, так что осудить его было бы оскорблением для лучших людей страны. В сущности, ему не хватает каких-то ста тысяч крон, чтобы выйти на свободу.

Я подумала, что тогда все совсем безнадежно. Мои родители уже старые люди, и я уверена, что их доходы за целую жизнь не составят такой суммы.

— Не кажется ли тебе, что этот человек заслужил хороший урок, пусть испытает на своей шкуре, как плохо, когда ты так неловок и не слушаешь добрых советов, — сказал органист. — Это — единственное, что может ему помочь.

Я уже ничего не ела и все смотрела в окно на увядшие кусты вокруг дома, но при этих словах я повернулась и без обиняков заявила:

— Он отец маленькой Гудрун, и, останется он в тюрьме или нет, все равно он мой муж.

— Да, да, мой друг, — сказал органист, даже не улыбнувшись. — Я ведь не знал, как ты смотришь на это дело.

— И я до сегодняшней ночи не знала. Но ста тысяч крон у меня нет.

Он осторожно улыбнулся и задумчиво посмотрел на меня.

— Буи Аурланд, наш депутат альтинга и твой бывший хозяин, сразу же выпишет чек на эту жалкую сумму.

— Я лучше буду ждать, пока мой муж отбудет срок.

— Буи Аурланд — чудесный парень, мы когда-то вместе учились. Я знаю: он сделает это немедленно.

— Буи Аурланд — самый замечательный мужчина в Исландии. Кто знает это лучше меня, спавшей сегодня с ним?

— Послушай, мой друг. Не выпить ли нам кофе? Плюшки в пакете.

— Я сейчас сварю кофе. Ты достаточно потрудился: накупил еды, подготовил цветы к зиме, убрал в доме. Но где же портрет нашего Скарпхедина, сына Ньяля, с расщепленной головой, который назывался также прекрасной Клеопатрой? Как мне его недостает!