Александр Кошкин - Штурмовик

• Название: Штурмовик
• Автор: Александр Кошкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40654-6

Перед вами история простого русского летчика, который воевал даже в те времена, когда все прочие бойцы сдавались. А этот штурмовик воевал и тогда, когда рушился весь мир вокруг него, включая Родину — Советский Союз. Имя этого летчика ничего вам не скажет. О нем не писали газеты, его не снимали телеканалы, тем более никому не приходило в голову писать об этом человеке книги. Этого летчика зовут Александр Кошкин. Он двадцать лет воевал на лучшем в мире штурмовом реактивном самолете Су-25, совершив 820 боевых вылетов. Никто в мире не сделал больше боевых вылетов, чем наш герой. Но Александр Кошкин остался неизвестным миру и даже Звезду Героя ему «зажали», несмотря на вмешательство Владимира Путина. Почему? Потому что настоящие штурмовики воюют не за награды. Они воюют за Родину.

Евгений Зубарев

---

Откуда в Шулимова ракета пошла, я заметил, развернул машину и с ходу атаковал. Тут даже не в том дело, что отомстить надо. Надо сделать так, чтобы «духи» не вздумали головы поднять и искать шурави[2] для расправы.

Пока я из пушки расстреливал точку запуска «Стингера», как раз звено Гриши Стрепетова объявилось. Они рядом шли, на траверз Баграма строились.

Я у Григория спросил, видит ли он, куда я работаю. Он говорит, что видит. Что случилось, он спрашивать не стал — все и так по рации слышали.

Попросил я их всех хотя бы по разу отработать мою цель. Надо было, конечно, не по одному разу, да ведь боезапас-то закончился почти у всех.

Сделали они по одному заходу на тот поганый кишлак, а я передал на командный пункт координаты точки, куда Николай приземлился. По высоте там было примерно 3600, склон довольно крутой, но метров двести выше видна была вполне нормальная площадка для вертолета, сесть можно.

Передал координаты на КП, а там уже командующий армией за микрофон сел, лично указания дает. Еще бы, второй самолет за сутки теряем.

Спрашиваю Стрепетова, видит ли он место приземления Шумилова.

— Нет, — говорит. — Не вижу.

Ладно, думаю, ты полчаса назад целое ущелье не заметил, можешь и один парашют просмотреть. Спрашиваю всех его летчиков из звена по очереди, кто парашют видит?

Выясняется, что никто, кроме меня, парашюта не видит.

Командующий дает указание:

— Раз они не видят ничего, пусть уходят, что толку их там держать. Ну а ты, как, наблюдаешь?

— Наблюдаю.

— Хорошо, наблюдай.

Делаю коробочку над Колей, заодно интересуюсь у замполита, который опять наверх ушел:

— Шумилова видишь?

А там такое яркое пятно от парашюта, красно-белое, я его на склоне явственно вижу. Как можно его не видеть, не понимаю.

Но замполит отвечает, что не видит ничего.

— Гору с круглой вершиной видишь?

— Вижу.

— На ее южном склоне парашют видишь?

— Не вижу.

И Петр Шмонов, ведомый мой, тоже гору видит, а парашют — нет.

Ну что тут скажешь? Говорю им всем: отработайте вот по той дороге и тому кишлаку, чтобы «духи» не лезли к Коле, а потом уходите на базу, топливо ведь кончается.

Они вдвоем постреляли слегка, но снарядов и у них тоже почти не осталось. Улетели в Баграм.

Остался я в этом ущелье один. Конечно, страшно было очень. «Духи» ведь не идиоты, видят, что над ними происходит. Сейчас они наверняка лихорадочно приводят в порядок свои пулеметы, вытаскивают «Стингеры» из «нычек», выцеливают меня.

А мне даже маневр хороший противоракетный не сделать — я боюсь парашют из вида потерять, а кроме меня, «вертушки» поисково-спасательной службы наводить на Шулимова некому.

Так и летаю на последних каплях горючего, обмирая от каждого подозрительного дымка на склонах и прислушиваясь к системе оповещения о пуске ракеты. И что совсем плохо, «золотая стрелка», радиомаяк на кресле у Николая, отчего-то не работает — то ли поврежден маячок, то ли не укомплектовано у него кресло было.

Тут, наконец, «вертушки» показались. Начал я их на склон наводить, но все без толку. На вертолетчиков, как и на моих летчиков, тоже какое-то затмение нашло — не видят они парашют, хоть ты тресни. Я и так объясняю, и эдак — не видят, и все тут.

А у меня индикатор топлива уже красным сияет, минут на десять полета керосина осталось. Это значит, через минуту мне на Баграм разворачиваться надо, ближе здесь аэродром есть только в Пакистане.

Наконец, бортмеханик первого вертолета заметил парашют, рапортует на КП, что садится на площадку выше, которую я раньше для них присмотрел. Я по рации его рапорт выслушиваю, молча радуюсь, что нашли и сейчас заберут нашего героя.

Вот на плато сел один из вертолетов, из него выбралась группа спасения, побежали они вприпрыжку вниз за Шулимовым.

Я по-прежнему круги вокруг этого хребта наматываю, прикрываю группу от возможного нападения. На индикатор топлива стараюсь не смотреть, чтобы лишний раз не расстраиваться.

Но через минуту-другую понимаю, что-то возятся они слишком долго. Спрашиваю, что случилось, почему не взлетают.

— Саня, пилота забрали, но мы сейчас еще раз сходим, парашют заберем. Жалко его «духам» оставлять, полезная вещь.

Тут я, конечно, не выдержал:

— Вы охренели, что ли?! У меня топливо на нуле, я вас тут вечно прикрывать не могу! Пошли на взлет!

Командующий на КП крякнул, в нашу светскую радиобеседу вмешался:

— Ну ты, «три двойки», не матерись так в эфире. Спокойнее.

— Да какое не матерись, товарищ командующий! Сейчас еще одну машину можем потерять, а они парашют спасают!

— Тебе навстречу уже пара «грачей»[3] вышла, на прикрытие, сейчас тебя заменят.

— Понял вас. Наблюдаю взлет «вертушки».

— Взлетели? Тогда давай уходи, набирай высоту.

Проводил я взглядом «вертушку» с Колей, начал тянуть машину вверх по-максимуму. Дотянул до шести километров, а дальше «грачи» не годятся — кабины у нас негерметичные, тяжело работать выше шести километров.

Сделал аккуратный вираж, пошел на Баграм тихонечко и через несколько минут увидел свой аэродром. Успел предупредить КП, что пойду на посадку с ходу. Там народ догадливый, все сразу поняли и оперативно мне место расчистили.

И очень вовремя — только я вышел на глиссаду, первый двигатель делает так: «пу-у-у». И встал. Потом то же самое сказал мне левый. И наступила тишина — никогда я такой тишины еще не слышал в полете.

Но Су-25 — это классная машина, настоящий фронтовой штурмовик. Размах крыльев позволяет обходиться без двигателей, просто планировать, как большая птица, без единого взмаха крылом. Вот я и спланировал на посадочную полосу, а крыльями, что интересно, тоже особо не махал.

Сел в итоге без ошибок и приключений.

Народ, конечно, выбежал на поле поздравлять с успешной посадкой — механики, летчики. Обнялся со всеми, как в последний раз, потом поехал на КП, докладывать командующему по итогам операции.

А через два часа на КП и Колю Шулимова привезли — живого, без единой царапины.

Коля тоже сразу обниматься со мной полез:

— Видел тебя над собой, — говорит. — Знаешь, Саня, очень придает уверенности, когда товарищ рядом.

А сам так нервно хихикает, будто щекочут его.

— Ты чего веселишься так, Коля? — спрашиваю его.

— Я серьезен, как инфаркт! — отвечает он и опять хихикает. Нервов Николай, конечно, в этом бою потерял достаточно.

Потом он рассказал, почему у него в катапульте «золотая стрелка» не сработала и не смогла сразу навести на него группу спасения. Если честно, Коля у нас немного разгильдяем был. Поэтому он не пристегнул НАЗ,[4] как положено пристегивать перед полетом. Тот и отвалился во время катапультирования вместе с радиомаяком.

И остался Коля на снежном склоне с пистолетом в кобуре и отвагой в глазах. А больше ничего у него не было, хотя в НАЗе для таких ситуаций много чего полезного имеется.

Залег Коля среди камней и приготовился дорого отдавать свою жизнь. Говорит, хорошо сверху видел, как лезут к нему душманы, но после каждой атаки наших самолетов возвращаются на позиции, оттаскивая раненых и убитых.

— Оказывается, от бомбовых ударов, да и даже от работы пушек ущелье таким эхо отзывается, что уши закладывает. После твоей последней очереди меня там, похоже, контузило, — жаловался Коля.

А ближе к вечеру, после ужина, пошли мы с Колей к Грише Стрепетову на задушевную беседу. Карты принесли, показали все, как было. Гриша очень расстроился, ведь его ошибка стала одной из причин, по которой Колю сбили. И хорошо еще, что так все бодро для Коли закончилось, что не забили его там тяпками аборигены.

Непростая в итоге беседа получилась, но мы договорились, что будем Гришу подтягивать в точности ориентирования на местности и в других дисциплинах.

Хотя, конечно, ошибся Гриша не только потому, что подготовка у него хромала. Главная причина — волновались все тогда здорово. Психологически тяжело лететь туда, где только что, у тебя на глазах, твоего же товарища сбили. Ведь и тебя могут сбить точно так. Страшно это понимать.

Но работать надо.

От советского информбюро ЗАЯВЛЕНИЕ ТАСС

Внимание международной общественности привлекают события, которые происходят в настоящее время в Афганистане и вокруг него. И это не случайно. В стране осуществляется курс на национальное примирение, который находит все более широкую поддержку среди всех слоев населения, вызывает позитивный международный резонанс. Постепенно налаживается общенациональный диалог, в котором участвуют представители различных политических сил. Известно, что от вооруженной борьбы уже отказались многие тысячи ее участников, десятки оппозиционных групп, с другими ведутся переговоры о прекращении боевых действий. В Афганистан возвратились около 40 тыс. афганцев, оказавшихся за пределами своей родины. Обнадеживает и то, что существенные сдвиги, благодаря конструктивной позиции ДРА, достигнуты и в политическом урегулировании положения вокруг Афганистана.