Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста

• Название: Америка глазами заблудшего туриста
• Автор: Сергей Иванов
• Жанр: Путешествия и география

Это грустная и забавная история туриста, попавшего из агонизирующей Украины в Америку периода экономического затишья.

Надеюсь, что описание приключений среднестатистического «совка», гражданина Украины, предположительно русской национальности, среднего возраста, православного атеиста, совершенно беспартийного, космополита, не оскорбит национальные и религиозные чувства украинских патриотов, евреев и латиноамериканцев. Но даст некоторое представление о жизни непрошеных гостей в Америке и о самой стране. (Штаты Нью-Йорк (NY), Нью-Джерси (NJ) и Флорида (FL).

С надеждой на Ваше понимание, чувство юмора и безграничную терплячiсть. Ваш согражданин, то бишь, товарищ по несчастью

Сергей Иванов.

---

— Слушай, дорогая! Я работал всю неделю на дерьмовой работе, а деньги получу только в понедельник. Так что извини.

Дорогая учла это обстоятельство, но не отстала.

— О.К, тогда дай мне дайм. Пожалуйста, сэр. (dime, т. е. 10 центов).

Пришлось дать. Подруга осталась довольна и пожелала мне хорошего дня.

*«Entering the system. To enter, place your token into the ternstile slot and walk through. All other people… A token-booth clerk will then open a special gate.»

*Пропускная система. Чтобы пройти, опустите свой жетон в щель и проходите. Все другие люди… Клерк в киоске, продающий жетоны, откроет вам специальные ворота.

Я спустился на остановку. Станция была безлюдной и обшарпанной. В будке-конторке сидела такая же подруга, как попрошайка у входа в подземку, только наряженная в униформу работника метрополитена. Мы были одни на этой станции. Пропускные вертушки особого препятствия не представляли. Покупать их бронзовые шайбы, чтобы проходить к платформе, уже поднадоело. Деньги имелись, но станция была такой засратой, что я решил просто перепрыгнуть через препятствие, как частенько поступают чёрные ребята. Подойдя к барьеру, мне стало любопытно, наблюдает ли за мной шоколадка из своей стеклянной будки. Я обернулся. Она, как будто я её позвал, подняла голову и безразлично взглянула на меня. В этой ситуации стало как-то неловко проигнорировать её служебное присутствие и перепрыгнуть через вертушку.

— Сестрица, закрой глаза! — обратился я к ней.

— Зачем? — вяло удивилась она.

— Моё дело попросить, — подумал я, и, уперевшись руками на перилах прохода, поджал и перекинул ноги на другую сторону барьера. Уходя к платформам, я взглянул в её сторону. Она едва заметно, укоризненно покачала головой и снова уткнулась в чтение.

Вечером, я взял у кого-то из ребят велосипед, прихватил рюкзак и выехал на поиски того кондитерского места, о котором рассказывал Володя. По его описанию, было рядом со станцией сабвэя Fort Hamillton. Ехать туда от нас было неудобно, необходимо переходить на другую линию. Поэтому велосипед в этом случае был самым подходящим средством.

Когда я приехал в нужный район, уже темнело. Пришлось немного покружить вокруг. Но скоро, по запаху и прочим внешним признакам, я отыскал саму пекарню. Прямо перед зданием цеха, у оживленной проезжей дороги, стояли несколько пластиковых контейнеров с откидными крышками. Стоило мне заметить их, как стало ясно, что это именно то место, о котором говорил Володя. Вокруг контейнеров деловито копошились людишки. Приблизившись, я убедился, что это мои соотечественники, и тоже с велосипедами. Я наблюдал за ними со стороны, глазами случайного прохожего. Первое впечатление складывалось не очень-то хорошее, так как, назначение контейнеров было общеизвестно. Но вечерние сумерки и место исключали эти моральные издержки. Здесь просто никто на такое не обращал внимание.

Я приблизился. Ребята уже упаковывали добычу. Спросил их: что хорошего здесь есть? Мне деловито разъяснили, что сегодня весь ассортимент в наличии, и главное, есть сегодняшняя продукция. Рекомендовали обращать внимание на дату изготовления. Упаковав свои трофеи, они уехали. Я остался один.

Встал на пластиковый ящик и заглянул в контейнер. Тот оказался почти полон: однотипные бумажные коробки с прозрачным верхом и стандартной этикеткой, содержащей информацию о наименовании, цене и дате. Я поглядел на эту беспорядочную кондитерскую кучу, и немного поколебавшись, приступил к отбору. Сначала, я руководствовался только датой происхождения. Затем, заметив однообразие моего выбора, вернул некоторые экземпляры обратно и разнообразил ассортимент другими сортами. Весь этот процесс занял лишь несколько минут, так как мой рюкзак вмещал в себя лишь несколько коробок.

Занимаясь этим делом, я невольно посматривал за редкими прохожими. Их реакция на происходящее у контейнеров, была более чем положительной. Они вообще ничего не замечали, и никак не реагировали. Я успокоил себя тем, что если не придавать значения месту нахождения этих кондитерских изделий и учесть, что содержание и качество их ничем не отличается от тех, что продаются в любой бруклинской лавке, то ничего страшного во всём этом нет. Обратно ехал с полным рюкзаком за спиной. Было уже совсем темно.

Ребята оказались дома, смотрели телевизор. Чтобы забросить свои трофеи в холодильник, нужно было переместить в нём кое-какие продукты и освободить пространство. Я попросил ребят подвинуться. Взглянув на запасы, они поинтересовались — откуда? Ответил: из одной кондитерской лавки, где когда-то работал пару дней. Отдали в связи с истекающим сроком реализации. Ребята дружно угостились и признали: продукт заслуживает место в их холодильнике. Валентин поинтересовался: случайно ли угощение, или возможны систематические поставки? Я выразил надежду на регулярность и объявил всем, что они могут чувствовать себя свободно в потреблении этих тортов. Процесс потребления начался незамедлительно. Валентин дал особенно положительную оценку торту с орехами. Дружелюбно обещал показать мне завтра одну фруктовую лавку, где в определенное вечернее время можно щедро загрузиться фруктами, сносного качества в широком ассортименте и бесплатно.

В субботу утром, когда я проснулся, ребят уже не было. Вероятно, они в этот день работали. Тортов, однако, в холодильнике тоже почти не было. Оставили мою долю. Справедливо.

Два дня, субботу и воскресенье, я просто отдыхал, далеко не ходил, подумывал, начинать ли следующую неделю работать в этой ковровой конторе? Перспектива — снова попасть под руководства молодого молдавского жида (простите, но иначе это не назовёшь) меня очень напрягала. Да и денежка уже кое-какая была. Можно сделать перерыв и поискать чего-то получше.

Зашел в гости к Юрию на Е 2-ю. Его дома не было, но двери открыл один из его соседей-земляков и пригласил зайти. Он, и еще один представитель Закарпатья, расположились на кухне с полу галлоновой бутылью сухого калифорнийского вина. Мне предложили быть третьим. Из их разговоров о работе, я понял, что все они работают у одного еврея, уроженца Закарпатья, то бишь, у земляка. Далее весь разговор свелся к технологии кирпичной кладки. Разлили по стаканам остатки вина, поступило предложение пойти в магазин и перейти к более существенным напиткам. Я сослался на неотложные дела и расстался с ними.

Прошел до Е 14-й улицы, на спортплощадки. Там было людно. Все теннисные корты заняты. В этом теннисном любительском движении выделялись две школы: советская и китайская. Игроки, имеющие какой-то опыт, обзаводились учениками разных возрастов и, как могли, но не бесплатно, давали им уроки тенниса.

Традиции культурной революции и развитого социализма устойчиво прижились на теннисных кортах бруклинского коммунального парка. Сеток на кортах уже не было. Насколько я мог, впоследствии судить — таковое нетипично для американских спортивных парков. Здесь игроки приносили свою сетку. Обычно, это была забота тренера. А наигравшись, по-хозяйски снимали сетку, укладывали в сумку и уносили с собой.

Смешно и грустно было наблюдать, как двое чудаков, судя по языку — американцы, дождавшись, когда на одном из кортов закончили играть, с любительским энтузиазмом заняли корт.

Но спустя несколько минут, русскоговорящий теннисный учитель, закончив переговоры со своим учеником, собрал мячи и стал снимать сетку. Сетка повисла. Изумленные игроки приостановились и поинтересовались: в чем же дело!?

Хозяин сетки, не менее удивленный их наивным вопросом и английским языком, короткой фразой и убедительными жестами довел до их американского сознания тот простой факт, что сетка его личная. И он не может оставить ее. По реакции неудовлетворенных игроков было видно, что им трудно понять такие правила пользования общественными кортами. Короче говоря, американские посетители этого бруклинского спортивного парка, едва находили себе место в условиях советско-китайских традиций.

Тем не менее, теннис здесь был достаточно популярен. Взрослые и дети, евреи, китайцы и русские до темноты состязаются и дают друг другу уроки, совершенствуют свой любительский теннис и сбрасывают лишний вес. Гармония.

Воскресенье убил походом с Сашей-старостой на Брайтон пляж. День был жаркий и безветренный. Но с океана поддувал свежий ветерок, шумно гудел прибой. Разговаривать было трудно — приходилось почти кричать, Людей было много и над пляжем стоял гул прибоя и голосов. Просторная песчаная полоса пляжа плотно усеяна разноцветными телами. Найти тихое место невозможно. Оставалось единственное удовольствие: искупаться. Торчать на пляже мы не стали. После океана ополоснулись под душем и поднялись на деревянную прогулочную набережную. Здесь также было полно полураздетых гуляющих.

В будние дни, на деревянной прогулочной палубе просторно: лишь спортсмены-бегуны, да праздные пенсионеры. Это деревянное, добротно сколоченное сооружение, тянулось вдоль берега, далеко в сторону полуострова, обозначенного на карте как Coney Island. Любопытным белым туристам, без десяти долларов, на всякий чёрный случай, гулять далеко в том направлении не рекомендовалось.