Брайан Джеймс - Грязный лгун

• Название: Грязный лгун
• Автор: Брайан Джеймс
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01016-3

Он старается быть незаметным. Он замкнут и молчалив. Но иногда ему хочется, чтобы его услышали и поняли. И тогда он становится несносен.

Учащийся средней школы Бенджи, по прозвищу Щенок, не вынеся жизни с матерью-алкоголичкой и мерзким отчимом, сбегает к отцу. Но и здесь встречается с трудностями. Нет главного — доверия. Отношения с ребятами в школе тоже довольно напряженные.

Оскалившийся на весь мир Бенджи затаился в своей мрачной норе, словно дикий зверь. Он старается быть как можно более незаметным, не доверяя никому и находя спасение лишь на страницах своего дневника. Когда демоны затаенной правды пожирают его изнутри, дерзкому Щенку ничего не остается, как ослабить оборону и впустить в сердце новое, неведомое, искреннее…

---

Я могу это сделать сам. Мне никто из них не нужен, чтобы помочь мне исчезнуть.

Может, мой сон означает, что никто не будет преследовать меня?

Может, он говорит мне, что у меня есть шанс? Я уже достаточно пришел в себя, чтобы куда-то рваться, и сейчас слишком темно, чтобы бродить по лесу, поэтому похоже, что я здесь по-лю-бому застрял.

В трубке, лежащей рядом, осталось еще немного травки, осталось от той, что была, когда я только пришел сюда.

Я решил, чтй это именно то, что мне сейчас нужно.

Этой ночью громко шумит ручей, Он напитался водой от прошлых дождей, он все еще бежит по камням и поваленным деревьям, и я думаю, что мне необходимо увидеть его. Мне необходимо посмотреть на луну, плывущую вниз по течению, и я надеюсь, что она поможет стереть образ выпученных кроличьих глаз из моей памяти.

Мне необходимо просто смотреть на нее и думать, что она прекрасна.

Мне нужно знать, что все в мире может непредсказуемо измениться в одно мгновение, потому что при свете звезд я начинаю думать, что если мир всегда будет приносить мне только разочарования, то, может, я больше не захочу в нем жить.

Когда мы становимся ангелами

14 часов 48 минут. Вторник

Через дорогу моя школа выглядит такой спокойной; если смотреть отсюда, невозможно угадать, что происходит в ее стенах — ни малейшёг го намека иа то, как ученики нетерпеливо перекладывают бумаги с места на место в ожидании звонка с последнего урока, который завершит для них еще один день их четырехлетнего тюремного заключения.

Я спрятался в кустах на другой стороне улицы, наблюдая, выжидая достаточно долго, пока не буду уверен в том, что меня никто не заметит, что ни один учитель случайно не выглянет в окно и не поймет, что засек того, кто прогулял урок, даже не догадываясь, что прогулял целый день.

Тогда бы они начали кричать мне из окна, вышли бы за мной, если бы я их проигнорировал, и повели бы к директору, где бы я им сказал, что они не могут мне указывать, так как я даже не имею отношения к этой школе, и что я вообще сюда больше не приду.

Так что это важно, чтобы меня не заметили.

Если меня засекут, я разминусь с ней и мне придется сидеть в кабинете, а замдиректора будет делать вид, что слишком занят, чтобы заставить меня ждать, а она пойдет в спортзал в одиночестве, даже не зная, что я был здесь.

Если бы не Рианна, я бы даже близко не подошел к этому месту.

Я обещал ей вчера, что позвоню.

Я дал ей слово, что я ее не ненавижу, так как мое вчерашнее поведение было обыкновенной игрой. Потом я ей не позвонил, а сегодня не появился в школе, и, должно быть, она думает, что я ей лапшу на уши вешал, когда обещал все это.

Все автобусы ждут на стоянке. Двигатели включены, и я слышу их гудение через дорогу, словно слаженный хор машин, готовых вспахать всю землю.

Когда появляется очередная машина, я уже готов рвануть к ним, я готов перебежать дорогу.

Я не обращаю внимания на то, что мне сигналит водитель, когда я пулей мчусь через желтую пунктирную разметку, я не обращаю внимания на его гневные окрики, доносящиеся из окна, когда благополучно достигаю другой стороны. Потому что все это чушь собачья, раз я видел приближающуюся машину и знал, что успею пробежать перед ней, а водитель — обыкновенный придурок, который злится по любому поводу.

Когдая подхожу к школе, все еще звенит звонок.

Кирпичные стены оживают, взрываясь тысячами голосов — их обладатели были вынуждены преимущественно молчать целый день в течение нескольких уроков и теперь освободились от необходимости молчать по расписанию.

Я иду по улице, а не пробираюсь через толпу, которая сейчас растет в дверях внутри школы.

Я спокойно добираюсь туда, где пройдет она, прислоняюсь к стене. Она, наверное, этого не ждет, хотя я больше двух недель встречал ее здесь.

Из школы начинают выходить ученики, я смотрю на их ноги, высматривая пару джинсов с волочащейся по земле бахромой, высматривая веревочки от свитера, обмотанные вокруг маленьких рук. Я считаю их, когда они проходят мимо меня, и считаю их по две и по четыре, и мое сердце стучит быстрее, когда число становится больше, потому что я знаю, что она подходит ближе. Но когда наконец я вижу ее, для меня это все равно неожиданно.

Она идет медленно, опустив голову, ее рюкзак перекинут через плечо, а в переднем кармане до сих пор хранится сухая травинка.

— Рианна! — кричу я, когда она проходит мимо меня — достаточно далеко, потому что я засмотрелся на нее.

Она повернулась спиной к солнцу, чтобы посмотреть на меня.

— Ты не позвонил, — произносит она тихо, когда другие ученики проходят между нами; её лицо грустное, и я говорю ей, что я виноват, взглядом прошу у нее прощения, и ветер сдувает волосы с моего лица.

Я подхожу к ней, и она кладет руки иа пояс, слегка сводит плечи и прижимает подбородок к ключицам, раскачиваясь из стороны в сторону, поджидая меня.

Я тянусь к ее рукам.

Мне ни о чем не надо думать, все происходит само собой, как это было у Авери, но в отличие от него у меня за этим ничего не стоит, у меня нет другой причины, кроме желания почувствовать ее руки в своих.

— У меня была жуткая ночь… и день, — говоpю я, и она перестает дуться уверяет, что все в порядке.

— Я думала, что не увижу тебя сегодня, — говорит она. — Я расстроилась из-за этого.

Я говорю ей, что я тоже переживал, поэтому и пришел сейчас.

Я не хочу, чтобы она уходила от меня, я не хочу провожать ее в спортзал, где она исчезнет в облаке талька, и мне снова придется стать Щенком, а не Бенджи, пока я вновь не увижу ее.

— Рианна… — Я жду, когда она посмотрит на меня, жду, когда она поднимет голову, и наши глаза встретятся, и я чувствую, как мы становимся одним целым, соединяясь только посредством глаз и рук. — Пойдем куда-нибудь?

— Сейчас? — удивленно спрашивает она, глядя в сторону спортзала, куда уже шли другие девочки.

— Или нет, или потом, я не знаю… — говорю я, но на самом деле я хочу сказать «да», на самом деле я хочу сказать «сейчас».

— Неважно, — говорю я — это было глупо, я был эгоистом, думая, что она согласится.

— Нет, хорошо, — говорит она, глядя в небо, глядя на облака, а не на меня. — Хорошо, пойдем Сейчас, — повторяет она.

Рианна отпускает мою правую руку и крепче сжимает левую, уводит меня оттуда, где мы стояли, как статуи, и ведет меня обратно к школьному коридору, где несколько человек еще стоят у своих ящиков, собирая последние нужные веши, прежде чем отправится их автобус.

— Мы пойдем ко мне, — говорит она, когда мы несемся по коридорам. — Дома нет никого, и я могу позвонить маме на работу и сказать, что неважно себя чувствую.

Я даю ей увести себя туда, куда она захочет, потому что мне достаточно просто быть с ней.

15 часов 07 минут. Вторник

Мы лежим на подушках дивана в ее гостиной, деревья, растущие под окном, скрывают полуденное солнце, в экране выключенного телевизора видны наши отражения — мы робко лежим, раскинув руки в стороны, говорим тихо.

Я чувствую запах Рианны на подушках, в воздухе, во всем доме витает ее едва уловимый запах, слабый намек на нее ощущается во всем.

Ее дом совсем не похож ни на один из тех домов, где я жил. Все убрано, нигде нет грязной посуды, кофейный столик не завален бумагами, вокруг не разбросаны журналы, не валяется обувь. Везде чистота, идеальный порядок, отчего я чувствую себя грязным.

— Хочешь пить?

Я не смотрю на нее, я смотрю на ее отражение, вижу, как она смотрит в мой затылок, вижу себя, как я наклонился вперед, мои волосы похожи на грязные связанные концы швабры, я вижу, как за ними мелькают мои глаза, когда я качаю головой, говоря «нет». Мне интересно: почему она вообще пустила в дом такого человека, как я?

Я вижу, что она пытается найти, что сказать.

Я даже не пытаюсь.

Я не должен был даже приходить сюда. Я не знаю, на что я рассчитывал, как это могло помочь мне или ей. Она должна была быть на тренировке, делая все, что положено. Она не должна быть со мной здесь, живя в пустом экране телевизора.

Рианна прикасается к моему плечу, и я вздрагиваю, будто молния пробежала по моей спине, как ожог; делаю глубокий вдох, а тогда ее рука останавливается, и она улыбается, и я вспоминаю, что она здесь.

— У тебя будут неприятности из-за того, что ты пропустила тренировку? — спрашиваю я. Я вижу, как она подбирает под себя ноги, обхватывает их руками и кивает. — Прости, это моя вина.

— Все в порядке. Я хотела побыть с тобой.

Я улыбаюсь: мне смешно, потому что я не хочу быть сам с собой и я не понимаю, почему она этого хочет, почему эта девушка, такая красивая, изящная, популярная, чей дом украшен наградами и почетными ленточками, хочет быть здесь, со мной, сломленным человеком.

— А ты… разве у тебя не будет неприятностей из-за того, что тебя сегодня не было в школе?