Сергей Иванов - Остров Невезения

• Название: Остров Невезения
• Автор: Сергей Иванов
• Жанр: Современная проза

Это дождливая островная история о людях, оказавшихся по разным причинам неспособными побеждать и быть хозяевами на родине, которую хватко подмяло под себя алчное бычьё, а поэтому, вынужденных тихо выживать в чужих странах.

События настоящей истории происходят в Англии, в 2000–2001 годах. Участники — преимущественно граждане Украины с их горячей «любовью» к своим отечественным слугам «народным», личными переживаниями, шпионскими ухищрениями и неизбежно угасающими, под воздействием времени и расстояния, эмоциональными связями с оставленными близкими и с самой родиной-уродиной.

По сути, в таких странах, как Украина, эта категория потерянных граждан представляет собой отчётливо сформировавшийся многомиллионный социальный слой — «заробітчанє». Игнорировать такое массовое явление невозможно, ибо большинство этих сограждан по своим качествам ничем не хуже, а порою, и более образованы и порядочны, чем украинские нардепы (народные» депутаты), президенты и прочая «элита». И они достойны внимания и уважения, хотя бы за ту школу выживания, через которую неизбежно проходят на чужбине.

Я надеюсь, что непатриотичные настроения участников этой истории будут правильно поняты, и трезво сравнимы с официальной национально-патриотической вознёй, истинными мотивами которой являются лишь власть, корысти ради.

Эта история также и о том, что изначально общая планета Земля оказалась гнусно поделена и перегорожена всевозможными политическими, идеологическими и религиозными границами-заморочками с проволочными орнаментами, разделившими людей на союзников и врагов по их гражданству, которое те не всегда сами выбирают.

О том, что все и всё в этом мире взаимосвязано, что независимо от идеологии и гражданства, у всех людей единая биология. Мы едины, независимо от национальности и языка, хотя бы в том, что все мы осознанно или неосознанно, в той или иной степени, нуждаемся в понимании, ищем близкого, себе подобного, страдаем от одиночества.

А рядом с нашим видимым материальным миром, вероятно, существуют ещё и другие невидимые тонкие миры, которые также полны живых душ, и они также взаимосвязаны с нами и влияют на нас…

Эта история подобна записке, вложенной в бутылку и запущенной с острова в океан миров и душ…

С искренней надеждой, что бутылку когда-нибудь кто-нибудь выловит, записку прочтут, и мировая взаимосвязь станет прочнее и гармоничней.

Сергей Иванов.^{[email protected]}

---

А тем временем, наш автобус пристроился к автомобильной очереди, заползающей на платформы, уходящие в пасть тоннеля. Заполненные автотранспортом платформы, поволокли в закрытом, освещённом и вентилируемом пространстве. Насколько я мог догадываться, нас перемещали под проливом Ла-Манш на рельсах, каким-то электровозом. Закрытое пространство усугубляло чувство беспокойства, ибо с подводной лодки никуда не денешься, и даже бутылку с запиской и надеждой на спасение не выбросишь.

Изучив свою паспортину, я обнаружил в нём появившийся, неразборчиво втиснутый штамп, позволяющий мне работать в Великобритании до 20 часов в неделю.

Остановку состава на побережье острова все восприняли как достижение какой-то цели. Выехав на свет Божий, мы вздохнули с облегчением.

Дальнейшее движение автобуса продолжалось по левой стороне дороги, но это не смущало наших польских водителей. Ожидаемого британского дождя или густого тумана не было, солнца тоже. Стояла пасмурная январская погода, которая соответствует нашему ноябрю. Автодорога и автомобили, в сравнении с немецкими и бельгийскими, показались мне поскромней, появилось ощущение, что мы попали в мрачное королевство, отстающее в своём левостороннем движении от соседнего континента лет на пять. Дорожные указатели, на более доступном мне английском языке, оповещали о населённых пунктах, среди которых я знал только Лондон. Одинокие фермерские хозяйства со строениями из серого камня имели вид объектов очень частной собственности уважительного возраста. Границы хозяйств убедительно чётко обозначены полосой густорастущего кустарника или проволочной оградой. Людей не видно, словно их давно заменили духи, которые продолжали заботиться о живых, пасущихся овцах и коровах. Радует глаз лишь сочная, на удивление зелёная для января месяца, трава. Кроме редких заправочных станций, никакого иного придорожного сервиса или намёка на гостеприимство. Автомобили с иностранными номерами — редкость, признак того, что индустрия туризма на острове переживает сезон печали. В общем, складывалась картина заторможенности, серости и затхлости. Не скажу, что на меня эта атмосфера подействовала угнетающе, скорее успокаивающе.

Ближе к Лондону движение оживилось, серых невзрачных строений — больше, зелёных лугов — меньше. На уличных дорогах пригорода нашему автобусу стало тесно. Вынужденно замедленная езда позволяла разглядеть улицы и прохожих. Кварталы старых строений из тёмного кирпича, конторы и лавки мелкого бизнеса с незатейливой рекламой, очень напоминали мне Бруклин. Но на этих более тесных и старых улицах наблюдался иной, не американский ритм и настроение. Так мне показалось из автобуса, в моём состоянии.

Центральная часть Лондона вокруг вокзала Виктория отличалась от жилых кварталов окраин. Здесь, помпезная архитектура и уличный ритм вполне соответствовали старой имперской столице. Но общая атмосфера всё же отличалась некой манерной отсталостью от Европы и Америки.

Наш польский автобус прибыл на вокзал Виктория, но припарковался и высадил нас не на автобусном терминале, а в укромном месте между железнодорожным и автобусным вокзалами. Нетрудно было заметить суету среди встречающих и догадаться о регулярных, мелких контрабандных передачах-доставках.

Не имея ни пенса местных денег, мы отыскали ближайший обменный пункт. За сотню американских долларов каждый получил всего по 57 местных фунтов. Перейдя на железнодорожный вокзал, с намерением оставить там сумки, мы оказались в большом торговом пассаже, отыскать в котором камеру хранения не так просто. Поднялись эскалатором на второй этаж и среагировали на указатель к Мак Дональдс. Нужно было оглядеться и собраться с мыслями. Мой попутчик и потенциальный одноклассник по колледжу, остался за столиком, а я отправился за стандартными порциями американского массового питания.

Эта вокзальная кормушка — место очень людное, и наблюдение за окружающими давало некоторое представление о том, куда мы приехали. Потребив продукт и сосредоточившись на первоочередных задачах, мы отправились к камере хранения, где за одну большую ячейку для двух наших сумок, пришлось скормить автомату пять фунтов. Спустившись в основной зал, я ознакомился с телефонами, они требовали монеты или карточки телефонной компании. Пришлось купить карточку. Там же я получил консультацию о разновидностях местных телефонных компаниях, об их телефонах и карточках. Мне продали за пять фунтов карточку, которая наиболее широко применима. Получив какие-то советы, я с благодарностью отметил терпимость и вежливость всех, кого я о чём-либо спрашивал.

Телефон, после набора лондонского номера, издал сигналы вызова, но не привычные продолжительные гудки, а короткие, прерывистые. Я воспринял это как островную шутку-заморочку для гостей.

На прерывистые звонки ответила жена нашего приятеля, сообщила о его отсутствии, но дала его мобильный телефон. Этот телефон ответил, и я мог слышать не только нужного мне человека, но и шум питейного заведения. Он коротко пояснил суть мужского мероприятия, в котором был очень занят, и назвал станцию метро, где готов нас встретить.

Если бы мы обратили своё внимание на адрес колледжа, которому мы оплатили своё обучение и проживание, то кто-нибудь подсказал бы нам, что это совсем недалеко от станции Виктория. Упомянутый земляком паб, шум которого я отчётливо расслышал, уже увлёк нас в иное направление. Произошёл первый сбой в программе нашего обучения.

Замешкавшись в центральном зале вокзала в поисках выхода к станции метро, мы оказались объектом внимания пышнотелой цыганки. Она деловито приблизилась к нам и не попросила, а настоятельно посоветовала дать ей пару фунтов.

Я уже начал осознавать, что полученные мною 57 фунтов за сто долларов, это ничто в условиях Лондона. Зрело подозрение, что это далеко не последний британский сюрприз, заготовленный для прибывающих сюда гостей. Своим обращением мадам затронула больную тему.

— Честно говоря, мне не нравится ваша идея, мадам, — ответил я ей.

— Тогда дай хотя бы фунт! — невежливо советовала она мне.

— Скажи, пожалуйста, почему я должен дать тебе фунт, а не ты мне?

— Потому что у тебя есть деньги, ты мафия, — уверенно заявила она, — вон какая цепь у тебя на шее.

Это была забытая серебряная цепь, сделанная приятелем в ювелирной мастерской и подаренная мне перед отъездом, с просьбой выяснить, как его грубоватое ювелирное изделие оценится в краю далеком. Её уверенное заявление о моих мафиозных материальных возможностях сконфузило меня. Первой мыслью было снять и отдать ей эту цепь. Приятель стоял рядом и посмеивался над нашими дебатами об отмывании двух фунтов. К нему она не приставала и не просила подать ей.

— Извини дорогая, ты меня с кем-то путаешь. Попроси своих пару фунтов у кого-нибудь другого, вокруг полно народу.

Не дождавшись её реакции на мой отказ, и не желая продолжать этот дурацкий разговор, я поспешил удалиться, но вдогонку снова услышал от неё что-то о мафии. Мой попутчик стал называть меня цыганским бароном, а меня понесло в больную тему о мафиозно-бюрократической форме государственного правления в Украине и своей абсолютной непричастности, неудачности, неприкаянности…

Мы вышли на улицу в противоположную сторону от станции метро и даже запамятовали, куда вообще направлялись. Среди пешеходов я заметил неторопливо гуляющих двух бобиков, то бишь, местных полицейских. Эти должны всё знать, — подумал я. Один из них оказался не очень, но всё же чёрным. Я обратился к ним, и молодой, улыбчивый, чёрный полицейский охотно отозвался.

— Не подскажите, где здесь ближайшая станция метро?

— Противоположный выход из вокзала, — показал он направление.

— А вы не знаете, где находится Волтомстоу центр?

— Да, знаю. Вы как раз отсюда сможете по линии метро Виктория, в восточном направлении, без пересадок доехать до этой станции, она конечная.

— А пешком туда добраться можно?

Мой вопрос развеселил их.

— Нет, это слишком далеко для пешего перехода. Откуда вы?

— Из Украины, — коротко и неохотно ответил я.

— Ага! Динамо Киев? — весело отреагировали оба полицейских. — Как давно вы в Лондоне?

— Часа три, как пересекли канал.

— Добро пожаловать в Соединенное Королевство! — пожелал нам дружелюбный бобик, и снова указал, как пройти к станции метро.

Спустившись в неглубокое метро, вспомнили о другой станции, где нас обещал встретить земляк. Отыскали на карте нужную линию, станцию и обратились в кассу. Там я просто назвал станцию, и мне ответили, сколько это стоит. Билетики в виде бумажных карточек с магнитной полосой оценивались по два с чем-то фунта. Машинально переводя эти суммы в украинские денежные единицы, мы получали опустошительные для нас результаты. Взглянув, как другие пользуются этими карточками при прохождении к поездам, мы также вставили свои карточки в щели пропускного турникета, прошли сквозь и получили карточки на другой стороне турникета. Процедура показалась нам странной, как и многое другое.