Н Князев - Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны.

• Название: Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны.
• Автор: Н Князев
• Издательство: Товарищество научных изданий KМK
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004

---

Только в октябре месяце генерала Унгерна доставили в столицу Сибири — Новосибирск. Разные источники о последних минутах жизни Унгерна почти тождественны. Как будто бы до суда с Унгерном большевики обращались хорошо. В Новосибирске его содержали не в грязной тюрьме, а в особом доме под усиленным караулом.

Есть данные, что большевики предлагали генералу Унгерну службу в красной совдивизии, но это предложение им было отвергнуто. В день суда зал судебного заседания был переполнен военными и штатскими. На суде генерал Унгерн появился чисто выбритым, одет в неизменный свой княжеский тарлык с Георгием на груди. На вопросы суда отвечал коротко, определенно и выразил суду неудовольствие на ненужную судебную волокиту, так как он поступил бы с судьями гораздо проще и короче. Правда, и над ним суд был недолгим и вынес постановление: “К высшей мере наказания — расстрелу”.

Наутро следующего дня генерала Унгерна вывезли на грузовике за город и расстреляли. До самого конца жизни Унгерн оставался спокойным и смерть принял как храбрый солдат и буддист, веря, что смерть его — переход в лучшее состояние.

В Шанхае пришлось видеть фотографию, на которой были сняты трое лам. Один старый лама благообразный, почтенный. Это, как мне объяснили, настоятель одного из наиболее почитаемых монастырей где‑то в Бирме. Другой — противоположность — маленький ламенок, так лет 15–17. Посередине высокий, худой лама лет 42–45 и до поразительное™ похож на Р. Ф. Унгерн — Штернберга. Молодой ламенок, типа “завки” (половинки), якобы является сыном генерала Унгерна от брака его с китайской принцессой.

Легенда говорит, что высшие ламы Монголии не остались безучастными к судьбе бога войны. Они следили за его жизнью и, когда его привезли в Новосибирск, то, зная заранее, что его там расстреляют, они купили алтайских шаманов, чтобы они теплое, еще не подвергнутое разрушению тело бога войны вывезли в горы, где их ожидали искуснейшие да — ламы. Они оживили его, залечили раны и через Тибет доставили в один из почитаемых и стариннейших монастырей в Бирме, куда был перевезен и сын генерала Унгерна из Пекина.

По существу легенды ничего не могу сказать. Но на фотографии, несомненно, подлинный Унгерн. Если это — искусная инсценировка фотографа, по чьему‑то заданию, то ее нужно признать весьма удачной.

Не допускаю мысли, чтобы Новосибирское ГПУ, расстреливая генерала Унгерна, было так наивно, что не убедилось в его смерти и глубоко и, пожалуй, скрытно не закопало бы его тело. Слишком ответственная на них была возложена задача. Тем не менее, факт с фотографией остается фактом. Судя по времени, когда я видел фотографию (1937 г.), его сыну — если он был и есть — могло быть примерно 16–17 лет.

Баронесса Е. П. Унгерн — Штернберг, внесенная в фамильную биографию (изд. 1940 г., Рига), вероятно, жива и, повидав ее, можно было бы пролить свет на легенду, но ни обстоятельства, ни средства не позволили этого сделать. Говорят, что она живет при дворе императора Пу — И в Чанчуне, на вдовьем положении.

Судьба русских семей, бежавших из Урги 3 или 4 июля ушли из Урги последние тыловые унгерновские части. Никто не подумал о судьбе тех русских, коим не улыбалось попасть в руки большевиков. Даже не позаботились о семьях своих офицеров, оставленных на произвол судьбы. Когда до Урги дошли сведения, что Карнаковку на Иро заняла Кубанская красная дивизия, то в ночь с 4 на 5 июля началось бегство из Урги.

Более просто думающие побежали из Урги по пути на Хайлар и все благополучно до него добрались. Большая же группа “высокомыслящих” решила двигать через Гоби на Калган. По пути длинному и трудному. Эту группу возглавлял барон П. А. Витте. В нее входили семья И. А. Лаврова — 2 человека, В. Ф. Торновской — 3 человека, барона Тизенгаузена — 2 человека, А. И. Заплавного — 2 человека, Попова — 2 человека и еще несколько человек, а всего насчитывалось до 20 душ обоего пола и разных возрастов, от 5 до 50 лет. Группа барона Витте пошла южными путями но, когда отъехала от Урги верст на 70–80, получены были сведения, что китайцы если и не убьют русских, то не пропустят в Калган. Тогда на совете было решено остановиться в верховьях р. Орхона, где много леса, воды, хорошие пастбища, вырыть землянки и перезимовать, дожидаясь лучшего времени. Но спокойно жить не давали мелкие вооруженные монгольские отряды, зараженные большевистскими идеями и способами расправы с белыми.

Группа П. А. Витте начала кочевать с места на место, спасаясь от монгольских банд. Так она прокочевала весь июль и август. Еще в начале похода отделился зять барона Фитингофа, Борис Волков, и прибыл в Харбин. От него я и узнал о печальной судьбе своей семьи. Заплавный и Попов также отделились, прибыли в Ургу на милость красных.

В начале сентября месяца большая группа красных монгол арестовала всех русских белых группы барона Витте, обобрала их и доставила в Ургу. В Урге главным комиссаром оказался некий Васильев. Нужно сказать правду, что он не был особенно свирепым и старался действовать в рамках законности. Никого из задержанных не посадил в тюрьму. Через несколько дней семьи И. А. Лаврова, баронов Витте, Тизенгаузена и Лисовского отправили в Троицкосавск, предоставив им льготу ехать в собственных экипажах и лошадях под охраной.

Мою жену В. Ф. Торновскую вызывали раза два на допрос и в конечном результате сообщили, что “ее муж, полковник Торновский, благополучно привел отряд через горы Хэнтэй в Хайлар”. Поострил на этот счет не в свою пользу, что меня упустили. Больше ее не трогал, и она иголкой стала добывать себе и детям хлеб.

В Монголии в разных местах было арестовано до 30 человек, и большинство из них были отправлены в Россию. Из этих лиц, заслуживает быть отмеченным военный инженер подполковник Франкман. Прекрасный инженер и души человек. Он исправлял телеграфную линию в Цэцэнханском аймаке.

Только в Иркутске И. А. Лаврова и барона Тизенгаузена посадили в тюрьму, а из нее отправили в Новосибирск. Барона Витте с семьей в тюрьму не посадили, а отправили на родину, куда‑то в район Новочеркасска. Впоследствии его назначили заведующим опытным полем (агроном по образованию) и он с семьей благополучно вышел из монгольской эпопеи.

Барона Тизенгаузена и подполковника Франкмана недолго продержали в новосибирской тюрьме и выпустили на свободу. Франкмана заставили работать по своей специальности военного инженера, но скоро опять арестовали за помощь белым. В тюрьме он заразился сыпным тифом и умер. Барон Тизенгаузен с женой уехали в Иркутск, где жена открыла “салон дамских нарядов”, а муж был при ней в качестве рассыльного.

Судьба И. А. Лаврова сложилась тернистой. Его как будто бы освободили по обвинениям в Монголии, но как крупного политического деятеля отправили в Москву в качестве свидетеля по делу партии эсеров. В Москве И. А. Лаврова заключили в Лубянскую тюрьму, из которой выхода не было. Но судьба была к нему милостива, и он через год был освобожден. В освобождении сыграла большую роль его высокая квалификация как финансиста. При образовании Бурятско — Монгольского правительства не оказалось подходящего человека (знание края и условий) для замещения должности министра финансов. Буряты, знавшие И. А. Лаврова по Иркутску, выдвинули его кандидатуру. ГПУ не видело препятствий к назначению, и Лавров из “смертника” превратился в министра финансов Бурятско — Монгольской республики в г. Верхнеудинске, в каковой должности он пробыл больше двух лет, наладив бурятам весь финансовый аппарат. Потеря зрения вынудила И. А. Лаврова уйти в отставку. Два сына и дочь, жившие в Америке, нажали все кнопки, дошли до сенатора Бара и добились того, что И. А. и С. О. Лавровым был разрешен выезд из СССР и въезд в САСШ.

В 1932 г. Лавровы проездом оказались в Харбине и в нем застряли. Из Харбина перебрались в Циндао, где Ив. Ал. и скончался. Виктория Фридриховна Торнов- ская с тремя детьми оставлена была в Урге, но жила она на положении “зачумленной”, так как русские избегали ее общества, боясь навлечь гнев новых хозяев страны. Ее приютила в полутемной комнатушке семья Першина75. Она зарабатывала хлеб шитьем белья на красноармейцев.

Я из Харбина перебрался в Калган, имея в кармане 2500 зол. руб. от продажи земельного участка на углу Церковной и<.. >76 улиц, который я случайно приобрел в 1918 г. В Калгане я вошел в соглашение с американской автомобильной фирмой “Неель”, которая за 1 ООО кантонских сер. долл. послала в Ургу специальный автомобиль за семьей и взяла на себя содействие получить разрешение на выезд, на что мною ассигновалось еще 500 зол. руб.

Комиссар Урги Васильев выпустил мою семью из Урги, и она благополучно в ноябре 1921 г. прибыла в Калган. Семьи Заплавного и Попова возвратились добровольно в Ургу. Оба они, как и многие другие (Владимиров и пр.), как монголоведы, оказались полезными большевикам и устроили свою жизнь неплохо.