Н Князев - Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны.

• Название: Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны.
• Автор: Н Князев
• Издательство: Товарищество научных изданий KМK
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004

---

Получив донесение и опросив по отдельности обоих монгольских всадников, у меня не оставалось сомнений, что какие‑то части появились. Оставить невыясненным вопрос в срочном порядке нельзя было. Унгерн эту ночь ночевал, кажется, у “нечесаного ламы”, а Резухин был болен — осложнилась рана на руке.

В распоряжении штаба была формируемая сотня из бурят, которой еще не дали назначение. Командир сотни, хорунжий из бурят (фамилию не помню) — боевой, толковый офицер. Срочно вызвал его, дал подробные инструкции и приказал немедленно выступить, имея двух проводников — монгольских всадников, кои прибыли с донесением. Перед утром проводил сам лично полусотню в 55 всадников. Только с рассветом заснул в юрте штаба, не раздеваясь.

Проснулся от громкого разговора в юрте. Открываю глаза и вижу сердитого генерала Унгерна. “Куда и зачем, полковник, загнали бурятскую полусотню? Не знаете разве, что мне сейчас каждый всадник нужен?” Я обстоятельно доложил о посылке полусотни в Хэнтэй и подчеркнул, что северо — восток от Урги меня давно беспокоил, но генерал Резухин не находил это направление опасным. Не уверен в том, что там появились большевики, возможно, что монголы посчитали за красных идущих белых с Руси, чтобы присоединиться к нему, генералу Унгерну и если это так, то формируемой сотне неплохо сделать пробег в 50–60 км для тренировки и боевой спайки. “Не много ли, полковник, философии?” Повернулся и вышел из палатки.

Вечером на другой день было получено донесение от командира полусотни, что он встретил русско — бурятскую группу в 62 всадника, идущих в Ургу на службу к генералу Унгерну и с ними вместе возвращается. Пошел доложить приятную новость Унгерну. Выслушав доклад, Унгерн сказал: “Хорошо, можете быть свободным…” Вот, пожалуй, один из характерных случаев отношения Унгерна к работе своего начштаба. Уходя в поход в Гоби, не давал никаких инструкций, и его слова были: “В походе в Гоби Вы мне не нужны. Во всех затруднительных случаях совещайтесь с генералом Резухиным”.

Я старался возможно меньше видеться и говорить с генералом Унгерном. Ежедневно вечером, на восьмушке листа в рапортичке кратко, четко писал о том, что сделано за сутки. Такой порядок нас обоих устраивал. Между других дел заняло у меня два дня производство дознания о действиях подполковника Лауренца, о чем речь будет в следующей главе.

Мое ранение в бою 17 марта вывело меня из строя больше, чем на два месяца. За это время совершилось много событий, но я в них не принимал участия, а был лишь сторонним наблюдателем. Офицеры, навещавшие меня, передавали, что делается в дивизии и Урге. Ни Унгерн, ни Резухин не нашли нужным навестить меня и поинтересоваться состоянием здоровья и моими нуждами. Со своей стороны, и я ни разу ни с чем не обращался к ним. Знаю, что выдавали очередное жалование, но мне его послать, очевидно, забыли, а я не напоминал. Жил на то, что собрал после ограбления меня китайцами. Жена зарабатывала искусной иглой, да любезностью интенданта Рериха, отпускавшего по моим требованиям мясо, муку и рис.

Работа штабная, боевая и ранение не вызвали ни порицания, ни одобрения со стороны генерала Унгерна. Такое безучастное отношение к личной жизни сотрудников не было только в отношении меня, а вытекало из сущности натуры Унгерна.

Жизнь в Урге.

Указом Богдо — гэгэна были сформированы пять министерств: внутренних дел, военное, финансовое, юстиции и иностранных дел. Председателем Совета министров назначил популярного перерожденца Манджушри — ламу, военным министром — Сун- дуй — гуна.

Манджушри — лама в своей жизни далеко стоял от всяких гражданских, а тем более, военных дел. Не имел никакого административного опыта. Все министры по европейским понятиям были люди малокультурные и неопытные. В качестве советника к Манджушри — ламе был прикомандирован барон Витте — агроном по образованию, человек высокой культуры и порядочности во всех отношениях. На его плечи и легла вся организационная работа всех министерств, но он сам в большинстве вопросов не разбирался, и вышло, что хромой вел слепого. Органы монгольской власти во всем были послушны генералу Унгерну.

Первой и главной работой Монгольского правительства было добыть деньги, а их добыть было неоткуда. Вероятно, по совету барона Витте и с согласия генерала Унгерна к министерству финансов был прикомандирован в качестве советника финансист и большой администратор И. А. Лавров. Через месяц И. А. Лавров выпустил денежные знаки на сумму, если не изменяет память, 250000 “янчан” (рублей). Чтобы подкрепить “бумажки”, сделаны были шаги к началу разработок золотых приисков “Монголор” в отрогах Хэнтэя.

Брошенные китайцами хлебные поля по Орхону и Иро приказано было взять на учет. Дело это попало в умелые руки некоего Котельникова, который при благоприятной обстановке сумел бы использовать хлебные поля в лето 1921 г., но последующие события изменили все начинания правительства. Тем не менее, Котельников уберег от порчи водяные мельницы, собрал и сохранил зерно, наладил выпечку хлеба. Ему в помощь мною был назначен поручик Н. Н. Владимиров.

В Урге китайцами построена была мощная радиостанция на горе Мафуска. При уходе из Урги китайцы наспех попортили аппараты станции. В Урге нашлись русские радисты, которые сумели привести в порядок радиоприемник, но машины радиоуправления за неимением частей бездействовали. Радисты наладили прием мировых телеграмм, и они ежедневно размножались на литографском камне и поступали в части войск и в министерства без обработки. Ни Монгольское правительство, ни его советники, ни генерал Унгерн не понимали важности пропаганды.

Я пытался наладить дело пропаганды, будучи в штабе генерала Резухина. В Урге при Русском императорском консульстве была прекрасно оборудованная с русскими и монгольскими шрифтами типография. Китайские солдаты за время хозяйничанья в Консульском поселке и при бегстве рассыпали кассы со шрифтами и попортили машины. Машины исправить удалось скоро, но на разборку сваленного в кучу 150–200 пуд. шрифта потребовалось долгое время. Назначил К. И. Лаврентьева заведующим типографией. Он усердно взялся за приведение ее в рабочее состояние, но с назначением в распоряжение атамана Казанцева сдал типографию Смолеву (член городской управы Троицкосавска), который так и не закончил приведение ее в рабочее состояние до сдачи Урги большевикам. Они, выписав специалистов из Верхнеу- динска, уже через месяц после занятия Урги выпускали десятки тысяч пропагандистских листовок на монгольском языке. Большевики понимали силу пропаганды.

Имелся в Урге большой кожевенный завод, принадлежавший Русско — азиатской компании и, как еврейское предприятие, был конфискован и пущен в ход большим специалистом — стариком Гордеевым. Гордеев — в прошлом крупный кожевник — заводчик на Волге. Он быстро и продуктивно наладил работу завода, благо сырья было реквизировано у китайских купцов огромное количество. Пошивочные мастерские изготовляли из замши и шавро отличные куртки и галифе. Сапожные мастерские из юхтовой кожи шили сапоги. Когда Гордеева за маловажный проступок повесили, то завод принял ургинский абориген Попов.

Единое командование в Халхе.

На всей территории Халхи к марту 1921 г. находились самостоятельные белые отряды. В Урге и на восток и юг от нее господствовала Азиатская конная дивизия. В районе Ван — хурэ и на север от него — полковник Казагранди. В районе Улясу- тая — Хубсугула — группа офицеров во главе с подполковником Михайловым. В районе Кобдо до границы России — есаул Кайгородов. Последние три группы в силу вещей и обстоятельств охотно подчинились большому и сильному в моральном и материальном смысле генералу Унгерну.

Полковник Казагранди по своему почину уже в феврале прислал офицера к генералу Унгерну с докладом и изъявлением подчинения и просил помочь его отряду посылкой оружия, патронов и зимнего обмундирования. Все просимое ему было послано. Посланы были ему полномочия на производство мобилизации и от Монгольского правительства — полномочия на реквизицию для военных надобностей.

В Улясутае шла большая склока среди отдельных начальников. Туда был послан атаман Енисейского казачьего войска Казанцев с большими полномочиями, а немного раньше него — капитан Безродный — чинить суд и расправу над офицерами в Улясутае. Атаман Казанцев увез с собою все вооружение и обмундирование на 300 человек. Район действий Казанцева указан был как Улясутай — Хубсугул — Урян- хай. В конце апреля месяца или в мае была установлена связь с отрядом есаула Кайгородова. От него приезжал полковник Сокольницкий.

Таким образом, к маю месяцу все белые отряды, действующие в Монголии, подчинились единому командованию генерала Унгерна, имели твердую и прочную материальную и, пожалуй, моральную базу.