Михаил Герчик - Солнечный круг

• Название: Солнечный круг
• Автор: Михаил Герчик
• Издательство: Беларусь
• Жанр: Детская проза
• Год: 1970

О жизни ребят одного двора, о пионерской дружбе, о романтике подлинной и мнимой рассказывает новая повесть Михаила Герчика.

---

— А куда ты второе «Д» денешь? — ехидно спросил я. — Не может же одна буква обозначать и «И» и «X»! Это будет совсем другой шифр, цифровой! Тот, каким судья Жаррикес в конце концов и прочел записку.

— М-да, не пойдет… Ну, а слово «Рыжий»? Все пять последних букв разные: «Я, О, В, С, Е». Попробуем?

— Валяй, — уныло пробормотал я. — У меня уже голова раскалывается. Хоть бы какой намек на ключ… Бессмыслица…

— Вообще ты, конечно, прав, — согласился отец, торопливо записывая буквы. — Но ведь наши дешифровальщики находили ключи к самым сложным шифрам важнейших немецких документов… Опять ничего не вышло. Проверим слово «Витька».

— Так то — дешифровальщики, а то — мы с тобой, — вздохнул я.

— Так то — матерые фашистские разведчики и штабисты, а то — ученик шестого класса, — усмехнулся отец.

И так, усмехаясь, он составлял и переставлял эти проклятые буквы, и постепенно улыбка начисто сползла с его лица.

— Ничего не получается, — наконец признался он. — Использовать цифровой метод, не зная, какие цифры выбрал тот, кто писал записку, — дело безнадежное: можно набрать сотни и сотни тысяч вариантов. Чтобы все их проверить, нужна электронная вычислительная машина, на это даже самой длинной человеческой жизни не хватит. Так что, сынок, не огорчайся, давай лучше расшифруем нашу колбасу, думаю, что с этим мы справимся гораздо успешнее. А потом ступай к Виктору и скажи ему, что посылать друзьям шифровки без ключа — это просто… гм… не годится.

Отец отодвинул листки в сторону и нарезал колбасу. Пахла она так аппетитно, что я потянулся за куском. Задел рукавом записку и совершенно отчетливо увидел слово: «сегодня». Это было настолько неожиданно, что я зажмурился и замер, так и не дотянувшись до колбасы: а вдруг открою глаза и ничего не увижу!

— Хлеба возьми, — сказал отец, — и не стой столбом: голодный останешься.

Я осторожно приоткрыл глаза и в узкую щелочку разглядел все то же: «сегодня». Оно никуда не исчезло, не растворилось, не испарилось, но я на всякий случай прочел еще несколько слов, чтоб уж быть абсолютно уверенным, что разгадал шифр правильно, а потом бессильно шлепнулся на стул и захохотал, завизжал, зарычал, замолотил ногами по полу…

— Что с тобой, Тимка? Опять эта шифровка?

— Какие же мы, папка, дураки, — простонал я. — Считали, переставляли, придумывали разные системы… Да Витьке они и не снились! Это же обыкновенный зигзаг, шифр для первоклассников. Зигзаг, понимаешь?

— Ничего не понимаю. — Отец пожал плечами и потянулся к шифровке, но я быстренько сунул ее в карман.

— Извини, но это — секрет. Я не имею права его раскрывать. А шифр я тебе объясню на любом примере. Я почему-то сразу не обратил внимания, что буквы написаны в два ряда. Видал, строчки стоят одна под одной, а между рядами — две пустые клеточки. Теперь берется любая фраза. Например: «Сегодня папа едет в командировку», — и записывается в две строчки, вот так:

с г д я а а д т к м н и о к

 е о н п п е е в о а д р в у.

Сообразил, как ее надо читать? По диагонали, вверх-вниз, вверх-вниз… А следующая фраза заполнит промежутки, и, если читать не зигзагом, а подряд, получается бессмыслица. Понятно?

— Понятно, — улыбнулся отец, щедро намазывая колбасу горчицей. — Все гениальные изобретения и открытия обычно предельно просты. Но я сегодня действительно уезжаю в командировку. Я уважаю твои секреты, однако, согласись, должен хотя бы знать, что в них нет ничего дурного. Иначе я просто не имею права уезжать.

— Я тебе даю честное слово, что в этом нет ничего плохого, — в рифму, почти как Витька, сказал я. — Поверь, я охотно дал бы тебе это прочесть, если бы не приказ. Это ведь не мой секрет…

— Ладно, ладно, — отец подвинул мне бутерброд, — я тебе верю.

В записке было написано: «Сегодня в двадцать один третий тринадцать вниз два длинных три коротких пароль щит и мечь ответ черная стрела шифровку уничтож немедленно все». Слова «меч» и «уничтожь» были написаны с ошибками. Теперь я мог голову дать наотрез, что автор шифровки — Витька, хоть он под ней и не подписался.

Значит, так: в девять часов вечера я должен зайти в третий подъезд, по тринадцати ступенькам спуститься в подвал, найти там железную дверь, постучать, как условлено, назвать пароль и…

…И вот она, эта дверь, холодит кончики моих пальцев, и я стучу два раза с расстановкой, три — подряд, готовый к тому, что сейчас за ней раздастся оглушительный хохот, но вместо этого слышу свистящий шепот:

— Пароль?

То ли это темнота на меня подействовала, то ли таинственный голос, но я вдруг почувствовал, что у меня мурашки поползли по коже. Я наклонился туда, где должна была находиться замочная скважина, и прошипел:

— Пароль — «щит и меч». Ответ?

— «Черная стрела».

ЗАГОВОРЩИКИ

В двери с тихим скрежетом повернулся клюя, я толкнул ее, шагнул вперед и услышал справа от себя чье-то прерывистое дыхание.

— Восемь шагов прямо и налево, — сказал все тот же голос, и я подумал, что дозорный положил камешек за щеку, чтоб его не могли узнать; вообще-то голос похож на Жекин.

Еще раз пожалев, что не взял фонарик, я коснулся левой рукой бетонной стенки, изрытой круглыми раковинами, и осторожно, шаркая ботинками по земле, пошел вперед.

«Неужели они снова решили меня разыграть? — думал я, напряженно всматриваясь в темноту. — Натянули поперек прохода веревку? Налили смолы или краски? А может, какая-нибудь яма? Нет, не должно бы. Где-то тут сарайчики, какая яма…»

Затхлый, застоявшийся воздух першил в горле, щекотал в носу. Стена была шершавой и пыльной, на руку налипала паутина, одни раз из-под ладони скользнуло что-то быстрое, противное, но я побоялся оторвать руку, чтоб не потерять направление. Держась у стены, я, по крайней мере, назад смогу выбраться, если почувствую, что дело плохо…

Под ботинками скрипели мелкие камешки, битое стекло. Над головой, в канализационной трубе, глухо булькала вода. Издали доносился непонятный, загадочный шорох. За спиной учащенно дышал невидимый часовой. И я почувствовал себя средневековым заговорщиком, который пробирается глухими катакомбами на встречу с друзьями. Не хватало только черного плаща и кинжала.

Сделав положенные восемь шагов, я нащупал вытянутой вперед рукой, что стена кончилась, осторожно повернул влево и… отшатнулся. Волосы дыбом встали у меня на голове, и я зажал рот, чтоб не закричать от ужаса: из чернильной темноты прямо на меня смотрел пустыми глазницами оскалившийся череп с перекрещенными под ним костями. Череп светился зловещим зеленоватым светом, словно срисованный с трансформаторной будки, но срисованный так здорово, что мог бы напугать кого угодно.

Но уже через мгновение я взял себя в руки. Вы ждете, что я закричу и ринусь назад, как сонливая девчонка? А сами будете ржать и улюлюкать мне вслед?! Дудки, не дождетесь! Знаем мы эти штучки, сами такие делали. Добавили в зеленую краску фосфора, вот он и светится в темноте. Конечно, от неожиданности испугаться можно, но вида я вам не подам, даже не ждите!

В это время за моей спиной раздался голос часового:

— Он пришел, командор!

— Пусть войдет! — откликнулся кто-то из глубины — Витька, наверно, кому ж еще у нас носить такой пышный титул! — и череп исчез. Распахнулась дверь, на которой он был нарисован, и в узком проеме блеснул свет.

Я вошел, готовый к любым неожиданностям, и остановился на пороге небольшого сарайчика. Его освещала только одна свеча, коптившая, как паровоз; по углам лежали густые тени, рассмотреть, что там находится, было невозможно. В центре стоял облупленный кухонный столик, немножко не соответствовавший торжественности момента, за ним, в полумраке, — четыре неподвижных, как статуи, фигуры со скрещенными на груди руками, в белых балахонах и с масками на лицах. Маски были тоже размалеваны фосфорной краской, и я невольно улыбнулся: эта мрачная компания словно сошла со страниц приключенческих книг о пиратах и привидениях, она запросто могла бы занять первое место на любом новогоднем карнавале! Но я тут же постарался придать своему лицу серьезное выражение, тем более что из-за моей спины выступил еще один тип и присоединился к стоящим за столом.

Ростислава и Казика я узнал мгновенно: один самый длинный, другой самый маленький. Похоже, что часовым была Лера — вот обормоты, не мог кто-нибудь из ребят в темноте поторчать, заставили девчонку, а сами тут из себя капитанов Флинтов и Робин Гудов изображают! Ну, а кто из оставшихся двоих Витька, а кто — Жека?

Несколько минут вся пятерка молча смотрела на меня, словно я с луны свалился, а не пришел по их приглашению, и я так же молча смотрел на них.

Игра начинала мне правиться: очень уж не похожа на те, в какие мы играли в моем старом дворе, в пионерском лагере, в школе… А он молодец, Витька, котелок хорошо варит! С выдумкой…