Валерий "Валико" - Волчья стая

• Название: Волчья стая
• Автор: Валерий "Валико"
• Жанр: О войне

 Летом 1963 года в заливе Неелова на побережье моря Лаптевых были обнаружены останки погибшего моряка. Рядом с ним лежала металлическая бляха. Надпись на изъеденной временем пластине свидетельствовала, что ее владелец унтер-офицер кригсмарине, то есть военно-морских сил Германии времен Третьего рейха.

Кто был этот моряк - и, главное, - каким образом он мог оказаться так далеко на востоке, до сих пор неизвестно.

В 1968 году, в том же заливе, недалеко от поселка Тикси, волны вынесли на берег полупустую бочку с керосином, имевшую маркировку кригсмарине. А спустя семь лет, в 1975 году, экипаж вертолета Ми-8, совершивший вынужденную посадку на одном из островов в дельте реки Лены, обнаружил целый склад горючего, принадлежавший немецким ВМС.

Данные факты, ставшие известными из ряда газетных публикаций того времени, стали предметом нескольких журналистских расследований, которые, однако, потерпели неудачу.

Что же скрывается за этими сенсационными находками? Простая случайность, как это часто бывает, или что-то более важное, о чем мы до сих пор не знаем?

---

        На следующее утро, после приборки и  завтрака, состоящего из  надоевшей пшенки с лярдом и чая с ржаными сухарями, Юркин  приступил к занятиям. 

        На чисто выскобленную  крышку стола он положил один из стоящих в пирамиде карабинов,   извлеченную из ящика, стоящего под нарами, гранату Ф-1 и по обе стороны, на лавках, рассадил подчиненных.

        -  Матрос  Папанов, доложите боевые характеристики и порядок применения гранаты в бою, - обратился старшина к сидящему с краю,  стриженному под нуль матросу.

        Тот встал, взял в руки ребристую «феньку»  и, закатив глаза под лоб, зачастил:

        - Оборонительная граната Ф-1, образца 1939 года, предназначена для поражения живой силы противника в обо… 

        - Реже, реже, Папанов, что ты  спешишь, как голый в баню, - недовольно  прервал его Юркин. - Отвечай не спеша, четко и ясно, время у нас есть.

        - Слушаюсь, товарищ старшина, -  шмыгнул тот носом и, в течение нескольких минут  толково изложил  остальной материал.

        - Всем понятно?  -  спросил Юркин.

        - Точно так, - вразнобой  ответили матросы.

        - Ну и ладушки. А сейчас матрос Вылко  доложит нам тактико-технические характеристики  боевого карабина. Давай, Вылко.

        Теперь из-за стола поднялся приземистый   матрос, с раскосыми глазами и смуглым лицом. Он взял в руки карабин,  любовно его погладил  и  с тоской посмотрел на старшину.

        -  Чего уставился как мышь на крупу?  -  пробурчал тот. - Давай, докладывай.

        -  Моя не знает, - обреченно пробормотал Петр и опустил глаза.

        Все заулыбались. Коренной житель Севера, бывший охотник и меткий стрелок, Вылко  не воспринимал ничего, что касалось теории.  Он жил в своем материальном мире, где пост, на котором служил -  был его жилищем,  старшина - начальником, которому следовало подчиняться и высказывать знаки уважения,  а карабин -  обычным ружьем для охоты. 

        В учебном отряде,  куда попал  молодой ненец, сразу поняли, что рулевой-сигнальщик из него не получится, и списали от греха подальше, на дальний пост.

        - Ну, так что, Вылко, будешь отвечать?  -  грозно сдвинул брови старшина.

        - Моя не знает,- робко повторил матрос и  вздохнул.

        - Как называется то, что ты держишь в руках?

        - Карабин, однако.

        - Правильно, молодец. А какой у него калибр?

        - Во!  - радостно произнес Петр и продемонстрировал всем извлеченный из кармана винтовочный патрон.

        - Так, допустим, - пробормотал Юркин. - А  прицельная дальность стрельбы?

        - Тысячу шагов, однако! -  воскликнул матрос.

        - Ну, вот, почти все рассказал, - хмыкнул старшина, - а говоришь, не знаю. Молодец, садись. 

        Вылко утер ладонью вспотевший лоб и сел на место. Старшина благоволил к нему.

        Время от времени, когда приедались надоевшие консервы  и крупы, Юркин отправлял  Петра на охоту в тундру и тот неизменно возвращался с добычей. Это были  жирные полярные гуси, куропатки и зайцы. А однажды, взвалив на лыжи, невозмутимый Вылко притащил на пост  тушу молодого  оленя, мясо которого очень понравилось морякам.

        Завершив  теоретическую часть, старшина приказал  всем одеться, взять карабины и построиться у поста. Погода способствовала проведению стрельб.  

        Бушевавший ночью на море шторм стих,  небо прояснилось,  и  началась оттепель.

        Проинструктировав переминающихся с ноги на ногу моряков, Юркин  отдал команду и короткая цепочка в черных шинелях, двинулась в сторону ближайшей сопки.

        Там, у ее подветренной,   стороны,  моряки быстро оборудовали   импровизированное стрельбище,    водрузив на обломок скалы десяток  консервных банок из прихваченного с собой вещмешка.

        Потом Юркин отвел всех на пятьдесят метров в сторону  и приказал оттоптать  небольшую площадку в снегу. 

        - Стрельба по неподвижной цели  из положения лежа! - скомандовал старшина, когда она была готова. - Матрос Ларин, на огневой рубеж!

        - Есть!  -  ответил тот,  плюхнулся в снег и передернул затвор.

        - Матрос Ларин к стрельбе готов!

        - Огонь!

        Через секунду грянул  выстрел, затем, с небольшими промежутками, еще четыре. Все банки оставались на местах.

        - Хреново, -  процедил Юркин. - Палишь в белый свет как в копеечку. 

        Матрос Папанов, на рубеж, - кивнул он радостно ухмыляющемуся Папанову.

        Все повторилось в той же последовательности.

        - Стрелки, мать вашу!  - выругался старшина и обернулся к Вылко. - Петро, покажи этим салагам, как надо!

        Тот сдернул с плеча карабин, косолапо шагнул вперед и ловко занял позицию.

        Затем, с равными промежутками, стали греметь выстрелы, после  которых число банок на скале уменьшилось на пять.

        - Видали салаги?  -  похлопал Юркин по плечу, вставшего и смущенно переминающегося с ноги на ногу Вылко. - Вот так должен стрелять советский матрос!   А теперь продолжим.

        Ларин, подмени  Вихрова!

        Выстрелы у сопки гремели до обеда, после чего раскрасневшиеся  матросы с песней вернулись на пост.

        Вслед за этим, сделав запись в журнале о проведенных стрельбах,  Юркин захватил бинокль и отправился к вахтенному на вышку,  а остальные занялись чисткой оружия.

        Остаток дня прошел  в обыденных делах, а вечером, после отбоя, когда  все свободные от вахты  улеглись на жесткие топчаны,  старшина закурил и обратился к  лежащему рядом Вихрову.

        -  Сань, -  травани чего-нибудь на сон грядущий.

        - Это можно, -  ответил тот.

        Радист отличался  неиссякаемым чувством юмора и в свободное от вахты время  развлекал друзей  всевозможными морскими байками, которых знал великое множество.

        - Наш «охотник» зашел тогда в Полярный, - закинув руки за голову, начал рассказчик. - Ну, и что б братва не бузила,(в увольнения не пускали) замполит решил устроить соревнования с моряками из подплава.  Рядом с нами, на пирсе, стояла   «щука».  Он сходил на нее и поговорил там со своим коллегой.  Тот и предложил перетягивание каната.  Как самый популярный вид спорта на флоте. 

        После «козла», естественно. Оговорили все вопросы  и определили приз - десять банок сгущенки.

        Утром, после завтрака, все наши, кроме вахтенных  и  команда лодки собрались на пирсе. 

        Боцмана  притащили  мягкий швартов и растянули   по пирсу. Затем с разных сторон за швартов ухватились по десять  крепких  мореманов  и, по знаку судьи, стали тянуть его в разные стороны.  А мордовороты еще те, многие «огребали полундру»  по седьмому году. 

        Канат натянулся как струна и  с переменным успехом  стал ползти то в одну, то в другую сторону. Все это время  толпа собравшихся на пирсе болельщиков, подбадривала спортсменов  и оглушительно орала.  Большинство прочило победу подводникам. Ребята там были поздоровей.

        Но ни тут-то было, мы пошли на хитрость. Еще до сигнала судьи, трюмный с  «охотника» - Вовка  Ландик,  находившийся среди болельщиков, незаметно захлестнул конец швартова позади  нас, за неприметную  «утку» на пирсе. И всякий раз, когда победа клонилась на сторону противника, она  стопорила    ход каната. Это давало нам несколько секунд передышки, и мы тащили  его обратно.

        В один из таких  моментов, когда противник  чуть выдохся, наш боцман  дал отмашку  и, чуть попустив швартов, мы резко рванули его в сторону. Не удержав равновесия, подводники, в полном составе, повалились на пирс и были утащены за роковую черту. Мы уж предвкушали радость победы, но не тут-то было.

        Ландик не успел освободить швартов  и судья  засек, что он  привязан к «утке».  Дело едва не дошло до драки, но помешали офицеры. В итоге  Вовку отправили на «губу»  и приза нам не досталось.

        Но самое интересное то, что «утку» подводники своротили почти напрочь. И это при том, что она рассчитана на удержание корабля!

        - М-да, - задумчиво пробормотал старшина,-  это все от нервов. 

        - Как это?  - спросил    кто-то из молодых.

        - А очень просто. При нервном напряжении, сила удваивается. Я сам знаю один такой случай.

        - Расскажите, товарищ старшина, -  попросил сверху   Папанов.

        - Стрелять ты Серега не горазд, а байки слушать любишь, - хмыкнул Юркин.

        - Да, ладно, Жора, чего там, расскажи, -  поддержал матроса Вихров.

        Ну, так и быть, слушайте.

        Было это в Новороссийске, в самом начале войны. Я тогда служил комендором  на эсминце, и мы вышли в море для постановки минных заграждений. 

        Только пришли в квадрат,     а тут из-за облаков  тройка «фокке-вульфов»  и прямо на корабль. Делать нечего, командир стал маневрировать, и мы приняли бой.  Я  был первым номером на зенитном автомате. Ну, гвоздим изо всех калибров по немцам, они по нам.