Валерий Ванико - Золото по ленд-лизу

• Название: Золото по ленд-лизу
• Автор: Валерий Ванико
• Жанр: Шпионский детектив

В годы Второй Мировой войны в США действовала государственная программа, по которой Соединённые Штаты Америки передавали своим союзникам во Второй мировой войне боеприпасы, технику, продовольствие и стратегическое сырьё, включая нефтепродукты.

Концепция этой программы давала президенту Соединённых Штатов полномочия помогать любой стране, чья оборона признавалась жизненно важной для его страны.

При этом, то, что было израсходовано во время беовых действий оплате не подлежало. А вот за всё остальное нужно было расплатиться. Золотом...

---

 Берия  снова утирает лоб платком,  наливает себе в стакан «боржоми»  из стоящей на столе  бутылки, и жадно пьет воду.

       - Товарищ  нарком, - каменея лицом,  чеканит  генерал, - мы сделали все, что в наших силах. Погоде не прикажешь.

       - Но ее можно было предвидеть! Для этого синоптики есть! Кто у тебя готовил операцию?

       - Один из моих заместителей, генерал Иванов.

       - Это тот старый баран, который еще с Кедровым работал?

       - Он опытный чекист и хороший организатор.

       - Вот и организовал, мать бы вас!  Значит так. Синоптиков, прозевавших погоду, арестовать и отдать под суд. С твоим заместителем я сам разберусь, а пока отстрани его от дел. Мне сюда, - нарком тычет в стол пальцем, -   подробную справку обо всем этом и  план  мероприятий по розыску груза.

       Немедленно организуй опергруппу из самых опытных розыскников и перебрось их в Вологду. Оттуда пусть и начинают. Если в ближайшее время не найдешь самолет - пеняй на себя.

       И благодари Бога, что  Рыбаков тебе такую индульгенцию подбросил! - трясет Берия справкой по резидентуре. Все, пока свободен. 

       Абакумов, деревянно ступая, покидает кабинет.

       Спустившись к себе, он вызывает Иванова и приказывает ему  в течение часа подготовить необходимые наркому документы.

       - Потом занесешь  их  мне, - и иди, отдыхай, Виктор Петрович.

       - Я отстранен от дел?  - хмурится генерал.

       - Да, и это не мое решение.

       В назначенное время  Иванов приносит документы и кладет   начальнику на стол. Тот внимательно читает, одобрительно кивает головой и визирует их.

       Все это время заместитель напряженно молчит и  только маятник часов, размеренно отсчитывает  тягостные минуты.

       - Ну, что ж, Виктор Петрович, план, как всегда дельный. Будем работать. А ты, иди домой, не томи меня. Может еще и пронесет,  найдем мы этот чертов самолет…

       В своем кабинете Иванов  подходит к окну, отдергивает плотную штору  и несколько минут смотрит на моросящий за стеклом дождь и памятник Дзержинского, что на площади. По ней, в пелене брызг,  куда-то спешат автомашины, у метро снуют прохожие с зонтами,  «орудовец»  с жезлом  и в накидке, уверенно регулирует движение.

       Генерал убирает в сейф разложенные на столе бумаги, со звоном закрывает тяжелую металлическую дверцу и запирает ее.  Затем достает из шкафа защитную фуражку, старенький габардиновый плащ, одевается и  поднимает телефонную трубку - вызвать машину. Несколько секунд держит ее в руке и опускает.

       Из здания он выходит пешком и неспешно следует в сторону метро.

       Доехав до Фрунзенской набережной, Виктор Петрович подходит к ведомственному кирпичному дому, поднимается по гулким  широким ступеням на второй этаж и отпирает обитую дерматином высокую дверь. Закрыв ее за собой, включает  в прихожей свет и, ступая хромовыми сапогами по рассохшемуся паркету,  идет на кухню. Там достает из кухонного шкафа початую бутылку водки и стакан, затем, не снимая плаща, садится за стол и наполняет его до краев. С отвращением выпивает  водку, ставит  стакан на стол  и проходит в одну из  комнат.

       Он давно живет один. Единственный сын, летчик, погиб в Испании еще в 38-м.   Жена умерла через год, узнав о его  смерти. 

       С началом войны  Виктор Петрович наведывался в квартиру походя, то после очередной командировки на фронт, то после госпиталя, в котором лечился, получив контузию  в 42-м. В основном дневал и ночевал  на службе.

       Включив настольную лампу, он подходит к окну и снимает с него давно уже не нужную бумагу светомаскировки, затем присаживается к своему рабочему столу  и выдвигает один из  ящиков. Оттуда извлекает  наган, с   врезанной в рубчатую рукоять латунной пластиной и надписью на ней «За безупречную службу от коллегии ОГПУ» и небольшой альбом в бархатном переплете. Наган сует в карман галифе, а с альбомом ложится на старый кожаный диван.

       Открывает его и начинает перелистывать страницы. Вот он  совсем юный, в гимназической форме с матерью и отцом - учителем  подмосковной гимназии, а вот более зрелый, в мундире унтер-офицера с георгиевским крестом. Вот в Первой конной, на коне и с шашкой наголо, а вот с женой, в подвенечном платье, молодой и красивой.

       На несколько минут взгляд генерала задерживается на групповой фотографии, где он снят вместе с сослуживцами  из особых отделов ВЧК  и своим первым начальником -Кедровым.

       Когда того арестовали, а затем в октябре 41-го расстреляли, он не уничтожил, как многие, этот снимок.  Тяжело вздохнув, Виктор Петрович переворачивает очередной лист и долго смотрит на фотографию сына - тот снят в летной форме, сразу же после окончания училища.

       По щеке ползет одинокая слеза, и он смахивает ее с лица. Потом закрывает альбом, откладывает его в сторону и  бездумно  смотрит в лепной потолок.

       Часы в гостиной бьют полночь, и во дворе дома слышится шум въезжающего автомобиля.

       Генерал встает с дивана и подходит к окну. Из остановившейся у подъезда     «эмки», выходят трое людей  в легких  плащах и неспешно входят в парадное.

       Через минуту тишину  квартиры  нарушает  резкий звонок в дверь. В ответ раздается приглушенный выстрел…

       В это же время, по  блестящему после  дождя Калининскому проспекту, в сторону Кунцево мчатся два черных автомобиля - «паккард»  и «ЗиС».

       На заднем сиденье первого, вальяжно покачиваясь на мягком сидении  и надвинув на лоб шляпу  - Берия, а следующим за ним на некотором удалении - Абакумов.

       Грозный нарком едет  на доклад к Сталину, на его «ближнюю дачу», а начальника контрразведки прихватил с собой, в качестве возможного «козла отпущения».

       Примерно через двадцать минут машины въезжают на засаженную тенистыми деревьями территорию  тщательно охраняемого двухэтажного особняка и останавливаются перед входом.  Прибывшие  выходят из них,  и следуют в дом.

       Переступив порог,  они оказываются в небольшом тамбуре, по которому следуют в прихожую. На ее стенах  две карты - одна армейская, с  нанесенной на ней линией фронта, вторая обычная, с обозначением  объектов  наиболее важных  строек в СССР.   Здесь же,   настенная вешалка, рассчитанная на пару десятков персон,  несколько мягких стульев, высокое, матово отсвечивающее зеркало и набор щеток  для чистки платья и обуви. На   паркетном полу -  бухарский ковер ручной работы, с замысловатым  узором.

       - Ты пока тут посиди, подумай, - обращается   нарком к генералу, вешая на крючок шляпу и  приглаживая  жидкие волосы, - а я к Хозяину.

       Абакумов кивает, снимает фуражку и   присаживается на  один из стульев, а Берия идет  в переднюю часть прихожей и осторожно стучит  в ближайшую слева   дверь. Затем входит, и закрывает ее за собой.

       Нарком оказывается в просторной  уютной комнате, с весело потрескивающими в камине  дровами  и стоящим напротив  затененных шторами окон, у глухой стены, кожаным    диваном.

       В ее центре, ближе к камину, за большим широким столом, с разложенной на нем топографической картой, усеянной многочисленными отметками, сидит и делает какие-то пометки в бумагах, человек  в полувоенном костюме  и с  погасшей    во рту трубкой.  Рядом с ним, у локтя, остывший чай в блестящем подстаканнике,   коробка папирос «Герцеговина Флор» и спички.

       - Разрешите, товарищ Сталин?

       Человек продолжает писать, затем неспешно откладывает  в сторону остро отточенный  карандаш и  поднимает голову.

       - Проходи, Лаврентий. С чем пришел?

       - Как обычно, по делам, Коба.

       - Все у тебя дела, совсем заработался, - человек берет спички, чиркает одной и раскуривает трубку.

       -  Вот вчера ко мне Калинин  с Микояном и Ворошиловым заезжали - поговорили,   «кинзмараули» выпили, тебя вспоминали. А ты не приехал.

       -  Очень уж дел много, до утра работаю.

       - У всех нас их много, а встретиться, посидеть, надо. Или зазнался?

       - Что ты, Коба, - я всегда счастлив  быть рядом с тобой. Мамой клянусь.

       - Ну, вот и приезжай, завтра как раз выходной. И Кобулова с собой прихвати, пускай барашка и сулугуни привезет. Посидим, вспомним  молодость, родные места.

       - С радостью приеду.  

       - Ну, а теперь садись, рассказывай о делах.

       Нарком присаживается на  стул и  кладет перед собой папку.

       Затем докладывает о раскрытой в Куйбышеве немецкой резидентуре  и захваченной диверсионной группе.

       Сталин, заинтересованно  слушает  и одобрительно  хмыкает.

       - Значит, и туда добрались, подлецы. К нашим засекреченным объектам.  Кто проводил операцию, НКВД?