Николай Нагорнов - Вечная Любовь

• Название: Вечная Любовь
• Автор: Николай Нагорнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

- А я разве смеюсь?

- С тобой невозможно разговаривать.

- Правильно. Невозможно.

- Ну тогда, может быть, потанцуем?

- Зачем же? "Не обещайте деве юной любови вечной на земле".

- Орлов, ты ничего не понимаешь. Неужели ты думаешь, что она...

Еще не хватало советов от глупой девчонки!

Этому безобразию должен быть положен конец!

Лишь подойти к магнитофону, нажать клавишу - музыка обрывается.

Голоса недовольства.

- Плохая музыка!

Возгласы:

- Поставь лучше!

Поставлю сверх-ритмическую. Бони'М-78, "Ночной полет к Венере". Под такую никто не станет танцевать с Вами медленный танец.

Вот все и довольны.

Ни для кого ничего не случилось. Остается лишь выйти в коридор, сесть на подоконник, придти в себя и собраться с мыслями.

Следом выходит Левченко, закуривает и вопросительно смотрит.

- Ты зачем музыку оборвал?

- Тебе объяснить?

- А что объяснять? Втрескался ты в Ирину. Ну, правильно, классная баба, но это не значит...

Чертово плебейство... Вот сейчас встать, взять его за лацканы...

- Молись, гад, убивать тебя буду!

- Артист, ты чего... чего ты... шуток не понимаешь... стой...

- Сейчас я тебя отучу танцевать с чужими дамами...

Кто-то выглянул из кабинета, увидел начинающуюся драку, закричал:

- Мужики, там Артист Левченку убивает!

Все выскакивают в коридор разнимать. Смолкла музыка. Кто-то оттаскивает меня от него, его от меня... зрение и слух медленно возвращаются.

И какая же странная тишина вдруг повисла. Да, конечно - это что-то небывалое: чтобы Артист забыл свои графики функций и первый начал бой, такого еще никто не видел. Завтра, конечно, сообщат директору. Но какое теперь дело до этого всего! Один танец с Вами стоит всех регалий и наград. И просто не упасть в Ваших глазах - это важнее, бесконечно важнее всяких привилегий у директрисы, что бы та теперь обо мне ни думала.

Вы должны увидеть - теперь ни к чему Вам эти латиноамериканские телохранители, и я могу Вам заменить их с блеском. Хоть каратэ и не владею. Начать первым бой - уже пол-победы.

В полной тишине стук Ваших каблучков.

- Это что тут у вас?

- Да вот тут наш Артист Левченку из-за Вас чуть не убил... - ответил

кто-то из девочек.

Вы переводите взгляд то на меня, то на него.

- Та-ак... Идите в кабинет, я с Орловым сама поговорю... Идите, идите... Танцуйте, веселитесь. Ничего особенного нет.

Приближаетесь. Ваш взгляд пристален и строг.

Все ушли. Вот мы и одни в темном коридоре с огромными стеклами.

Вы - рядом со мной. И вот - Ваш взгляд вдруг оттаивает.

- Значит, ты напал на Левченко только за то, что он пригласил меня на танец?

- Да. И на любого, кто только посмел бы прикоснуться к Вам.

- И не жалко?

- Нет. Потому что здесь, в этом городе, нет Вам равных.

- "И каждый вечер в час назначенный

Иль это только снится мне?

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне..."

Чем же ответить? Конечно, "Альбатросом" Бодлера:

- "Так и ты, о поэт. Ты царишь в океане,

Непокорный ветрам, неподвластный судьбе.

Но ходить по земле среди криков и брани

Исполинские крылья мешают тебе."

И повторить Вам последние строки по-французски, как у самого автора:

- "Exile sur le Sol au millieu desues

Ses ailes de geant l'inpeches de marche".

- Конечно, ты и сам пишешь стихи. Или музыку. Правда ведь?

- Да, вроде того... Правда, рояль - это не синтезатор "Роланд"...

- Вот ты какой, Орлов... Я не знала. Ну, что же... Пойдем.

Ваша рука находит в темноте мою, и мы идем назад к кабинету, входим в его полумрак, на нас оглядываются, но Вы делаете всем успокаивающий жест и улыбку: "Танцуйте, все в порядке", и Вы словно излучаете вокруг себя какое-то особенное умиротворение, словно облагораживаете всех одним лишь своим присутствием, и вдруг - словно парящих вниз к земле птиц мягко подхватывает восходящий поток - мы с Вами с полушага вливаемся в плавное кружение медленного танца, Вы это сделали так легко и естественно, словно именно для этого мы сюда и вернулись...

Нет, в самом деле, именно для этого. Конечно, для этого. Просто мне еще не знакома такая естественность, словно неповоротливому германскому рыцарю в негнущихся ржавых латах, попавшему вдруг на французский галантный менуэт среди париков и камзолов, медленных поклонов и реверансов.

Что-то необратимо изменилось. Функция перешла через ось абсцисс и изменила свой знак: наше отношение друг к другу. Уже можно сказать обо мне и о Вас: "Мы". У нас уже есть своя тайна, никому не ведомая. И она уже соединила Вас и меня. И все уже совсем не так страшно, как казалось столько дней и даже сегодня, лишь час назад.

В Вас нет никакого высокомерия - вот что вдруг обнаружилось. Но и свое достоинство Вы умеете не ронять. Обычно красавицы холодны сердцем, и это сразу понятно, с полуслова и полувзгляда. И наоборот - мягкосердечны и благоволительны женщины не очень заметные. А если Вы - исключение из этого правила, то это просто называется чудом, и логика здесь уже мало что значит.

А Левченко куда-то исчез. Ну и поделом.

Семитоновая индоевропейская гамма - семь сфер, семь принципов, семь цветов радуги, то вкладываются друг в друга, то прячутся от глаз, вибрируют, переливаются радужными волнами одно в другое, одна в другую, один в другой. Но - не тают, не тают, не тают...

- Подожди меня в фойе, Андрей.

Вот и свершилось.

И Вы сказали это так спокойно, как будто происходит просто деловой разговор. И вместе с тем..." Все сказано - и все сокрыто". Для посторонних.

Караван с аппаратурой уже ушел. Верный оруженосец проследит за благополучной доставкой.

Лужи затянуты льдом. Звездные отблески играют на трещинах.

Вы спускаетесь рядом по высоким ступеням из ореола электро-света в объятия звездного сумрака. Теперь профессиональный долг Вас ни к чему больше не обязывает, и Вы можете быть такою, какая Вы сама по себе, когда остаетесь одна. И такою Вас еще не видел ни разу.

- Да, ты меня удивил... Как ты сразу бросился защитить мою честь... Могла ли я представить, что мой подопечный знает Бодлера наизусть, да еще и по-французски.

- Мне из его стихов нравится далеко не все. Я люблю светлый романтизм, а не мрачный.

- И я тоже. Ты читал у Джойса "Портрет художника в юности"?

- Нет еще.

- Ничего, я тебе принесу. Тебе не скучно среди своих одноклассников?

- Да, конечно... Здесь ценятся только плакаты и настенная живопись...

И иногда находит такая тоска... Знаете, в Вечной Книге: "Не мечите бисера"... В самом деле, зачем метать? И перед кем? Вот если стать режиссером или композитором и начать очищать искусство от плебейства и серости, чтобы вернуть ему былое величие...

Ссылка в плейстоцен. Так это будет, видимо, в следующих веках - вместо тюрем станут отправлять в прошлое.

- Со временем ты поймешь: невозможно облагородить не то что весь мир искусства, но даже одного человека, если только он сам не захочет. А много ли таких людей ты встречал?

- Да. В моем доме целая стена заклеена их портретами.

- Это твои знакомые?

- В некотором смысле. Это композиторы, ученые, философы, писатели. Они для меня живы. А те живые, что вокруг, наоборот, кажутся мертвыми. Точнее, спящими с открытыми глазами. Лунатики. В каком-то беспробудном сомнамбулическом сне. Кто только их усыпил и зачем - пока непонятно...

- Знаешь, что гения делает гением? Огромное недовольство всем вокруг. И в первую очередь - самим собою. Быть может, твоя вера и настойчивость помогут тебе найти таких людей и в жизни. Дерзай. В мире нет ничего невозможного. "Сражайся, Арджуна", как говорит один мой знакомый Поль Бельский.

- Поль Бельский? Кто это?

- Наша ин-язовская знаменитость, аспирант. А ты, мой друг, я вижу, ревнив? - Вы улыбнулись с дружелюбной насмешливостью. - Дальше не провожай меня. Увидимся завтра.

Бельский... Надо запомнить и потом узнать... Впрочем, что это даст? С Вашей звездной внешностью у Вас должны быть десятки поклонников... если не сотни. И мне ли на что-то претендовать даже в мыслях...

Подошедший троллейбус отобрал последние минуты.

Вы впорхнули в него, полы дубленки взвились на ветру. Вот уже подошли к заднему стеклу, прощально улыбнулись, взмах руки растворился в воздухе.

Троллейбус салютует красными сигналами и отправляется.

Эхо пульсирует среди стеклобетонных домов. Волны звука звенят о лед, по зеркальной глади замерзших луж ползут паутины трещин: "...увидимся завтра... увидимся завтра... увидимся завтра... увидимся завтра..."

Не слишком ли все это прекрасно, чтоб быть настоящим? Но нет. "Завтра увидимся." "Джойса? Я тебе принесу..."

Звезды за окнами остаются недвижимы. Уже дома. Суперстена за спиной.

И не надо света. Застыть, глядя на это неподвижное небо, на эти деревья нашего Старого Города, что тянут к небу ветви, призывая Весну придти поскорее...

Подойти к окну. И вспомнить весь этот день по минутам, пережить каждый миг заново и запомнить навсегда, чтобы ничего не исчезло, чтобы снова и снова вспоминать, как все начиналось у нас с Вами не в лучезарном и блистательном будущем - все начиналось у нас с Вами здесь и сейчас.