Дэвид Финкель - Хорошие солдаты

• Название: Хорошие солдаты
• Автор: Дэвид Финкель
• Издательство: Юнайтед Пресс
• Жанр: Военное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4295-0035-5

Они пришли дать Ираку мир, порядок и процветание, или то, что они привыкли понимать под порядком и процветанием. И оказались на другой планете — где мусор не сортируют по бакам, а просто живут в нем, где ненависть сильнее разума и здравого смысла, где освободители могут пройти по освобожденной стране только с прикрытием авиации, где даже те, кто хочет сказать им спасибо, делают это тайно, и где им самим некого и не за что благодарить. Даже те, кто ушел оттуда живым, никогда больше не будут живыми в полном смысле слова.

Журналист Дэвид Финкель, Пулитцеровский лауреат, восемь месяцев прожил в расположении батальона морской пехоты США в Ираке. Его рассказ об этом опыте потряс Америку.

---

«Стефани Кори! — ответил он ей. — С тобой и с детьми я согласен даже на шалаш. Деньги не проблема. Хорошо бы там был бассейн с подогревом. Смело делай выбор сама… Целую. Ральф Лестер».

«Ладно!! — написала она ему, и, не успев вполне осознать, что она не начала со слова „любимый“, он читал дальше: — Я на 2 часа вчера позже легла спать, чтобы написать тебе все подробности и ты мог участвовать в планировании поездки. Я знаю, тебе приходится там принимать множество решений и мне не следовало бы тебе этим докучать. Я 10 месяцев принимала тут все решения сама…»

Между тем Брент Каммингз позвонил домой и не знал, радоваться ему или огорчаться: его жена Лора сказала ему, что только-только вернулась с двумя их дочками из спорт-бара, куда они все вместе ходили каждую пятницу, когда он был дома. Это была их традиция, и его растрогало, что они и без него туда пошли, но потом Лора рассказала, что за столом у их четырехлетней дочки, у которой синдром Дауна, началась рвота, что она всю себя испачкала, что ее восьмилетняя сестра повторяла: «Позор, позор, позор», что официантка была в ужасе, что ей, Лоре, не хватало салфеток, что рвота не прекращалась, что люди по всему бару отводили глаза, прикрывали рты и носы, потому что не картошкой фри там запахло…

Между тем солдат, который был одним из снайперов, разбушевался, потому что он позвонил жене в час ночи по ее времени и она не ответила — где, черт возьми, она могла ошиваться в час ночи? Он перезвонил ей в два — опять нет ответа; где, черт возьми, она могла шляться в два ночи?

— Очень многих солдат, когда они приезжают домой, подстерегает катастрофа, — заметил однажды капитан Джеймс Тчап из группы психологической поддержки. — Это разрушенные отношения, надломленные отношения или отношения, отравленные подозрением. Страдают даже чисто функциональные, профессиональные связи.

Еще хуже, сказал он, то, что солдаты, отправляясь домой в краткосрочный отпуск, рассчитывают, что все у них сложится лучше, чем когда-либо раньше.

— Парни возвращаются из отпуска злые. Они хотели приехать домой и быть нормальными, но они не вполне нормальны, — сказал он и добавил: — Возвращение из отпуска в часть — худший момент всего срока.

Отпуск — это восемнадцать дней дома без камуфляжа, без бронежилета, без термостойких перчаток, без пуленепробиваемых очков, восемнадцать дней, когда не надо, проезжая мимо кучи мусора, думать, что в ней может быть спрятано, хотя большинство из них все равно думали, потому что восемнадцати дней мало, чтобы от этого избавиться. Для Козларича было делом чести поехать в отпуск в числе последних, поэтому он месяц за месяцем откладывал отъезд, в то время как его солдаты улетали на вертолетах и возвращались через три недели, имея что порассказать — каждый свое.

Специалист Брайан Эмерсон закончил отпуск в Лас-Вегасе, где во дворце бракосочетаний «Любящие сердца» (Sweethearts Wedding Chapel) заключил брак с девушкой, которая два года была его подругой; ее мать слушала церемонию издалека по сотовому телефону. Он потратил 5 тысяч долларов, похвастался он, когда вернулся, и это не считая кольца; большая часть ушла на отель «Белладжо».

— Люкс в пентхаусе, — гордо сказал он. — Полсотни с чем-то за сутки. Мы пробыли двое суток.

А потом настало время возвращаться.

— Хуже, чем когда в первый раз летели, — признался он.

Сержант Джей Хауэлл закончил отпуск в Брансоне, штат Миссури, в заведении под названием Dixie Stampede («Южное родео»).

— Вы там едите, и вам в это время показывают родео, — рассказывал он. — Тема — война между Севером и Югом. Входите, выбираете, на чьей вы стороне, Севера или Юга, они перед вами поют, танцуют, потом лошадиные скачки. У них есть оружие, даже свиньи есть, они тоже участвуют; там детей вытаскивают из публики, и дети гоняются за курами. Север против Юга. Мы уже несколько раз там были, и всегда у них кончалось вничью. Дети это обожают.

А потом настало время лететь в Ирак.

Главный сержант Ранди Уоддел просто поехал домой, и, как ни был он рад там оказаться, сердце его упало, когда он увидел, что его семнадцатилетний сын Джои ездит на пикапе, у которого пробег 160 тысяч миль, течет масло, течет трансмиссионная жидкость, разбитое окно заклеено пластиковым пакетом.

— Ну, отправились мы, значит, присмотреть другой пикап, — рассказывал Уоддел, вернувшись в Ирак, Бренту Каммингзу, — и, боже ты мой, какие они дорогущие!

Больше всего, сказал он, им понравился подержанный серый «додж» в автомагазине «Тойота», пробег — 25 тысяч миль, но цена — 17 тысяч долларов. Всего 17 тысяч, сказал продавец, маленький такой, но энергии хоть отбавляй. Ничего себе «всего»!

Каммингз сочувственно покачал головой.

— И вот сижу я однажды вечером один у себя на веранде и думаю, — продолжал Уоддел. — Говорю себе: «Ранди, а вдруг ты не вернешься оттуда — ну, мало ли что, — а вдруг ты не вернешься домой, на чем тогда Джои будет ездить, если ты за отпуск ничего ему не купишь?»

Он ходил по веранде в одиночестве взад-вперед, рассказывал он Каммингзу. Отремонтировать старый пикап? Это, конечно, ему по карману.

— Или пойти купить ему машину и разделаться с этим, и тогда, по крайней мере, я поеду обратно в Ирак с чистой совестью, буду знать, что, когда я был дома, я совершил правильный поступок.

И я купил ему пикап за семнадцать тысяч.

— Ух ты, — сказал Каммингз.

— Дай расскажу, как я это сделал, — продолжил Уоддел. — Замечательно. Устроил ему сюрприз. Нашли мы, значит, этот пикап, поездили на нем, а потом пару дней была пауза, я за это время все оформил, пока он был в школе. И вот настал день, когда можно было ехать подписывать, — я все подготовил по телефону, — и говорю ему: «Джои, поехали опять в этот магазин „Тойота“, посмотрим, стоит ли там еще этот пикап». Он мне говорит: «Да какой в этом смысл? Все равно мы не сможем его купить. Мы ведь уже про это говорили. Слишком дорого». А я ему: «Поехали, потолкуем с ним. Может, уговорим на пятнадцать тысяч вместо семнадцати». И вот мы приезжаем, а пикап переставили, чтобы мне удобнее было его забрать. Подходим к одному из продавцов — этот меня не знал. Я спрашиваю: «Что с этим серым „доджем“?» — «Вы знаете, кто-то пришел сегодня утром и купил его». Ну-у-у, ты бы видел лицо Джои! «Я же говорил тебе, папа! Я же говорил тебе, что его уже купили! Говорил!» Я ему: «Давай войдем внутрь, найдем того человека и узнаем, что и как». Входим — и этот маленький сразу к нам подбегает. «Здравствуйте, мистер Уоддел, как поживаете, трали-вали…» Я ему говорю: «Я слышал, вы продали сегодня пикап, который вон там стоит?» Он отвечает: «Да, продали. Мы вам его продали!» Джои поворачивается, смотрит на меня, и я ему говорю: «Да, этот пикап теперь твой».

Вот как мы заимели этот пикап.

— Потрясающе! — сказал Каммингз.

— Неплохо вышло, — сказал Уоддел.

— Я потратил семь тысяч, — сказал Джей Марч, только что вернувшийся из отпуска и опять сидевший под деревом, с которого свисал мешок с ядом и дохлыми мухами.

— Хорош брехать, — сказал сержант, который сидел рядом.

— Правду говорю, — сказал Марч и стал описывать свои занятия после того, как ему исполнился двадцать один, прошла поминальная служба по Джеймсу Харрелсону и он отправился домой в Огайо на поиски новых слайдов для продолжающегося слайд-шоу у него в голове. — Первым делом я взял полторы тысячи долларов и повел моих двоих братишек в торговый центр, — начал он, но потом поправился: самое первое, что он сделал, — это снял на парковочной площадке у аэропорта военную форму и надел шорты и футболку, которые привезли ему братья. После этого они поехали в торговый центр. Ходили там три часа и покупали все, что хотели, распродажа или не распродажа, как будто вдруг заделались богатыми; он купил себе новые брюки, рубашку и спортивные туфли, всё белого цвета, белоснежное, потому что он хотел почувствовать себя чистым.

Из торгового центра он поехал домой, где его ждала вся прочая родня, и начались расспросы. «Что вы там делаете?» — спросили его. «Ну, выходим с территории…» — начал он и, плохо понимая, как это описать, стал вместо рассказа показывать им фотографии. «Хамви» Харрелсона в огне. «Хамви» Крейга сразу после того, как он погиб. Иракские дети в Камалии.

— И моя бабушка в слезы, — сказал Марч. — Про погибших-то она знала, но тут она увидела, каково здесь живым. Траншеи с дерьмом и все такое. Я показал ей фотку, как «хамви» застрял в траншее с дерьмом, а она спрашивает: это что — ил, слякоть? Я ей объясняю, что это дерьмо, что эти озера по обе стороны — дерьмо и моча, и она не захотела дальше смотреть. Встала, пошла в другую комнату и стала заказывать по телефону мою любимую еду — цыпленка пармезан.

Марч продолжал рассказывать про свой первый день. Он пообедал чудесным цыпленком пармезан, купил свой первый легальный блок из шести бутылок пива, а потом с братом и друзьями отправился в гриль-бар «Янки» на конкурс мокрых футболок.