Дэвид Финкель - Хорошие солдаты

• Название: Хорошие солдаты
• Автор: Дэвид Финкель
• Издательство: Юнайтед Пресс
• Жанр: Военное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4295-0035-5

Они пришли дать Ираку мир, порядок и процветание, или то, что они привыкли понимать под порядком и процветанием. И оказались на другой планете — где мусор не сортируют по бакам, а просто живут в нем, где ненависть сильнее разума и здравого смысла, где освободители могут пройти по освобожденной стране только с прикрытием авиации, где даже те, кто хочет сказать им спасибо, делают это тайно, и где им самим некого и не за что благодарить. Даже те, кто ушел оттуда живым, никогда больше не будут живыми в полном смысле слова.

Журналист Дэвид Финкель, Пулитцеровский лауреат, восемь месяцев прожил в расположении батальона морской пехоты США в Ираке. Его рассказ об этом опыте потряс Америку.

---

— Неплохо. Даже очень хорошо. За такой срок — вполне приличный результат, — сказал Маккой. — Так. Давай начнем с истории части. Сколько боевых вымпелов имеет второй батальон шестнадцатого пехотного полка?

— Двадцать два, главный сержант, — сказал Марч. Он ответил быстро и уверенно, ничем не показывая, что на самом деле понятия не имеет, сколько боевых вымпелов получил батальон 2-16.

— Второй батальон? — переспросил Маккой, знавший правильный ответ.

— Так точно, главный сержант, — подтвердил Марч.

— Ладно, — сказал Маккой и перешел к следующему вопросу своего списка — о предстоящих президентских выборах 2008 года. — Текущие события. Расскажи-ка нам, как проходит в настоящий момент предвыборная гонка.

— Сэр, в настоящий момент и Обама, и Хиллари Клинтон заявляют, что про них идет ложная информация, а президент Маккейн… э-э… нет, Маккейн один из всех до сих пор с демократами, главный сержант, — сказал Марч.

И вновь абсолютно уверенно.

— Ладно. Теперь по поводу правил, — проговорил Маккой, идя дальше по списку. — Какая тренировочная форма в спортзале?

— Футболка заправлена, шорты, оружие в спортзале запрещено, когда ты приходишь в зал, ты должен быть в полной тренировочной форме, а в зале можно раздеться до заправленной футболки и шорт, главный сержант, — отчеканил Марч.

— Хорошо, — сказал Маккой, и теперь вопросы стал задавать следующий сержант — тот самый, кто во время осмотра посоветовал Марчу расслабиться.

— Я вижу, все еще нервничаешь немного, — заметил он, глядя на очки Марча, на его лоб и на мокрую к этому времени шею.

— Немного, первый сержант.

— А ты просто расслабься. А мы посмотрим, что ты знаешь, а чего нет. Ладно? Начнем с наград и форменной одежды. Какой бланк используется для представления к награде?

— Не знаю, первый сержант.

— Ладно. Когда солдаты могут начинать носить зимнюю шапку на театре военных действий?

На этот вопрос он тоже ответил неправильно. Но затем пошли верные ответы.

— На какие этапы делится создание сплоченной команды?

— Формирование, обогащение, поддержание.

— Каковы четыре главные точки, где проверяют пульс?

— Шея, пах, запястье и щиколотка.

Следующий сержант.

— Имеется семь видов боеприпасов для автомата М-4. Назови мне четыре.

Он назвал пять.

— Хорошо.

Следующий сержант.

— Так, переходим к армейским программам. Каков девиз Армейской общественной службы?

— Самопомощь, служба и стабильность, первый сержант.

— Здорово. Расшифруй, что такое БВХВ.

— «Больше возможностей холостым военным», первый сержант.

— Замечательно. Теперь — об экономии ресурсов. Как долго сохраняет силу временная расписка в получении чего-либо?

— Не знаю, первый сержант.

— Ничего. А что такое экономия ресурсов?

— Экономия ресурсов — это должны делать все солдаты. Это значит не суетиться, не тратить зря военное снаряжение, первый сержант.

— Понятно. У меня все, главный сержант.

— Хорошо, — сказал Маккой Марчу. — Можешь идти.

И на этом все для него закончилось. За четырнадцать минут ему задали тридцать семь вопросов. Он взмок, дрожал, очки у него запотели, но, когда он вышел, Маккой, который явно был им доволен, сказал остальным:

— А он неплохо справился.

Но Марч этого не слышал. Он уже возвращался в казарму, где некоторые его товарищи возмущались тем, как с ними обошлись.

— Меня вышибли из-за долбаной гранаты, — сказал один.

— Мудизм полный, — сказал владелец ствола, в котором испачкался мизинец Маккоя. — Масло там было, масло.

— Им только и надо, что людей дрючить, — подхватил третий.

— Я так рад, на хер, что все позади, — сказал Марч. — Охренеть, как я счастлив, что все позади.

Тут он увидел Суэйлза и побежал к нему.

— Джон! Джон! Ну, как ты?

— Хорошо, что все кончилось, — сказал Суэйлз и облегченно вздохнул. — Мать честная.

— У тебя запотели очки?

— Нет.

— У меня да.

— Я нервничал. Забывал разные вещи, — признался Суэйлз. — Про жену забыл. Не сказал, что женат.

Суэйлз раз за разом бил правым кулаком по левой ладони, а Марч, наконец-то расслабившись, стал смеяться. «Все позади», — повторял он и повторял, и Суэйлз в конце концов тоже расслабился. На следующий день они узнали результаты. Ни тот ни другой не выиграл, но и не провалился. Из одиннадцати солдат Суэйлз занял пятое место, а Марч — не первый ученичок, конечно, — четвертое. Не первый, но и далеко не последний, и все это пришлось очень даже кстати, если иметь в виду то, что происходило теперь в коридоре казармы, где он стоял перед своим взводом с поднятой правой рукой.

Несколько дней назад, узнав, что получит добавочное вознаграждение в 13 500 долларов, он подписал новый контракт. На таких бонусах, собственно, и держится чрезвычайно раздутая контрактная армия США. Его родные не были в восторге от этой идеи, но он им написал все как есть: в Огайо его не ждало ничего хорошего, никаких перспектив. «Я, Джей Марч, торжественно клянусь смотаться в Ирак за время службы еще как минимум три раза», — в шутку переиначил он перед новой присягой ее текст, но слова, которые он говорил сейчас, были те же, что он произнес в Огайо перед отъездом в Форт-Райли, откуда его затем послали в Ирак как участника «большой волны».

— Поздравляю, — сказал ему лейтенант, принимавший присягу.

— Я, на хер, завербовался дальше, — удивленно проговорил Марч, словно не вполне еще веря тому, что решил остаться в армии до 2014 года. Он не дрожал и не покраснел. Он просто улыбался. Все было так, как сказал ему однажды Филип Канту, покончивший с собой вербовщик: такого братства, как на войне, больше нигде нет.

Братья поаплодировали ему, потом обступили его, и, стоя среди них, он на мгновение закрыл глаза.

Харрелсон в огне.

Иракец с дыркой в голове, кровь течет из дырки.

Маленькая девочка смотрит.

Но теперь к его слайд-шоу добавился новый слайд: он — солдат минуты, радостный как никогда.

Радовался не он один. Кончался февраль, шли последние месяцы — а потом и недели — срока, и почти все повеселели. Конец был уже виден.

Но Ирак оставался Ираком, и не все было так уж здорово. В воздухе по-прежнему чувствовалась нервозность. Какое-то тревожное гудение. Если бы срок их пребывания был двенадцатимесячным, как им говорили вначале, то они уже были бы дома, и об этом, помимо прочего, они вспоминали всякий раз, когда забирались в свои «хамви». Погибнуть — хорошего мало, но погибнуть, когда тебе полагалось бы уже быть на родине и жить-поживать в безопасности? Однажды к Бренту Каммингзу зашел священник — сказать, что за несколько дней к нему обратились шестеро солдат, жаловались, что всё, предел, выдохлись окончательно. В госпитале фельдшер выслушивал жалобы солдат, которых отправляли домой к развалившимся бракам и опустевшим банковским счетам. В молитвенном доме проводился обязательный для посещения семинар о том, чего им ждать в предстоящие месяцы. Солдатам говорили, что вспышки травмирующих воспоминаний — это норма, беспокойный сон — норма, злость — норма, нервозность — норма, но никому от этого легче не становилось. Да и война еще не была кончена. В феврале 2008 года погибло 29 американских солдат; в марте — 39. Ранено за февраль было 216; за март — 327. 23 марта общее число убитых за войну американских военных превысило 4 тысячи.

И все же.

Время уже пошло на недели. Батальон на замену готовился вовсю. Между заданиями солдаты паковали снаряжение и считали дни, хотя все знали, что это вернейший способ накликать беду. Тридцать дней. Двадцать пять. Восемнадцать.

— Все идет хорошо, — сказал однажды Козларич, шагая вечером по притихшей ПОБ под чистым небом без следов ракет, дыша воздухом, который пах не горелым мусором и не канализацией, а просто воздухом, и в эту минуту казалось, что он прав. Стратегия борьбы с повстанческими движениями в рамках «большой волны» наконец-то, судя по всему, давала ощутимые для 2-16 результаты. Месяцы зачисток и уличного патрулирования, аресты боевиков, сооружение КАПов, открытие рынков, обучение взрослых грамоте, сотрудничество с Национальной полицией — все это, похоже, начинало приносить плоды. В Камалии канализационный проект вновь сдвинулся с мертвой точки. В другой части Нового Багдада строили общественный плавательный бассейн, чтобы приближающимся жарким летом иракцам было где освежиться. Национальная полиция, казалось, работала все активнее, несмотря на большие потери во время обстрела реактивными минами. На бензозаправочных станциях водителям приходилось ждать в очереди всего минут пятнадцать, а в иные дни и того меньше, а в нижней части маршрута «Хищники» строилась новая сторожевая вышка, высокая, как минарет, господствовавшая в небе как физически, так и символически.