Игорь Подбельцев - Июльский ад (сборник)

• Название: Июльский ад (сборник)
• Автор: Игорь Подбельцев
• Издательство: Везелица
• Жанр: О войне
• Год: 1995

Место действия — Прохоровская земля. Так можно сказать почти обо всех произведениях Игоря Подбельцева. Герои новой книги «Июльский ад» защищали эту землю в 1943 году.

---

Не успели хозяева и их гостья-племянница допить чай — чуть слащавый, на моркови настоянный, как в дверь требовательно и громко постучали, и не успели разом вздрогнувшие дядя Мирон и тётя Феклуша встать из-за стола, чтобы открыть дверь, как дверь сама распахнулась и в хату ввалился тщедушный паренёк с винтовкой в руке; на рукаве мелькнула полицейская повязка.

— К вам можно? — спросил паренёк с усмешкой, потирая варежкой озябшие щёки.

— Тьфу, ирод, — в сердцах сплюнула ему под ноги тётка Феклуша, — испугал до смерти!.. Чтоб тебя, ирода, партизаны насмерть убили!..

Дядька Мирон рукой махнул:

— Садись, Васечка, к столу, чаёвничать будем. А на старуху мою внимания особого не обращай: она и меня всю жизнь вот так вот пилила, словно пилой ржавой. Так садись, что ли!

— Нет, спасибо, дядь Мирон, но я чай с морковкой не пью, — Васечка заговорщицки подмигнул хозяину, кивнув головой на тётку Феклушу (я её, мол, сейчас, раззадорю), — мне бы что-нибудь послаще…

— Так какого же ты рожна тогда припёрся к нам? — искренне удивился дядька Миром Полежаев. — Самогон тебе, сосунку, ещё рано употреблять… Хотя его у нас, к моему великому сожалению, и нету.

— Чего припёрся? Хотел вот с тёткой Фёклой поздороваться, а она меня, представителя нового порядка, почему-то не любит, — опять пошутил Васечка, стрельнув очами в сторону молчавшей Насти.

— А чевой-то мне тебя любить! — с возмущением отозвалась тётка Феклуша. — Ты ж не нашим, ты ж фрицам проклятым прислуживаешь, — им, вшивым, задницы лижешь…

— Но-но! — всерьёз обиделся на последние слова неприветливой хозяйки местный блюститель нового порядка. — Ты, тётка Феклуша, не больно-то распускай свой куримый язык. Запомни — я при исполнении! Могу и психануть — я нервный…

Полежаев, тяжело сопя заложенным насморком носом, молчал, а тётка Феклуша не унималась, ну никак не успокаивалась:

— При каком таком ещё исполнении?

— А при таком!.. Вышел утром пораньше из дома, иду, значит, по хутору, смотрю — следы чьи-то. Свежие. Незнакомые. И к вам, к халупе вашей, ведут. Кто это, думаю, в такую рань к вам так запросто припёрся? — Васечка с любопытством уставился на Настю. — Может, думаю, партизанка какая— то? А?

Тётка Феклуша опять смачно сплюнула юному полицейскому под ноги и гордо, с достоинством отвернулась к печке. Дядька Мирон глуховато рассмеялся, хитро прищурив глаза.

— Что, съел? Не любит она вашего брата-полицейского, — сказал он. — А это, знакомься, племяшка моя, притопала погостить из Берегового. Видишь, какая красавица растёт — артистка да и только: страшно её с немцами оставлять.

Васечка уже открыто залюбовался покрасневшей от смущения девчонкой.

— Кра-си-ва-я! — нараспев, с восхищением протянул ом. — Я бы на такой сразу женился. Ей-Богу! — и тут же пошутил: — Но нельзя жениться, понимаете, — служба. Очень ответственная служба.

Тётка Феклуша резко обернулась от печки, уничтожающим взглядом напрочь испепелила Васечку, но, прикусив губы, в этот раз ничего оскорбительного ему не сказала. Спросил лишь Полежаев:

— Тебе чего, Васечка, собственно говоря, надобно? Ответь на милость…

— Через час, дядька Мирон, сюда, в хутор, приедут немцы.

— Ох ты, господи! — воскликнула тётка Феклуша и бросила испуганный взгляд на Настю. — Не брешешь ли, а?

— Не кричи ты так, тётка! — поморщился Васечка. — Дай до конца сказать. Вот бабьё… Немцы приедут в хутор всего лишь на каких-то полчаса: они старшего полицейского привезут к нам. Все жители хутора обязаны присутствовать при церемонии знакомства с новым… человеком.

— Бог ты мои! Страсти-то какие! — усмехнулся дядька Мирен. — Ну а ты-то кем будешь? Старше приезжающего по должности, ай нет?

Точнее всего — «ай нет». Буду полицейским, но в ЕГО подчинении. Вот так-то! — и юный полицейским невесело как— то подмигнул Насте. — Ну что, комсомолочка, пойдёшь замуж за младшего полицая?

Настя смерила Васечку презрительным взглядом: худющ был юный полицейский хутора Полежаева — меры нет, невысок — от горшка два вершка, и нос его весь веснушками обсыпан, словно калач маковыми зёрнами; и силы в нём, видимо, ровно настолько, чтобы винтовку на плече кое-как держать, а! не то, чтобы целиться из неё.

Не дождавшись ответа, Васечка вышел из хаты, успев, однако, шепнуть дядьке Мирону, чтобы тот не брал с собой Настю на сход хуторян: мало ли что может случиться… И вообще — она не местная.

Немцы — народ аккуратный и пунктуальный до педантичности. В хутор Полежаев (так он называется с незапамятных времён, а всё потому, что здесь жили семьи, носившие, в основном, фамилию — Полежаевы) они прибыли ровно через час. Из крытого грузовика выпрыгнуло несколько солдат, из «оппеля» степенно вышли два офицера в эсэсовской форме и вслед за ними — человек в полушубке, с чёрной повязкой на одном глазу.

Васечка неуклюже засеменил к немецким офицерам, пытаясь что-то им доложить, словно бы военный военным, но в этом своём подобострастии, в этом своём стремлении он был так наивен и так неловок, что старший по возрасту офицер весело рассмеялся и дружески хлопнул его рукой в лайковой перчатке по плечу.

— Ти есть кароший полицейский! — сказал он на ломаном русском языке. — Отвечайт: здесь, в толпе, стоят весь житель этот хутор?

— Так точно, господин офицер! — неловко промямлил Васечка. — Все — от мала до велика, так сказать.

Офицер небрежно оттолкнул его в сторону, обернулся к офицеру помоложе, что-то быстро, словно по-собачьи, пролаял ему на своём языке. Тот что-то тихо ответил ему.

Немногочисленные жители хутора Полежаев с интересом рассматривали приехавших немцев: им не часто удавалось видеть их — не любили немцы мелких хуторов, вросших в землю в таинственной и опасной лесистой местности.

— Мирон, — прошептала тётка Феклуша, — а ить они-то, фрицы, дюже на нас похожи: только что не по-нашему балакают.

— На морду-то схожи, — охотно согласился тот, — я их, гансов этих, в империалистическую насмотрелся. А вот характер у них — ну чисто зверский: попадёшь к ним в зубы, считай…

Дядьке Мирону не дал углубиться в воспоминания старший офицер.

— Господа житель хутор, — прокартавил он, — я есть оберштурмбанфюрер СС Вернер Хорст. Ми к вам приехаль с унтерштурмфюрером Куртом Дитрихом по ошень важный дело…

— Васечка, — прошептал на ухо подошедшему к хуторянам юному полицаю дядька Мирон, — ты, случаем, не знаешь, что это за звания такие у фрицев — оберштурм… штурм… Хрен выговоришь!..

Васечка недовольно покосился на дядьку Полежаева, но всё же, тоже шёпотом, ответил:

— Тот, что помоложе, он и по званию ниже. Он — унтер-штурмфюрер: по-нашему, значит, лейтенант. А другой — обер-штурмбанфюрер, этот — подполковник.

— Ну-у! — крутанул головой дядька Мирон и, снова навострив уши, начал вслушиваться в картавые слова Хорста.

А тот продолжал:

— Ви все знайт, как ошень плехо жить при большевицкий режим. Коммунисты сделали вас тупой раб. Ми, немец, самый культурний наций. Ми освобождать вас от большевицкий ярмо, от-как это? — экс-плю-а-та-ци-я!.. Ми установить новый порядок в ваш хутор. А свой наместник здесь ми оставляй! старший полицейски… э-э… — как это? — Митья Клык…

И он пальцем указал на человека с чёрной повязкой на глазу. Тот сразу же вышел вперёд, чуть склонив в знак согласия — что это действительно именно он, «Митья Клык» — голову.

— Ми уезжайт — дела, Клык оставайт здесь. Его надо слюшайт, иначе — пуф-пуф! Ми с унтерштурмфюрером Хорстом теперь будейм частый гость ваш хутор, — он взглянул на часы, потом пальцем поманил Васечку. — Господин полицейский, ви должны оказать всяческий помощь Митья Клык! Ви поняль?

— Так точно, господин офицер! — весь дрожа то ли от охватившего его возбуждения, то ли от колючего зимнего холода, ответил Васечка. — Поможем… Как же…

Дитрих в это время что-то выкрикнул солдатам, и те бегом бросились к своей машине, торопливо забираясь в кузов, а унтерштурмфюрер направился вслед за своим шефом. Машины взревели моторами и через несколько минут исчезли в крутой и глубокой балке, направляясь в сторону села Прелестное.

Хуторяне ещё некоторое время стояли молча, сосредоточенно разглядывая только что прибывшего старшего полицейского; тот, в свою очередь, своим единственным глазом просверливал, как бы насквозь, их лица. Наконец он сказал:

— Надеюсь, что вы все слышали, хуторяне, что меня зовут Дмитрий, фамилия моя… Клык.

— Фамилия это — Клык — или кличка? — громко спросила одна из хуторянок.

— Скоро узнаете! — ощерился Митя. — И прошу не перебивать. Я буду наводить в вашем паршивом хуторе новый немецкий порядок. Прошу меня слушаться беспрекословно, иначе я… Короче: я скор, быстр на руку…