Владимир Мирнев - Живое дерево

• Название: Живое дерево
• Автор: Владимир Мирнев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1988

Современная повесть о жизни мальчика в сибирской деревне. Внимание автора сосредоточено на внутреннем мире подростка, на его стремлении к справедливости, жажде приключений и подвига. Психологическая линия в повести сочетается с приключенческой: мальчик выследил злоумышленников, похитивших красавца коня, и помог взрослым разоблачить преступников.

---

— Если совсем честно, то скажу.

— Конечно, полететь на Марс или Луну каждому хочется.

— Нет, сыночек. Если бы мне разрешили заниматься моим любимым делом, чтоб ни войны не было, ни других напастей, я бы ходил по полям с утра до вечера, хлеб выращивал — самое доброе дело. А если ещё по вечерам сидеть вот так и гладить своих сыновей по головкам — лучше жизни не бывает, сыночек, на свете.

— А, папа, не то говоришь, — не поверил Юра, сонно зевая.

…С утра Юра на огороде. И так день за днём, день за днём. Неумолимо припекает солнце. Цыбулька не успевает Юре подносить воду. Пожухла картофельная ботва, тянет с полей сухостью, и знойный воздух кажется пресным в такое время.

Но вот на горизонте появились облака, к обеду выросли в тучи, зашевелилось в них что-то, засветилось внутренним огнём, и вдруг ударил гром. Ополосовали тучи небо и зашлись дождём. Юра и бабушка, пока добежали домой, вымокли. Заторопились в сарай куры, недовольно ворчала в сенях клушка с цыплятами, заволновались кобчики в сенях. Дождь!

Юра стоял в сенях у раскрытых дверей и радовался: сегодня уж не нужно поливать капусту и теперь можно будет что-то придумать интересное.

— Хочешь чёртика увидеть? — спросил Юра Цыбульку.

— А он маленький?

— Меньше тебя. С рожками, хвостиком и копытцами. Он может на Луну скатать тебя, я уже летал. Оттуда хорошо наблюдать за стариком Шупарским.

— А он не укусит?

— Нет. Он маленьких любит. Он им даёт хлеб с вареньем.

— Хочу. Не обмани только.

Юра подводит Цыбульку к зеркалу, висящему на стене, накрывает его отцовским полушубком так, чтобы брат через рукав смотрел в зеркало, незаметно набирает кружку воды и говорит:

— Зыркай в зеркало, он сейчас оттуда выйдет и даст тебе хлеба с вареньем и в придачу шоколадку. Я всегда так наедаюсь от пуза вареньем и шоколадкой. Ты никогда чёртиковое варенье не ел?

Цыбулька, замирая от страха, открыл глаза, а Юра вылил в рукав воду. Сначала слышалось только фырканье, но потом… потом раздался громкий плач. Цыбулька барахтался, пытаясь сбросить с себя полушубок. На плач прибежала бабушка.

— Юрик! — закричала она. — Бесов сын! Юрик, ты чего делаешь?

Бабушка освобождает Цыбульку из полушубка и прижимает его, мокрого и рыдающего, к себе.

Глава двенадцатая. Полуночные страхи друзей

Ночь для маленького человека всегда наполнена тайной, которую понять или разгадать невозможно. По этой причине ему всегда кажется, что самые невероятные вещи происходят именно ночью, то есть в это недоступное человеческому глазу время. Ночью даже в его родном селе простые дома, на которые днём не хочется смотреть, кажутся наполненными тайной. На чердаке и вокруг дома, в каждом углу видятся таинственные силы в образе загадочных существ, которых никто никогда не встречал, но которые, как говорят, настолько всесильны, что у каждого мальчика при одном упоминании о них душа замирает. Лишь стоит ему увидеть ночью тень возле дома, необыкновенные очертания каких-то фигур, как воображение живо дорисует в памяти всё остальное — пылающие огнём злые глаза, страшные, наводящие ужас усы.

Юра всегда считал, что ночью-то как раз и происходят самые страшные, а потому и заманчивые истории. Днём люди готовятся для дел скрытных, а все скрытные дела происходят ночью.

Давно он задумал последить за стариком Шупарским. С невинным видом ходил днём возле высокого забора Шупарских и высматривал щели, через которые можно будет пробраться во двор ночью, бегал с Санькой вокруг огорода и наметил на всякий случай пути проникновения к дому Шупарского со стороны огорода.

В ту ночь светила полная красноватая луна, рассеивающая на село, леса, поля и всё вокруг сумеречный свет.

Тихо было. Только у Соловьёвых сердито ворчала собака. Под плетнями лежали тёмные длинные тени, шумно вздыхали во дворах, жуя жвачку, коровы. Юра осторожно выбрался из дома, постоял, прислушиваясь, и направился к Саньке. Свистнул три раза, подождал. Неслышно появился Санька.

Они прокрались задами к огороду Шупарского и притаились. Сзади, почти у самого леса, чернело и пугало молчаливое кладбище, и, видимо, на кладбище одиноко и тоскливо кричал перепел.

Юра первым просунулся через небольшой лаз в плетне в огород и лёг в картошку. Прислушался.

Санька хоронился за плетнём и дрожал, не решаясь последовать за Юрой. Но вот решился. Они поползли по междурядью по холодной земле. Возле дома стало теплей. Два окна светились. Юра припал к одному, а за углом хоронился Санька, готовый в любую минуту подать сигнал об опасности.

В прихожей за столом, придвинутом к столу, сидел старик и читал толстую старинную книгу — Библию. Рядом с книгой дремал кот, спрятав мордочку под себя, здесь же на столе стояла миска с семечками и кружка с молоком, а на кровати, закутав голову в шерстяной платок, спала старушка. Дверь в горницу отворена, но свет в горнице не горел.

Подполз Санька:

— Ну как?

— Т-ш-ш! Он книжку читает. Может, это не книжка, а что-то такое, тайное. Может, это шифровка? А?

— Чего? — не понял Санька.

— Т-ш-ш-ш!

Старик протянул руку к окну, взял на подоконнике чернильницу, ручку, надел очки и стал писать. Иногда он останавливал взгляд на окне, прищурив при этом глаза, думал, а потом снова писал, тщательно выводя буквы. Юра смотрел на старика, пытаясь отгадать, о чём тот писал. Он читал в одной книжке, что можно угадывать мысли на расстоянии. Но сколько ни всматривался в старика, не смог отгадать, о чём тот писал. Письмо было написано. Старик запечатал его в конверт и надписал адрес.

— Что там в письме? — спросил Санька.

— Ясно что. Откуда я знаю, но знаю одно — не нам послание. Надо во что бы то ни стало разведать. Можно разбить окно, схватить письмо и убежать. Нас не догнать.

Санька нашёл кирпич и сунул Юре:

— На, кидай в окно, а я побегу посмотреть, а ты правь с письмом туда, где услышишь свист.

— Не дело бить стёкла. Настоящие разведчики так не поступают. Бить стекло — хулиганство. Лучше вынуть шипку, видишь вон внизу разбито. Замазку отколупнуть и вынуть кусок, протянуть руку — и всё.

Вскоре свет в доме погас. На крыльце появился старик, постоял, покуривая папироску, покашлял и направился к сараю.

— Иди, — сказал Санька. — Пока отколупнём, он вернётся. Схвати письмо со стола и дави ко мне на свист. Я беру у тебя его и мотоциклетю ко мне. Мы всё узнаем. Струсил, что ли?

— Кто? Я? — Юра поплевал на руки, прошептал «чёт-чёт-перечёт» и пополз.

Юра прошмыгнул в коридор, но в это время Шупарский вернулся к крыльцу. Юра так волновался, что не услышал Санькин сигнал и старика увидел уже на крыльце. Замерев возле каких-то рундуков и мешков в коридоре, он был ни жив ни мёртв. Каждая жилка в нём дрожала от страха. Он стоял на четвереньках, не решаясь подняться, и не знал, что делать.

Какую глупость совершил! Зачем было идти за письмом? Сейчас старик Шупарский поймает его в тёмных сенях, закроет дверь — и пиши пропало. Задушит, как гусёнка, а мёртвого выбросит в лес, или закопает, или бросит в уборную, как это он читал в одной книжке.

Старик покурил на крыльце, покряхтел и неторопливо вошёл в сени.

У Юры от страха сердце заколотилось с такой силой, что он стал плохо соображать. Он метал взгляды то в одну сторону, то в другую, кругом было темно, хоть глаз выколи. Вот-вот старик закроет дверь на крючок, включит свет и увидит возле бочки с зерном для кур Юру. И тут Юре в голову пришла спасительная мысль. Он вспомнил: старик единственно чего боится — собак. Раздумывать было некогда. Юра громко залаял, точно собака, — как ему пригодились постоянные упражнения в подражании собакам, кошкам, птицам! — и бросился к двери.

Услышав в коридоре лай, старик испуганно метнулся из сеней, схватил подвернувшуюся у крыльца метлу, чтобы обороняться от собаки. Но Юра ничего не видел и не слышал, кинулся к картошке, упал и пополз, работая из последних сил локтями и коленками. Вот и плетень. Перемахнул через него. Здесь у плетня ждал Санька. Они вместе бросились бежать со всех ног.

— Чего в письме? — спрашивал на бегу Санька.

— Не успел взять…

У дома на завалинке сидела мать, ждала его.

— Ты где шляешься, полуночник?

— Да чего я такое сделал? Вот уже и с Фомой погулять нельзя. Скоро в школу, надо нагуляться.

— Вечно у тебя в голове одни гулянья. Всё замышляешь чего-то. Да когда ж моё мучение кончится, горе ты моё луковое! Вырос бы побыстрее. Дома лучше сиди, бойся пересудов. Вон старухи только и чешут языки: мол, Бородин Юрка оговорил старика Шупарского. Им-то только языки чесать. Старик Шупарский, знамо дело, главарь опасной шайки разбойников, а только не докажешь.

— А я-то при чём здесь?

— Ну вот, ну и возьми его за рубь двадцать!