Николай Наседкин - Всех убить нельзя (Сценарий)

• Название: Всех убить нельзя (Сценарий)
• Автор: Николай Наседкин
• Жанр: Русская классическая проза

---

36

УЛИЦА. Ночь. Мальчуган ведёт Деваху. Она совсем сомлела, виснет у него на руке, что-то лепечет, мурлычет, просит пьяно закурить. Сворачивают на пустынную одноэтажную улицу. Идущий сзади Антон осматривается крутом, убеждается - никого. Догоняет, хлопает парнишку по плечу.

Антон. Эй!

Мальчуган (испуганно). Чего ты? Чё надо?

Антон крепко перехватывает левой рукой Деваху за запястье правой руки, строго говорит мальчишке.

Антон. Вот что, молодой человек, мне с этой особью поговорить надо. С глазу на глаз. Понял?

Мальчуган (из последних сил хорохорясь). Нет, не понял. Я её снял на сегодня... Она со мной будет!

В руке Антона блеснул нож.

Антон. Мальчик, даю тебе пять секунд и чтоб я тебя не видел. Понял?

Мальчуган (заворожено глядя на лезвие, отступает). Да ладно... Чего ты?.. Хватит тебе... (Исчезает в ночи)

Деваха (неуверенно хихикает). Ух ты какой грозный! Я таких люблю! Ну-ка, дай, я тебя поцелую... (Вытягивает губы трубочкой и тянется к лицу Антона)

Антон (резко дёргая её за руку). Пошли!

Антон тянет Деваху за собой. Тихо на улице, безлюдно, лишь то и дело взлаивают собаки из подворотен, мимо которых они идут по тротуару. Лицо Девахи становится всё более растерянным и испуганным. Она трезвеет с каждой минутой.

Деваха. Постой! Ты чё? Куда ты меня прёшь?

Антон. Молчать! Молчи, я сказал!

Идут мимо нежилого дома - окна заколочены досками. Антон затаскивает Деваху во двор, огибает дом, усаживает её почти силой на крыльцо. Наклоняется к самому её лицу.

Антон. Ну? Не узнала ещё меня? (Зажигает спичку, освещая своё лицо)

Деваха (вглядываясь, неуверенно) Н-нет...

Антон. Так я тебе, блядина ты этакая, подскажу: это ко мне ты со своими дружками наведалась в гости двенадцатого октября прошлого года... Ну, вспомнила? Помнишь, как весело мы провели время? Дочка моя, Наташка, особенно тебя помнит. Она в психушке сейчас лежит, Наташка-то. "И чего это, - спрашивает, - они снова в гости к нам не придут?" Соскучилась Наташка-то, очень уж ей понравилось, как вы со своим дружкам прыщавым с ней поиграли в тот вечер...

Деваха уже перепугана до смерти. Хочет закричать. Антон приставляет к её горлу лезвие ножа.

Антон. Только вот пикни - враз убью!.. Быстро говори: кто тогда, кроме губернаторского Сынка, был? Пацанчик и Мордоворот кто они? Где живут? Где? Говори быстро, не то...

Деваха (торопливо, с готовностью, глотая окончания слов). Это братья. Братья они. Родные братья-то. Младший в школе учится, в пятой, а в классе, вроде, в девятом... А старший - я даже не знаю, он, кажется, отдельно живёт. И, вроде, не работает нигде... Он как бы телохранитель у Сынка... Да, точно, он раз хвалился, что большие бабки от него получает, подарки разные...

Антон. А где, кстати, этот Сынок сейчас?

Деваха. Ой, знать не знаю! Правда, правда! Я тогда первый и последний раз с ним была...

Антон. Ладно. Тогда вот что, слушай внимательно: мне нужно встретиться и поговорить с Пацанчиком.. Поняла? Завтра - воскресенье. Кровь из носу разыщи его и под любым предлогом приведи к моему дому в одиннадцать вечера. Во дворе у третьего подъезда я буду ждать. Всё понятно?

Деваха (скулит). Да-а-а, а если его в городе нету? Я его уж неделю не видала. А если не пойдёт он?..

Антон. Учти, мне не до шуток! Благодари Бога, что я тебя отпускаю. Но если завтра в 23-00 Пацанчик не будет у моего подъезда - прощайся с жизнью. Мне ведь терять нечего... Ну-ка, постой! (Антон забирает сумочку Девахи, открывает, нашаривает там паспорт, при свете луны рассматривает) Вот так-то лучше! Это пока у меня останется, до завтра. А пока вот тебе, Елена Михайловна Григорьева, за тот октябрьский вечер небольшая благодарность.

Антон резко, хлёстко отвешивает Девахе пару увесистых оплеух. Она вскрикивает, закрывается, прячет лицо. Антон зло сплёвывает, встаёт с крыльца и уходит, напомнив уже из темноты:

Антон. Завтра - в одиннадцать!

37

ДВОР ДОМА. Поздний вечер. Деваха с Пацанчиком идут по двору дома-"коленчатого вала". Она что-то с жаром говорит ему, в чём-то убеждает. Тот, чем-то недовольный, идёт нехотя, плетётся. Подходят к третьему подъезду - никого. Деваха в растерянности и, уже начиная радоваться, осматривается... Вдруг из темноты подъезда быстро появляется Антон, подходит к ним, крепко берёт за руку Пацанчика.

Антон (бодро). Привет, что ли?

Пацанчик (пытаясь вырваться, фальцетом). Чего? Чего надо?

Антон. Тиш-ш-ше! Поговорить с тобой надо... По важному делу. Не трусь не мужик, что ли? (Девахе, протягивая паспорт) А ты - до свидания! Всё, чтоб я тебя больше никогда в жизни не встречал. Ферштеен?

Деваха, прижав паспорт к груди, вдруг морщится, сверкает слезой, тоненько канючит.

Деваха. Дяденька, отпусти его... Отпусти, дяденька!

Антон, не выпуская Пацанчика, делает резкий шаг в её сторону.

Антон. А ну - брысь отсюда!

Деваха отбегает, идёт прочь, всё время оглядываясь. Размазывает слезы по лицу.

Антон (Пацанчику). Ну, пошли. Не бойся - разговор на пять минут всего. Только - тихо!

Видно, что Пацанчик только-только начинает его узнавать. Узнаёт окончательно. Впадает в прострацию. Покорно идёт. Антон вместо подъезда сворачивает влево, вниз по лестнице - в подвал.

38

ПОДВАЛ. Довольно светло - горят два фонаря. Торчат столбы-подпорки. Тянутся трубы. В одном стыке пробивается свищ - шипит, пускает пар. Неуютно, мрачно. Антон подводит Пацанчика к одной из подпорок, ловко заводит его руки за столб, связывает их тонким капроновым шнуром.

Антон. Вот и умница... Дрыгаться не надо, не поможет. Кричать тоже не советую - никто не услышит... (Заканчивает возиться с узлом, отходит в сторонку, обтрясает руки, словно после трудной работы) Ну-с, прекрасно. Теперь и побеседуем. Скажи, сучонок, для начала: как тебе Наташка, дочка моя, - понравилась? Жениться не хочешь после этого на ней - а? Что? Не слышу!

Пацанчик никак не может проглотить ком в горле - кадычок так и дрыгается: туда-сюда, туда-сюда...

Антон. Впрочем, жениться тебе теперь не придётся уже ни на ком... М-м-м-да... Ты вот пока лучше что скажи: где братец твой, качок, проживать изволит?  Где в настоящее время находится ваш атаман, ваш вождь задрипанный?

Пацанчик (откашливается, еле слышно). Брательник в Пригородном лесу щас... Он в "Туристе" на лодочной пристани пашет... А тот, брательник сказывал, вроде на море щас живёт, у родни в Сочи...

Антон задумчиво смотрит на Пацанчика, что-то прикидывает.

Антон. Тэк-с, тэк-с, тэк-с... Ну что ж... Наташка-то, спрашиваю, понравилась? Молоденькая, тринадцать лет всего... В психбольнице она лежит... С тех пор и лежит...

Пацанчик. Дяденька! Да не хотел я! Они меня заставили!..

Перед мысленным взором Антона та мерзкая сцена.

39

КВАРТИРА СОСЕДА. Пацанчик, пуская слюни удовольствия, елозит на Наташке, у неё распахнут рот в крике. Деваха держит её...

40

ПОДВАЛ. Лицо Антона каменеет. Он зловеще медленно подходит к Пацанчику, расстёгивает у него брючный ремень. Тот испуганно вытягивает шею, высматривает - что с ним делают? Антон ремнём перехватывает Пацанчика через живот повыше штанов и притягивает его плотно к столбу. Застёгивает ремень сзади. Нагибается, разувает Пацанчика, стягивает с него носки. Снимает с него и майку. Морщась, собирает носки Пацанчика в комок, резким движением запихивает этот комок Пацанчику в рот. Перехватывает майкой нижнюю часть его лица, притягивает голову его к столбу. Теперь Пацанчик может двигать только ногами.

Из карманов Антон медленно достаёт и выкладывает на дощечку, словно в операционной, плоский флакон одеколона "Саша", носовой платок, нож-"белочку". Пацанчик широко распахнутыми глазами наблюдает за зловещими приготовлениями. Антон раскрывает нож, пробует лезвие, удовлетворённо хмыкает. Подходит вплотную к Пацанчику.

Антон (проникновенно). Я решил тебя помиловать, понял? Сначала я решил всех вас, мразей, уничтожить. Вас же негодяев нельзя оставлять жить. Вы ж скольких ещё можете погубить и в грязь втоптать... Ну вот... Но потом я вспомнил, на твоё счастье, что у нас даже государство наше подлое несовершеннолетних не казнит. Поэтому я решил тебя очень и очень легко наказать. Мужайся, голубчик! Мужайся! Благодари Господа Бога, что жив останешься...

Говоря последние слова, Антон отвинчивает крышечку одеколона, обильно смачивает платок, тщательно протирает платком лезвие ножа. Плескает одеколона на руку, моет ладони, пальцы. Подходит к Пацанчику (тот смотрит дикими глазами, бешено вращает зрачками, мычит), расстёгивает ему штаны, спускает вниз вместе с трусами. Нагибается и делает резкое секательное движение.

Антон. Вот так!

Пацанчик дёргается, мычит, страшно напрягается, потом обмякает, повисает на путах, уронив голову на грудь. Антон омачивает платок одеколоном, прикладывает его к свежей ране. Смотрит на флакон, выливает остатки на место "операции". Отбрасывает пустой флакон, брезгливо оттирает руки от крови свежим белым платком. Тщательно осматривает себя при свете подвальных фонарей...