У. Уэстрелл - Окунь, Река и Шийла Мант

• Название: Окунь, Река и Шийла Мант
• Автор: У. Уэстрелл
• Жанр: Современная проза

---

— То есть, что именно?

— Вот это жужжание.

— Летучие мыши.

Она содрогнулась и быстро втянула ноги в каноэ. Все инстинкты подсказывали, что надо схватить удочку и подсечь, но надобности в том не было: рыба уже прочно сидела на крючке. Ниже по течению из воды целиком выпрыгнул окунь и бухнулся назад с такой силой, что хватило всей реке пойти волной. Мгновенная мысль: сорвался! — но спиннинг опять согнулся и его конец заплясал по воде. Медленно, не делая лишних движений, которые могли бы встревожить Шийлу, я наклонился и подтянул леску.

А тем временем Шийла заговорила, и прошло несколько минут, прежде чем я смог уловить ход ее мыслей.

— Я была там на вечеринке. Знаешь, с ребятами из студенческого братства. Кэтрин говорит, что я могу туда попасть, если захочу. А мне больше хочется в Вермонтский университет или в Беннингтон. Куда‑нибудь, где можно кататься на лыжах.

Окунь плыл наискосок, к камням у нью–хемпширского берега, что напротив развалившегося навеса для лодок у Дональдсонов. Видно, это был старый окунь — молодой бы не знал, что там камни. Я направил каноэ назад к середине реки, надеясь оттянуть окуня в сторону.

— Это потрясающе, — пробормотал я, — лыжи… Да, я тебя понимаю…

— Эрик говорит, что с моей фигурой я могу стать манекенщицей, но я думаю сначала получить образование. Я хочу сказать, что нужно какое‑то время, прежде чем я примусь за все это, и вообще. Я собираюсь изменить прическу, чтобы волосы откидывались назад, а? Как у актриссы Энн–Маргарет. Только покороче.

Она запнулась:

— Мы что, задом наперед едем?

Так оно и было. Мне удалось удержать окуня посередине реки, подальше от камней, но зато у него теперь было больше простора и первый шанс показать свою силу. Я быстро прикинул в уме, каков его вес, чтобы тянуть вспять нагруженное каноэ, и от этих расчетов мне стало нехорошо.

— Это просто течение, — проговорил я хрипло. — Не беспокойся, ничего страшного. — Я старался говорить как можно увереннее.

Я налег на весло. Успокоенная Шийла заговорила о чем‑то другом, но теперь все мое внимание было поглощено рыбой. Я чувствовал, как окунь отчаивался, приближаясь к мелководью. Я чувствовал возрастающее натяжение лески, неистовство, с которым он мотался туда–сюда. Я так и представлял себе его зияющую пасть, блещущие жабры и толстый вертикальный плавник хвоста. Вряд ли окуню за всю его долгую жизнь встречалось много такого, с чем он не мог бы справиться, и безжалостная сила, тянувшая его за губу, вызывала у него огромное изумление и панику.

А у меня были свои проблемы. Чтобы добраться до Диксфорда, мне нужно было грести вверх по ручью, впадавшему в реку под крытым мостом. В устье ручья была отмель с песчаным наносом, с водорослями по одну сторону и камнями по другую. Определенно, там рыба уйдет.

— С моим цветом лица надо быть поосторожней. Я загораю, но пятнами. Никак не могу решить, стоит ли вообще загорать. Может, и не стану. Я видела Джеки Кеннеди в ресторане, так она совсем не загорелая.

Вздохнув поглубже, я стал грести изо всех сил к середине, к самой глубокой части отмели. На этом каноэ я мог бы пройти сквозь игольное ушко, но сила за кормой отшвырнула меня, я потерял равновесие, каноэ развернулось влево и заскребло по песку. Я оттолкнулся веслом. Миг колебаний, еще… Каноэ устремилось на глубокую воду. Я взглянул на удилище. Оно по–прежнему было согнуто в дугу — каким‑то чудом окунь все еще был на крючке.

Взошла луна. Довольно полная, она повисла низко над рекой и лучи ее светили прямо на сидящую впереди меня Шийлу, омывая ее мягким мерцающим светом. Я видел гибкие, легкие очертания ее фигуры. Я видел, как ее волосы волнами падали ей на плечи, видел горделиво–настороженный наклон ее головы, и эти видения терзали мое сердце. И не только Шийла сама по себе, но и ореол окружавших ее вечеринок, случайных прикосновений, изящества. А позади я ощущал усталость окуня, утихающего, понемногу слабеющего, и это тоже терзало мне сердце, причиной тому был не только окунь, но и всплески реки, звездный небосклон, запах ночи, и я почувствовал, что разрываюсь от этих страстей, раскалываюсь пополам. Впереди, в двадцати ярдах была дорога, и как только я вытащу каноэ на берег, я упущу рыбу, упущу навсегда. Если же, наоборот, я встану, схвачу удилище и стану изматывать окуня, я его вытяну — он уже изнурен и у него нет никаких шансов уйти. Я нагнулся, нащупал удилище и нерешительно взглянул на Шийлу. Она лениво потягивалась навстречу небу, маленькие груди поднялись под мягкой тканью платья, и эта сила притяжения оказалась большей, чем я мог вынести, и быстрее, чем это можно описать, я выхватил из кармана нож и резанул по леске.

С неприятным ощущением где‑то в желудке, я увидел, как распрямилось удилище.

— У меня затекли ноги, — хныкнула Шийла, — мы уже приехали?

Невероятным усилием сохраняя самообладание, я вытянул каноэ на берег и помог ей выйти. Остаток вечера вспоминается мне уже гораздо туманнее. Мы прошли на ярмарку. Пахло жареной воздушной кукурузой, откуда‑то доносились звуки гитар. Раз или два я, кажется с ней танцевал, но мне запомнилось, как она подошла, когда оркестр закончил играть, и объявила, что поедет с Эриком Касвеллом на его «корвете».

— Окей, — промямлил я.

Впервые за этот вечер она взглянул на меня, действительно взглянула на меня.

— Ты смешной мальчик, ты знаешь?

Смешной, не такой. Мечтатель. Странный. Сколько раз мне пришлось выслушивать это годами позже. И всегда это говорилось таким же насмешливым, полуосуждающим тоном. Бедняжка Шийла! Уже к концу того же месяца я почти забыл, как она выглядит, но воспоминание об упущенном окуне мучает меня до сих пор. Позже на моем пути встречались другие Шийлы Мант и другие рыбы, и хотя раза два в своих сновидениях я был близок к тому, чтобы повторить ту же ошибку — в ночные часы тайные, притягательные силы заявляли права на меня, наяву я ее никогда больше не повторял.