Марк Пуссе - Семь походов по Восточному Саяну

• Название: Семь походов по Восточному Саяну
• Автор: Марк Пуссе
• Издательство: Красноярское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1974

---

— Отойдем подальше от стойбища — отвяжу, — говорит проводник. А сейчас отпустишь — убежит.

Идем по льду Инджигея, потом его правым берегом поднимаемся к верховьям и через седловину спускаемся в ручей пастухов, а затем на лед Тагула. Час идем по этой реке, потом еще долго вверх по его притоку. Этим сложным путем проводник ведет нас к перевалу на реку Малый Сигач.

За этот день прошли около шестнадцати километров, и в восемь вечера решили сделать привал. Надо набраться сил для завтрашнего штурма перевала.

Поужинав, начали укладываться. Сегодня первая ночевка в тайге. Становится все холодней и холодней, а ведь главные заморозки будут только к рассвету. Гриша выдал каждому для подстилки один-два потника. Накрывались же суконными одеялами и брезентом.

Узнай бесцеремонно залезает ко мне на подстилку, так мы с ним и засыпаем.

Разбудил нас олень. Чем-то его привлекла наша жестяная банка с сухарями. Может быть, рассматривая ее, он увидел свое отражение. Но он неожиданно так оглушительно лягнул ее, что даже Григорий подскочил, как ужаленный и заругался: «У… у, чтоб тебя…».

Вскоре стало светать. И сразу проснулась тайга.

Я подошел к елке, вокруг которой метался и лаял Акол. Около вершины ее ползала белочка, на ветку ее выше — самец. Голова его повернута куда-то влево. Оказывается, там соперник. И на соседнем дереве прячутся зверьки. Свадьба!

В полдень начали движение. Раньше проводник не идет, ждет, когда под солнечными лучами смягчится снег. Так легче идти оленям, не поранят ноги об наст. А вот людям идти гораздо труднее: проваливаешься в снег по пояс.

Лезем по крутому склону к перевалу, за которым должен открыться бассейн реки Малый Сигач. Шли очень долго. Григорий и Володя ушли далеко вперед. Чем ближе к вершине заснеженных гольцов, там чаще и чаще начали встречаться белые куропатки.

С перевальной точки открываются нескончаемые снежные просторы. Как красиво! От ослепительно сверкающего снега приходится щурить глаза. Чего доброго, начнется снежная слепота. Надеваем защитные очки.

Цепочка следов, оставляемых нашим караваном, тянется бесконечной, теряющейся где-то внизу лентой.

Начали спускаться вниз. Сначала идти было легко, надувной снег у вершины не давал ногам вязнуть. Но потом все изменилось: все чаще и чаще начинает проваливаться идущий впереди Григорий; цепляясь вьюками за край снежной траншеи, натужно тянутся за ним олени. Саша и Володя перелезают к нему и идут гуськом, приминая снег. Так мы шли, а иногда буквально катились.

Впереди показалось дно расщелины. Неожиданно Григорий остановился. Я и сам уже увидел, что привлекло его внимание — наш путь пересек совершенно свежий след медведя средней величины. Проверяю ружье. Заряженное пулевыми патронами, оно изготовлено к внезапной схватке. Вскоре след теряется где-то в глубине ущелья.

Опять олени останавливаются. Григорий указывает Саше и Володе на лежащую в снегу задранную кабаргу. «Собаки задрали». Володя немедленно предлагает взять ее с собой, он давно мечтал о мясном изобилии. Григорий недовольно посматривает на него.

Проводник идет дальше. Володя и Саша, поглядывая на кабаргу, обращаются ко мне: «Может, он вас послушает?» Я отрицательно машу головой: «Брать не будем». Все и так уже ясно. Пока шел спор, я потрогал животное. Труп холодный! Кабаргу не могли задрать только что пробежавшие собаки. Она погибла от соболя. Это понятно по характеру ее раны. Я знаю, что Григорий человек «сам себе на уме» и решил посмеяться над неразбирающимися в охотничьем деле друзьями.

Выходим на лед ключа, падающего в Малый Сигач, и, идя по нему, устремляемся к обрыву-ледопаду метров пятнадцати высотой. Справа — крутейшие утесы, слева — заснеженные горы. Свежий медвежий след, тянувшийся параллельно нашему пути, уходит по карнизу правого берега куда-то вверх. Нам с оленями там не пройти.

Осторожно приближаемся к краю обрыва. Внизу опять виден медвежий след. Значит, мишка все-таки обошел ледопад и умудрился спуститься вниз. Нужно искать выход и нам.

Отошли метров сто назад и, проваливаясь в глубокий снег, стали карабкаться на левый берег, он более пологий. Опять натолкнулись на очень крупный след топтыгина. Следы этих хищников тянутся к Сигачу. Собаки куда-то исчезли, только один Григорий говорит, что слышит их слабый лай: «В ключе они, за медведем пошли».

Начинает темнеть, и мы не имеем возможности отвлекаться охотой. Нужно успеть дойти до места остановки, где есть корм для оленей. Последний участок идем очень быстро и останавливаемся в километре от реки Сигач. Наступила темнота: ведь уже половина одиннадцатого.

В этот день удалось пройти только двенадцать километров. Уж очень сложен маршрут — горы и глубокий снег. Уморились ужасно. Поскольку все чаще и чаще стали встречать медвежьи следы, сегодня утром я решил идти вперед еще до выхода каравана. Разминуться нам никак нельзя, так как идти будем по льду реки Сигач.

Взял рюкзак с бутербродами, фотоаппарат, ружье и побрел. Пытался заманить с собой и собак, но несмотря на то, что на всем пути я их усиленно подкармливал, они за мной не идут.

Слепит речной лед. Иду, соблюдая осторожность: во льду начинают появляться трещины.

Шел так часов до пяти вечера. За это время встретил лишь двух быков — маралов, неторопливо пробежавших метрах в сорока от меня.

Часов в семь на мой костерок пожаловали Акол и Узнай, а еще через четверть часа подошел и караван. Не задерживаясь, проводник уводит оленей на противоположный берег: «Там стоянка есть». Мы уже привыкли, что стоянкой Григорий называет пригодное для кормежки оленей место.

И действительно, мы увидели кострище, жерди шалаша, а потом и великолепный участок предгорья, покрытый пушистым ягелем.

…Уже совсем стемнело, а мы все угощались добычей Григория — крупными хариусами.

Утром я договорился с друзьями, что опять пойду вперед и остановлюсь не позже пяти вечера на левобережной тропе.

Этот участок оказался очень тяжелым. Узкое ущелье с высокими берегами покрыто непролазной чащей. Временами из-под глубокого снега на проталинах показывается звериная тропа, но затем снова уходит под снег. И все-таки ее не потеряешь. Я иду по следу медведя, который тоже имеет привычку выбирать дорогу попроще и движется точно над заваленной снегом тропой. В одном из пересекающих дорогу ключей его след круто сворачивает в гору. Теперь нам не по пути. Уже далеко за полдень на тропе появляются огромные отпечатки. Очень могучий экземпляр. Медведь идет в нужном мне направлении, и я устремляюсь за ним. Но через полчаса и он уходит в гору.

В пятом часу вечера я решил остановиться. Тропа так высоко над рекой, что в просвете между деревьями мне виден только провал ее ущелья. А само русло где-то внизу. Разжег костер и съел свой бутерброд. Маловато, но скоро должны появиться товарищи. Клонит в сон. На свежем воздухе и аппетит и сон прекрасный.

Прошел сегодня не так-то уж и много, километров девять-десять. Но ведь это горной тропой и по глубокому снегу.

А солнце между тем уползло за гору, и сразу резко похолодало. На ближней елочке снует бурундучок. Стоит мне только сделать резкое движение, например, подбросить сучки в костер — он издает пронзительный свист. «Видно ночь придется провести у твоей хаты, — адресуюсь я к нему, — уж потерпи…»

Ночь прошла быстро; хотя мне пришлось трудновато: я без ватника, нет топора, а следовательно, и хорошего костра.

В шесть утра, тщательно затушив костер и подвесив поперек тропы, на видном месте, записку для Григория, я пошел к устью Сигача.

Дорога чем дальше, тем все тяжелей. Крутые подъемы и спуски, заснеженные склоны до того измотали меня, что я невольно стал понемногу спускаться к руслу реки. Еще сверху, со скалы, я заметил на льду Сигача следы, оставленные нашим караваном. Прошли, и еще вчера!

Теперь уже ничего не оставалось, как ускорить шаг и догонять своих.

Река меняла свой вид буквально на глазах. Следы от резиновых сапог Саши и Володи, они видны лучше, чем следы проводника, — стали все чаще и чаще обрываться у края полыней, а продолжались с их противоположной стороны. Это значило, что лед обвалился уже после их прохода. В одном месте олени круто свернули влево и ушли на береговой склон, а следы Володи и Саши продолжались по льду реки.

Все шире и шире становится русло. Чувствуется, что не так-то уж и далеко до устья.

Горы понемногу отступают, оставляя место залесенным террасам, и следы наших оленей снова выходят на реку. Я облегченно вздыхаю.

Слева в чаще промелькнуло что-то бурое. Вниз по реке убегал сохатый.

В восемь часов я достиг, наконец, устья Сигача и вышел на песчаный пляж реки Большой Агул. Сразу же потерял след. Берега здесь буквально истоптаны копытами животных, и мне пришлось выстрелить. Издалека закричали, через минуту выскочил Узнай.