Дорис Смит - Огонь ласкает

• Название: Огонь ласкает
• Автор: Дорис Смит
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01813-8

Двое взрослых, серьезных мужчин появились в жизни молоденькой секретарши Констанс почти одновременно: Кен Фрейзер, ее строгий начальник, и зубной врач Саймон Поррит. Констанс уверена, что влюблена в обаятельного дантиста без памяти. А что касается Кена… Все знают о его помолвке с красавицей Фионой. Но жизнь преподносит девушке сюрприз за сюрпризом, и она уже сама не понимает, к какому решению склоняется ее сердце…

---

— Подозреваю, что это намек на то, чтобы мы купили ей билет, — улыбнулся папа. — Если только Саймон не будет возвращаться в тот же день. Она сказала, что видела его вчера.

— Видела Саймона? — настороженно повторила я.

Но подробностей папа сказать не мог — разговор по телефону был слишком короткий. Вскоре после этого сестра сказала, что мне пора уходить. Когда я вернулась в роддом, мне лишь на минутку дали увидеться с мамой. Она лежала в постели, ее рука была влажной.

— Ну как он?

— Не стоит за него волноваться, по крайней мере пока у него есть образование, — сказала я. Я не знаю, что об этом подумала сестра, но мне достаточно было слабой маминой улыбки.

— Думаю, вы можете подождать здесь. — Другая сестра проводила меня в комнату внизу. — Думаю, все будет быстро.

В комнате уже сидел один ожидающий, но он был погружен в газету и не посмотрел на меня. Я села напротив него, стараясь не вспоминать рассказ, прочитанный мной когда-то, в котором рождение ребенка у жены рыбака совпало со смертью ее мужа на море. Только я из всей семьи была настолько глупа, чтобы думать в такой момент о подобных вещах. «Это безумие, — говорила я сама себе. — Бог этого не допустит», но мысль не отставала, перемешиваясь с воспоминанием о ласковых голубых глазах, выступающих скулах и шее, которая в пижамной куртке казалась тоньше, чем обычно.

«Я не хочу, чтобы ребенок родился в пять часов, пожалуйста, Господи, Ты слышишь меня? Кон Гибсон, не будь такой тупицей: как ты думаешь, дети рождаются по расписанию?.. Послушай, Господи, пожалуйста, если этот ребенок — вместо папы, он нам не нужен. Если это как одна закрывающаяся дверь, а вторая открывающаяся, мне все равно, во что это выльется, нам не нужен этот ребенок…»

Дверь открылась.

— Врач хотел бы переговорить с вами, мисс Гибсон, — сказала сестра.

Я посмотрела на часы — было без одной минуты пять.

— Насколько я понимаю, ваш отец сейчас в больнице, — начал врач. — В какой именно?

Он был потрясен и взволнован, когда я рассказала ему, что происходит в этот момент в тайне от мамы. Он хотел связаться с отцом, потому что возникло осложнение. У меня уже не осталось ни эмоций, ни слез. Я довольно спокойно спросила, стало ли маме хуже. Оказалось, дело не в маме. Если верить гинекологу, она была «в поразительно хорошем состоянии», но схватки длились уже очень долго, более двадцати четырех часов, а ребенок не выходил. Его сердцебиение вызывало беспокойство. Поэтому они предлагали сделать кесарево сечение. Мама знала и согласилась. Сейчас ее готовили к операции.

Мама! Я недостаточно думала о маме. Мы с ней были так похожи, а я здорова как лошадь. Я считала само собой разумеющимся… Господи, я недостаточно думала о маме, я даже не молилась толком, подожди…

— Я хочу видеть ее, — громко сказала я. Врач заколебался. — Я хочу видеть ее, — повторила я. Он взял меня за руку.

— Привет, дорогая. — Мама говорила слабым шепотом, видимо, ей дали успокоительное. — Теперь уже недолго.

Я глубоко вдохнула. «Поразительно хорошее состояние» не казалось мне ни хорошим, ни поразительным. Ее лицо стало таким маленьким, а глаза такими большими…

— О мама, — сказала я дрожащим голосом, взяв ее за руку, — хорошо бы так.

Я дошла с ней до лифта, все еще держа ее за руку. Когда я открыла дверь в комнату ожидания, сидевший там мужчина взглянул на меня и вернулся к своей газете, но я успела заметить несчастное выражение его лица и вдруг поняла, что он держит газету вверх ногами. Через минуту он отложил ее и предложил мне сигарету.

— Вы уже давно ждете? — спросила я.

— С одиннадцати. Они сказали мне, чтобы я ушел, но я не мог ничего делать, у меня все валится из рук.

Он был крупным, темноволосым и кого-то напоминал мне. Он был не так уж молод, на лбу у него начали появляться залысины.

— А кто у вас там? Сестра? — спросил он.

Я рассказала ему про маму. Как обычно, от разговора стало легче, он улыбнулся. Я вдруг с изумлением поняла, что его щеки и слегка прищуренные глаза были копией Кена. И, как ни странно, я легко могла представить себе Кена, ведущего себя точно так же, сидящего словно скала, широкоплечего, флегматичного, — пока вы не посчитаете окурки в пепельнице и не заметите, что газета перевернута вверх тормашками.

Я надеялась, что Кену не придется, как этому мужчине, девять лет ждать этого радостного события. Он заслуживает хорошей жены и детей — и как он будет ими гордиться! Может, он и не будет самым головокружительным возлюбленным, но отец из него выйдет прекрасный.

Открылась дверь, к нам заглянула улыбающаяся медсестра:

— Мистер Макдональд!

Мой сосед вскочил так поспешно, что опрокинул столик, на котором лежали журналы и стояла пепельница. Мы с сестрой заговорили одновременно. Я сказала: «Идите, я все соберу», а она: «Поздравляю. У вас чудесный сын».

«Чудесный сын». «У Кена тоже должен быть сын», — решила я, собирая окурки, для начала — «здоровенький, весом в восемь или девять фунтов, названный в честь отца». И тут меня словно током ударило. Вот опять я думаю непонятно о чем. Ну кто, кроме меня, может так увлечься чужими младенцами, в то время как — я испуганно взглянула на часы, было уже пять тридцать — папа борется за жизнь, а наверху в этом здании и мама, и ребенок, которого я не хотела. «Я не хотела» — да кто я, черт возьми, такая? Мама и папа так мечтали о нем. У него было право на них, и на нас, и на «Тир-на-Ног». И он пытался — пытался уже двадцать четыре часа… Я словно на секунду превратилась в него, хотела увидеть дом, выбивалась из сил, чтобы появиться на свет…

«О Боже мой, о Господи, пожалуйста, прости меня и забудь. Это была неправда. Пожалуйста, Господи, это была неправда».

— Мисс Гибсон.

Это была та же сестра, что позвала мистера Макдональда, но теперь она говорила совсем другим тоном.

— Ваша мать уже снова в палате. Она отлично перенесла операцию.

— А ребенок?

— Маленький мальчик.

— Маленький… мальчик? Маленький мальчик? — Тут я остановилась. Была какая-то скрытая разница между «маленьким мальчиком» и «чудесным сыном».

— Он в порядке? — резко спросила я.

Она ответила мне улыбкой, которая не обманула бы и младенца.

— Доктор хочет поговорить с вами.

Я была уже на полпути из Рэтнези, когда вспомнила про обед для Лулу, и мне пришлось вернуться. Это была мелочь, но мне она казалась очень важной. Почти не видя ничего перед собой, я подъезжала к «Тир-на-Ног», вспоминая все, что не сделала, — записку для молочника, звонки мистеру Фоли и миссис Лэйн. Каждое воспоминание раздражало меня.

Молочник оставил на ступеньке обычные шесть бутылок молока — мне бы хватило и одной. Не его вина, конечно, но и не моя. Если бы только тут был кто-нибудь, чтобы присматривать за глупостями вроде молочных бутылок и собачьей еды. Но никого не было. Я взяла ключ в левую руку и сунула под каждый локоть по бутылке с молоком, но когда я подняла руку, чтобы открыть дверь, бутылка из-под левого локтя упала на ступени и разбилась. Этого я ожидала меньше всего. Я тупо смотрела на лужу, и тут внезапно расплакалась.

Я стояла и всхлипывала, как вдруг открылась дверь и вежливый голос произнес:

— Я должен извиниться…

Он остановился, сказал «Кон!» совершенно другим тоном, и большая ладонь опустилась мне на плечо. Испугавшись, я дернулась и уронила вторую бутылку. Больше битого стекла, больше пролитого молока.

— Ну посмотри, что я из-за тебя наделала! — простонала я и заплакала еще сильнее.

Дальше произошло нечто неожиданное. Голос твердо сказал: «К черту все это!» — и другая рука сгребла меня в охапку, как ребенка.

— Я в порядке, — раздраженно сказала я. — Я в порядке.

Он отнес меня в гостиную и сел на диван, но, когда я попыталась высвободиться, он сказал:

— Сиди, где сидишь, и объясни мне, что тут происходит.

Это было нечестно. Если я не позвонила на работу, это не значило, что я не собиралась. Просто у меня еще не было возможности.

— Я думала, ты в Ливерпуле, — обвиняюще сказала я.

— Вообще-то в Лондоне. Я приехал вчера вечером. Но это не имеет значения. Джон Фоли…

— Я собиралась позвонить ему, — перебила я. — У меня просто не было времени. Не надо было тебе ехать в такую даль. Ты что, вломился в дом?

— Не совсем. Ты оставила открытой заднюю дверь и включенным свет в своей комнате. Я решил, что лучше проверю.

Ну вот, он опять придирается ко мне. А почему, если уж ему захотелось поиграть в бойскаута, он не внес в дом молоко? Я сердито спросила его об этом.

— Напугал меня до смерти, — пробормотала я.

Кен странно посмотрел на меня:

— Ладно. Помолчи немножко.

«Он собирается гладить меня по спине», — разъяряясь, подумала я, но не угадала. Он просто ласково повернул меня лицом к своему плечу. Я позволила себе положить голову ему на грудь, чувствуя, как она поднимается и опускается. Через минуту он спросил: