Джун Зингер - Секс пополудни

• Название: Секс пополудни
• Автор: Джун Зингер
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-276-2

В увлекательном любовном романе популярной американской писательницы Дж. Зингер в легкой, экстравагантной манере рассказывается о жизни высшего общества Великобритании и Америки наших дней.

---

Когда Шарль появился с огромным серебряным подносом. Николь попросила его поставить поднос на кофейный столик и вернуться на кухню, поскольку там много работы.

— Что здесь происходит, Николь? — спросила требовательно Пенни, высасывая оливку из мартини. — Шарль принял шубки, Шарль принес поднос, а теперь Шарль отправлен на кухню проследить за обедом. Все Шарль. Где остальная прислуга?

Николь улыбнулась:

— Ты отстала от жизни, дорогая. Теперь не модно быть такой хвастливой и, я бы сказала, расточительной. В мире, в котором мы живем, так много голодных и бездомных, что не принято содержать целый штат прислуги.

«Один — ноль в пользу Николь».

— Я не могу с тобой согласиться, Николь, дорогая моя. А как же наши стандарты благосостояния? Я всегда говорила, что ничто так не революционизирует людей, как роскошь, которой пренебрегают. Вспомни пыль на столах у Людовика XVI и тараканов, бегавших на кухне.

— Ты всегда умеешь поразить, Пенни, сладенькая моя. Но разве тараканы не обходят мою кухню за многие мили и разве у меня пыль на шкафах или где-нибудь? Шарль прекрасно поддерживает чистоту с помощью уборщицы, которую мы приглашаем, когда нужно.

«Еще пол-очка в пользу Николь».

Но когда глаза Пенни сосредоточились на подносе — тосты с черной икрой, камбала в сметане, ярко-розовые креветки, соус цвета темно-красного вина, кусочки лосося на ломтиках черного хлеба, крабы и тому подобные деликатесы — она завизжала голосом, выражающим радость открытия:

— Ну а это разве нельзя назвать хвастовством и расточительством? Нас только трое, а деликатесов столько, что можно было бы накормить лошадь.

«Одно очко в пользу Пенни».

Но на этот раз Николь оскорбилась. Поправив светлые волосы, падавшие на щеку, — последняя французская мода, подумала Андрианна, — она заявила:

— Ты такая неблагодарная, Пенни. Я ведь только хотела доставить тебе удовольствие. Предположим, я подала бы только сердечки из артишоков, а ты не любишь артишоковые сердечки. Что тогда?

— Что тогда? — Испуганная Пенни, тронутая словами Николь «Я только хотела доставить тебе удовольствие», говорила ртом, набитым копченым лососем с черным хлебом. — Если бы даже были сердечки из артишоков, которые, правда, я не люблю, я бы все равно не нервничала. Я бы спокойно подождала обеда. И если бы однажды ты оказалась не самой совершенной хозяйкой, конец света все равно не наступил бы. Но говоря об обеде, который ты подашь, я приму его, даже если в твоей резиденции нет повара. — Пенни выбрала креветку и обмакнула в соус.

Теперь Николь рассмеялась, продемонстрировав прекрасные белые зубы, и подлила себе шампанского.

— Конечно, я подам обед. Зная, что моя подруга — такая маленькая хрюшка, как я могу не накормить её обедом, Пенни, дорогая?

— Что ж, Николь. Лучше быть маленькой хрюшкой, чем туго стянутой попкой, мать твою… — Однако ответной колкости не последовало.

— Ну, Николь, кто же готовил обед? Все та же твоя французская хаусфрау — Шарль?

— О, Шарль следит, чтобы на кухне было все в порядке. Но обед готовил не он, а я. — Она рассмеялась, видя удивленное лицо Пенни.

— Ты? Не верю!

— О, это не такая уж большая заслуга, — сказала Николь скромно. — Я же француженка, ты знаешь.

— О, Боженька, ну как мы можем это забыть?

Обед, как объявила Николь, был прост, всего из трех блюд, каждое из которых Николь назвала по-французски. Там был салат с шампиньонами, артишоки в томате и шарлотт. Ко всему этому полагались определенные вина, о чем Николь напоминала подругам, а Андрианна была почему-то уверена, что Пенни от этих комментариев полезет на стену.

— Знаешь, Николь, — сказала Пенни в свою очередь, — ты уже засрала мне мозги этим французским говном. Если ты так обожаешь все французское, какого черта ты вышла замуж за американца? Ты что, сходила с ума от любви к нему?

И тут, правда только на несколько секунд, Николь выглядела так, как будто готова была выкрикнуть нечто подобное. Но потом она быстро взяла себя в руки и выпрямилась на стуле:

— Я вышла замуж за Эдварда, потому что он больше всего подходил мне, и я никогда не жалею об этом.

— Неужели? — спросила Пенни. — Ты в этом уверена?

Сейчас Пенни уже не дурачилась, но Андрианна поняла, что она не старалась уязвить их подругу. Она просто желала знать. Однако, посмотрев в лицо Николь, она поняла, что та отнюдь не рада этому допросу.

— Простите меня, что перебиваю вас, — сказала быстро Андрианна, — но, пока я не забыла, Пенни, я предлагаю нам всем: тебе, Николь и мне обсудить, в каких платьях нам надо присутствовать на твоем бракосочетании. Если ты скажешь, Николь и я можем скоординировать наши планы.

Но и Пенни, и Николь проигнорировали ее вопрос.

— Я уверена, что сделала правильный выбор, — твердо сказала Николь. — Эдвард оправдал все мои ожидания и выполнил свою часть контракта. Ибо этот брак был контрактом, соглашением. У меня были свои обязательства. О, я понимаю, что ты думаешь. Что он стар и неинтересен. И что с ним я многое теряю. Что? Много оргазмов? Но я вышла замуж не ради секса. Женщина, вышедшая замуж ради секса — еще большая дура, чем та, что вышла по любви. Маман сказала, что, если замужество правильное, потом обязательно придет любовь. И она была права.

— То есть ты любишь Эдварда? — Пенни была неумолима.

Николь оставалась холодна:

— Если понимать под любовью заботу и уважение, то да. Эдвард добр, заботлив, предан мне. Эго — одна из причин, почему я вышла за него… за американца… Старого американца. Французы имеют склонность к любовным приключениям на стороне, что, конечно, дает право и их женщинам заниматься на стороне любовными делами. — Она поморщила нос, запахло чем-то дурным. — Я не хотела бы терпеть это в моем муже. Ты понимаешь? Я получила, что хотела, и я не разочаровалась. — Она посмотрела в свою рюмку. — Я никогда не была разочарована в Эдварде.

Глаза Пенни сузились.

— А что ты имеешь в виду, когда говоришь, что ты вышла за Эдварда просто потому, что боялась… Боялась разочарования? Боялась?..

— Пенни, ты зашла слишком далеко, — запротестовала Андрианна.

— Нет, Энни, пусть. Какое имеет значение то, что она говорит? Посмотри, что у нее в прошлом. Два неудачных замужества и два развода. Сейчас она готова выйти замуж в третий раз. И за кого? За Гаэтано Форенци. Он не беден, но деньги для нее значения не имеют. Но он в отличие от Эдварда молод, обаятелен, романтичен и сексуален. О да, очень, очень сексуален. Но постоянен ли? Уважителен? Искренен? И можно ли ему доверять?

Ее рот скривился в тонкую, горькую усмешку.

— Прежде всего будет то, что называется страстью, и очень большой секс. Сначала он будет срывать одежду с ее тела, но спустя несколько месяцев он будет сдирать одежду с кого-нибудь другого — может быть, восемнадцатилетней девчонки, у которой и кожа посвежей, и тело покрепче. Она использует это как оправдание для заведения собственных любовников. Молодых, старых, красивых, некрасивых… какая разница. Она будет пользоваться теми, кто подвернется. А потом? Потом еще один отвратительный брак и, возможно, отвратительный развод.

— Ах ты! Ты твердожопая сучья писька! Так знай же, что Гай и я любим друг друга! Романтической, сексуальной любовью! Ты этого никогда не имела. А если и имела, то боишься. Вот что тяготит тебя, ведь правда?

Андрианна не могла вынести таких ужасных слов. Если бы знать, как прекратить это, думала она. Но не находила слов. Да и кто она такая, чтобы прерывать разговор? Что она знает? Жила ли она реальной жизнью? Вряд ли. Она жила в мире теней, делала вид, играла. Кто прав? Пенни, жившая полнокровной жизнью, все стремившаяся потрогать, пощупать руками, как ребенок? Прожигавшая жизнь в одно время и находившая холодную воду, чтобы загасить пожар — в другое. Но все время наслаждавшаяся смехом, экспериментом, различными острыми моментами…

Или Николь, всегда разыгрывавшая безопасность, покой, боявшаяся непредвиденных случайностей, в том числе катания на лыжах и даже питья, что называется «крепких напитков», или неповиновения маминым указаниям насчет «правильного» замужества? Даже сейчас, правильно выйдя замуж и ведя шикарную жизнь, Николь всегда носила черное. Черное — это безопасность. Кто носит черное, не делает ошибок. Даже эта квартира в Нью-Йорке, где она могла бы попробовать пожить несколько по-другому, напоминает ее квартиру во Франции. Те же цвета, тот же стиль Людовика XVI. И если она знает, что это имело успех, почему бы не попробовать что-нибудь новенькое?

Когда буря в комнате стала стихать и атмосфера снова становилась спокойной, Андрианна услышала, как Пенни спросила мягким, но настойчивым голосом:

— Если у вас такой замечательный брак и ты живешь полной жизнью, ни в чем не нуждаясь, то как насчет детишек? Даже мужчина возраста Эдварда, а ты вышла замуж пятнадцать лет назад, может еще быть отцом. Почему у вас нет детей?