Иосиф Лаврецкий - Боливар

• Название: Боливар
• Автор: Иосиф Лаврецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Книга посвящена жизни и деятельности Симона Боливара, под руководством которого добились независимости нынешние республики Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Перу и Боливия, названная так в честь своего освободителя. Основана на обширном документальном материале. Первое издание вышло в серии ЖЗЛ в 1960 году, второе — в 1966 году.

---

Немалого труда стоило Боливару переубедить Сантандера. «Я не верю в возможность французской интервенции, — писал каракасец вице-президенту. — Было бы верхом безумия из-за столь проблематической опасности забыть о той, которая у нас под боком. Мы совершили бы непростительную ошибку, не покончив с врагом на юге под предлогом, что он может появиться на севере. Если французы придут, то тем паче мы обязаны обрушиться всеми нашими силами на испанских каналий в Перу, с тем чтобы потом сделать то же самое с французами на севере».

Вожди освободительной борьбы относились с недоверием к доктрине Монро. Двадцать пять лет спустя после описываемых событий Паэс отмечал в своих воспоминаниях, что для североамериканцев доктрина Монро означает «право» запрещать другим странам завоевывать чужую территорию, но разрешать это же себе. Если бы эта доктрина, писал Паэс, предусматривала объединение всех испано-американских республик с тем. чтобы воспрепятствовать восстановлению испанского колониального режима и обеспечить священное уважение к установившимся государственным границам, тогда можно было бы сохранить политическое равновесие в Америке. И никто никогда не обвинял бы благородного орла Соединенных Штатов в том, что он является самым свирепым стервятником в мире.

***

В январе 1824 года Боливар заболел желтой лихорадкой — трабадильо. Болезнь сразила его в небольшом портовом городишке Пативильке.

Там он узнал радостную новость: в Боготу из Европы приехал его старый учитель, беспокойный карбонарий Симон Родригес, он же Робинзон, помогавший патриотам через своих многочисленных друзей и знакомых в Европе. В Боготе Родригес хотел создать Дом труда — школу для юношей и девушек.

«Я ничего вам не говорю о нем как о человеке, о его характере, постоянстве и знаниях, необходимых для этого дела, потому что Вы знаете его лучше, чем я, — писал Боливару о Родригесе верховный судья Колумбии Мигель Пенья. — Но Вы не представляете себе, что он теперь задумал. В Доме труда юноши будут получать техническое образование. Родригес очень много работал с тех пор, как приехал сюда, для того чтобы создать этот дом. Только благодаря его неустанной энергии ему дали здание, где он сделал ремонт и уже имеет нескольких учеников. Но ему не хватает средств, чтобы полностью осуществить свой проект. Родригес постоянно вздыхает о Вас, уверенный в том, что если бы Вы были здесь, то оказали бы ему помощь. Может быть, стоит, чтобы Вы взяли организацию этих домов под свое покровительство, ибо они могут принести много полезного для государства. Пожелай Симон Родригес выбрать более легкий путь в жизни, он, конечно, преуспел бы. Но он жаждет служить родине своими знаниями, приобретенными во время долгого пребывания в Европе, и думает, что не сможет применить их лучше, чем обучая новых членов общества. Они через несколько лет принесут народу большую пользу. Он здоров, силен и проявляет огромную работоспособность, поразительную в его годы. Если он погибнет от недостатка поддержки, другого такого мы не найдем».

Написал Боливару и сам Родригес. В Боготе он не нашел сочувствия и хотел бы поехать на юг, встретиться с Боливаром в Перу. «Видеть Вас, разговаривать о деле освобождения и делать все, что могу, чтобы помочь Вам, — вот моя цель», — сообщал Родригес своему бывшему ученику.

Боливар ответил ему из Пативильки: «О мой учитель! О мой друг! О мой Робинзон! Вы в Колумбии! Вы в Боготе! И ничего мне не сообщили, ничего не сказали. Вы заслужили упрека, но могу ли я быть невежливым с гостем, приехавшим из Старого Света навестить Новый… Никто лучше меня не знает Вашу любовь к обожаемой нами Колумбии. Помните ли Вы, как мы вместе клялись на Священном холме в Риме бороться за свободу нашей родины? Конечно, Вы не забыли этот день, покрывший нас вечной славой. Вы, учитель мой, видели меня отчетливо, хотя и пребывали вдалеке. С какой жадностью Вы, наверное, следили за моей работой. Вы вдохновили меня на борьбу за свободу, за справедливость, за великое, за прекрасное. Я шел по пути, начертанному Вами. Вы были моим руководителем, хотя и находились в Европе. Вы не представляете себе, как глубоко запали мне в душу Ваши уроки. Я никогда не изменил даже запятой в тех великих изречениях, которые узнал от Вас, они всегда в моей памяти, я им следовал, зная, что никогда не ошибусь. Наконец, Вы видели мое поведение, знаете мои писания, мою душу, изложенную на бумаге. И, возможно, не раз говорили себе: все это мое, я посадил это деревце, я его поливал, я его поддерживал, теперь оно сильное, крепкое и плодоносное, вот его плоды, они мои, я буду ими наслаждаться в посаженном мною саду, под сенью дружественных объятий… Покажите это письмо вице-президенту, попросите у него денег и приезжайте ко мне. Вы будете свидетелем крушения испанского деспотизма».

Это было сердечное, взволнованное письмо. Но Боливар еще долго не смог встретиться со своим учителем. Родригес был гордым человеком, он не хотел просить денег у кого бы то ни было, а в Боготе никто не додумался позаботиться о его нуждах.

5 февраля в Пативильке Боливара настигла весть о том, что в порту Кальяо аргентинский гарнизон, которому давно уже не выплачивали жалованья, поднял бунт и, поддавшись уговорам испанских пленных, перешел на сторону врага. Казалось, вновь повторялась история Пуэрто-Кабельо.

Боливару сообщили, что многих солдат заставили силой изменить делу независимости. Те же, кто сопротивлялся, среди них патриот негр Антонио Руис Фалучо, мятежниками убиты.

— Таким, как Фалучо, следует поставить памятник[22], — сказал Боливар.

Один из деятелей патриотического движения, Хоакин Москера, как раз в эти дни посетил Боливара, сраженного недугом в Пативильке.

— Каковы ваши планы? — спросил Москера.

— Победить!

— Но как?

— Я соберу всех лошадей и мулов на побережье, посажу на них своих солдат, перейду Кордильеры и разобью испанцев в Горном Перу, как я их разбивал у Бояки и Карабобо.

Но для этого нужны были резервы, которые подходили из Колумбии медленно и в недостаточном количестве.

— Расскажите нашим соотечественникам, — говорил Боливар Москере на прощание, — как вы нашли меня здесь, на этом неприветливом берегу, умирающим, но, как всегда, готовым бороться всеми своими силами за независимость Перу и безопасность Колумбии.

10 февраля 1824 года перуанский конгресс назначил Боливара диктатором с неограниченными полномочиями. Из Пативильки Боливар приказал своему наместнику Сукре, штаб которого находился в городе Трухильоз «Конфискуйте все необходимое для армии. Не стесняйтесь, будьте решительны и беспощадны, когда речь идет о благе родины. То, что не сможете взять, уничтожайте. Нас должна отделять от испанцев выжженная земля. Пусть враг знает, что мы полны решимости драться до конца».

Испанцы тоже не дремали. Они неожиданно спустились с гор и с помощью предателей вновь захватили Лиму. Торре Тагле и свыше трехсот офицеров-перуанцев открыто перешли на сторону испанцев.

Эти события вызвали растерянность и уныние среди патриотов. Сукре советовал Боливару отвести войска в Колумбию, в таком случае испанцы согласились бы подписать перемирие на один или даже два года, что дало бы патриотам необходимую передышку. Но Боливар привык стойко встречать неудачи. Он и на этот раз был полон фанатичной уверенности в победе. Об отступлении не могло быть и речи.

— Богота должна нам помочь, и она нам поможет, — уверял своих подчиненных Освободитель.

Он продолжал бомбардировать Сантандера просьбами. «Окруженный Андами, — писал он в одном из своих посланий вице-президенту, — вдыхая отравленный воздух сороче, находясь почти что рядом с луной, я пишу Вам это письмо. Оно, наверное, превратится в кусок льда, если не понесет его кондор и не согреет солнце… За год нас предали здесь семь президентов, но если Вы мне пошлете старую колумбийскую гвардию, мы станем непобедимыми».

Боливар требовал слишком многого.

— Освободитель думает, — говорил Сантандер, — что я бог: достаточно мне сказать «Да будет так!» — и это сбудется. Он настойчиво просит оружие и людей. И самое плохое в том, что, хотя дону Симону достаются все лавры, перуанцы не испытывают признательности к колумбийскому правительству за его помощь.

Боливар получил известие, которое доставило ему большое удовлетворение: Пуэрто-Кабельо наконец капитулировало перед Паэсом, родная Венесуэла торжествовала победу!

В Перу же враг продолжал упорствовать. Испанцы неоднократно подсылали наемников с целью убить Боливара и других видных патриотов. Освободитель предупреждал Сукре: «Я советую Вам действовать с некоторой осторожностью. Не ходите без охраны».

Боливар организовал «бродячее» правительство, как он сделал в свое время на Ориноко. Все перуанские дела решал один министр — Санчес Каррион, он отличался пламенным патриотизмом и большой деловитостью. Огромную роль в борьбе за независимость играли финансы. Солдаты дезертировали из-за того, что им не платили. Боливар снизил на три четверти жалованье солдат и служащих, но обеспечил его выплату. Чтобы пополнить казну, он конфисковал церковную золотую утварь, экспроприировал собственность испанцев и сотрудничавших с ними перуанцев, начал продавать правительственные поместья и земли.