Дороти Батлер - Кушла и ее книги

• Название: Кушла и ее книги
• Автор: Дороти Батлер
• Издательство: ОГИ
• Жанр: Педагогика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94282-207-7

Эта история о том, какую роль сыграли книги в развитии Кушлы, маленькой девочки, появившейся на свет с серьезными дефектами. Книги вошли в жизнь Кушлы очень рано, ведь девочка не могла познавать мир обычными способами — ни хватать предметы, ни ползать, ни сидеть или наблюдать происходящее вокруг нее.

Но благодаря любви к чтению она во многом постепенно догнала, а в чем-то даже опередила своих сверстников.

---

В отчете психолога констатировалось, что «движения руки К. непроизвольны, отмечается аномальное переразгибание суставов», и эта невозможность владеть руками, безусловно, повлияла на оценку.

В еще большей степени она повлияла на оценку «ловкости», определяемую как «тонкие движения рук под контролем зрения». В этой области не было никаких достижений вообще. (Интересно представить себе, какой могла бы быть оценка действий Кушлы, если бы она владела руками и ногами. Нарушения фиксации взгляда все равно помешали бы ее действиям; у нее был двойной дефект). Нормальный восьмимесячный ребенок, разумеется, может схватить небольшой предмет двумя пальцами, крепко сжать игрушку, мять бумагу и осмысленно трясти погремушку.

Что касается «крупных движений», то движения ног Кушлы были оценены на уровне «двадцати восьми недель», что резко контрастировало с ее «нулевой» оценкой движений рук. (В отчете отмечалось, что когда Кушла лежит, ее руки «как правило, находятся под прямым углом к телу», — а когда она сидит, то «нуждается в поддержке, падает вперед и не может использовать руки для опоры».

Нормальный ребенок в возрасте тридцати пяти недель сидит без поддержки, встает, хватаясь за мебель, и ползает или делает три шага или более без посторонней помощи.

В области речи Кушла оказалась на уровне тридцати двух недель, с отставанием всего на три недели от ожидаемого уровня нормального ребенка. Она реагировала на собственное имя, соединяла (внятно) звуки и повторяла звуки за взрослыми.

Тесты Гезелла выявили значительное физическое отставание Кушлы.

Однако важно, что перед больницей, в возрасте пяти с половиной месяцев, она овладела умением переворачиваться, несмотря на то, что почти не могла пользоваться руками. Она переворачивалась, забрасывая ногу и бедро, и в то время это казалось началом компенсаторного метода. Это умение Кушла утратила, когда была в больнице, хотя в последние недели ее пребывания там мать пыталась помочь ей выучиться этому заново.

Следует также отметить, что речь Кушлы была ненамного ниже нормального уровня в тридцать пять недель. Очевидно, эта оценка была прямо связана с поддержкой семьи во время пребывания девочки в больнице и с тем, что развитию речи уделялось большое внимание — с Кушлой разговаривали, ей пели и читали книжки с картинками.

Каждый день в больнице мать приходила около восьми утра и оставалась с девочкой до прихода отца около пяти вечера. Они оба находились с дочерью до восьми вечера. Кто-то из родственников матери приходил каждый день в середине дня, чтобы освободить ее на несколько часов.

Опыт больницы убедил родителей Кушлы, что их отсутствие возле девочки ночью причинило серьезный ущерб ее развитию. Каждый раз утром, когда приходила мать, дочь была беспокойна, и наверняка ночью она проводила много времени без сна и в плаче.

Дело не ограничивалось тем, что девочка была расстроена, было ясно, что по ночам ей трудно дышать, особенно, когда она плакала.

Регресс Кушлы во время пребывания в больнице и ее крайне беспокойное состояние при выписке привели ее родителей к решению больше никогда не оставлять ее одну ночью в больнице. Они настаивали на этом, и врачи Оклендской больницы (сначала неохотно) пошли им навстречу и позволили одному из родителей оставаться ночью в палате Кушлы.

В области личностно-социального и речевого развития отставание Кушлы в этом возрасте было менее выражено: двадцатичетырехнедельный уровень в личностно-социальном развитии и двадцатидвухнедельный в речевом. Наибольшей помехой в ее социальном развитии были, вероятно, трудности с фокусированием взгляда. Если приблизить к ней лицо, она изучающе разглядывала его и потом, совершенно неожиданно, лучезарно улыбалась. Казалось, в этой улыбке было нечто большее, чем просто дружественная реакция, в ней был элемент открытия, как если бы напряженное визуальное усилие внезапно было вознаграждено, что, в сущности, и происходило на самом деле. Когда лицо уходило из поля ее зрения (на расстояние около полуметра), у нее появлялось ее обычное выражение отчужденности, вернее, озадаченности и беспокойства; в нем не было ни смирения, ни спокойствия.

По-видимому, тот же самый фактор обусловливал реакцию Кушлы на отражение ее собственного лица в зеркале. Она сначала пристально вглядывалась, затем фокусировала взгляд, и в этот момент становилось ясно, что она видит собственное отражение.

Хотя по результатам тестирования речь Кушлы отставала на три недели от уровня нормального ребенка ее возраста, по мнению ее матери, девочка «издает звуки и откликается, как любой другой ребенок ее возраста».

Кушла требовала постоянного внимания. Она спала очень помалу, не более получаса, несколько раз в день и примерно два часа за ночь. Между этими периодами ночного сна она часто бодрствовала по три-четыре часа подряд, всегда невеселая и нередко в состоянии стресса.

В течение дня мать Кушлы все время держала ее при себе. Низенькая деревянная складная кроватка стояла в гостиной. Эта кроватка давала ей большую возможность обзора, чем коляска, и была более надежна при физических упражнениях. Так как она засыпала неожиданно, лежа ничком, и ее никогда не удавалось «уложить спать», как большинство обычных детей, такая кроватка оказалась практичной.

Иногда Кушла лежала на ковре на полу. Однако это было менее удобно, чем в кроватке; ее попытки достать игрушки неизменно заканчивались тем, что они пропадали из ее поля зрения и из пределов возможности достать их.

На веревочке, натянутой между боковыми стенками кроватки, висели разноцветные игрушки, это казалось единственным способом «удерживать» их в ее поле зрения. И даже при этом ее физические способности в то время были настолько ограничены, что она не могла ощущать окружающий мир без постоянной помощи. Кушле помогали схватить предмет — ее ручки клали на него, поддерживая и предмет, и руки девочки, и подвигали к ее рту, чтобы она могла «ощутить» предмет ртом, как нормальные дети.

Когда матери Кушлы нужно было выйти в другую комнату, она всегда брала девочку с собой, если та не спала. Работа по дому, которую нельзя было выполнить, занимаясь с Кушлой, откладывалась на вечер, когда возвращался отец и помогал либо с ребенком, либо с домашними хлопотами.

В этот период родители экспериментировали с «детским рюкзачком», предназначенным для ношения детей на спине.

Он тоже не подошел Кушле. Девочка каждый раз оказывалась в неудобной позе и словно «теряла контакт». Ей была необходима поддержка и помощь рук взрослого, чтобы она видела и ощущала мир вообще.

По той же причине пришлось отказаться от использования коляски. Неровное движение коляски непременно приводило к тому, что девочке было неудобно лежать, кроме того, она была совершенно не в состоянии ощущать окружающее. Создавалось впечатление, что без тесного физического контакта Кушла была «отрезана» от мира.

В это время девочку часто носили на руках, и в доме, и на улице, и обращали ее внимание на интересные предметы: на листья и цветы; на картины, украшения, зеркала и на многое другое. Именно в этом возрасте родные впервые заметили, что какие-то предметы явно привлекают внимание Кушлы. Когда девочку вносили в комнату, она тянулась в ту сторону, где находился определенный предмет, например картина. Оказавшись рядом с картиной, она, сфокусировав взгляд, выражала узнавание и восторг. (Для того чтобы сфокусировать взгляд, она быстро трясла головой и многократно моргала.)

Кушла очень напряженно сосредоточивалась и изучала «любимые» предметы. В доме бабушки, например, ее притягивал календарь, висевший в кухне. Она тянулась в этом направлении, выражая желание посмотреть на календарь, когда ее подносили ближе, она делала энергичное усилие, чтобы сфокусировать взгляд набольших черных цифрах под цветной картинкой. Казалось, она внимательно «сканирует» их, эта процедура занимала несколько минут. (Следует подчеркнуть, что Кушла предпочитала в данном случае цифры картинке; эта увлеченность знаками снова проявится при рассматривании книжек с картинками.)

Другим ее любимым предметом в доме бабушки был оригинальный черно-белый рисунок большого размера, изображавший голову женщины из племени маори. Так как эта картина висела за широким журнальным столиком, какому-то из молодых и сильных подростков — дядей Кушлы часто приходилось держать ее на вытянутых руках все то время, пока она рассматривала картину!

Нужно отметить, что родителям Кушлы помогали много и всесторонне заниматься с девочкой. Сестра ее матери в это время была на втором курсе университета и, пока Кушла была маленькой, жила с ними. Вместе с другими членами семьи молодая тетушка Кушлы всегда была готова уделить девочке внимание и заботу и часто на короткое время подменяла свою сестру.