Леена Крун - В одежде человека. Сфинкс или робот

• Название: В одежде человека. Сфинкс или робот
• Автор: Леена Крун
• Издательство: Самокат
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 978-5-902326-58-8

"В одежде человека" — история о пеликане, который мечтал стать человеком. Мальчик Эмиль открывает ему странный мир человеческих существ, живущих в большом городе.

В сборник также вошла повесть "Сфинкс или робот" — книга, главы которой могут быть прочитаны в любом порядке. И все же это вполне связная история девочки Лидии, живущей в мире, где законы физики растягиваются и выворачиваются наизнанку, создавая параллельную реальность. Там происходят странные вещи, но Лидия относится к ним с детской непосредственностью и открытостью — и читатель вместе с ней открывает мир и ищет ответы на вопросы.

---

Мы сидели в темноте и смотрели через это окно в светлую комнату. В комнате был молодой человек с красивой женщиной. Они разговаривали, но как-то совсем по-особенному. Я никогда прежде не слышал, чтобы люди так разговаривали друг с другом.

Женщина полулежала на диване, держа в руке длинную сигарету.

— Эдуард, — томно сказала она. — Ты предал меня, этакий негодник.

— Это неправда, — возмутился юноша. — Не верь, это все злые языки!

— И ты готов поклясться, что это не ты писал?

Она с гордым видом швырнула ему в лицо какую-то бумагу.

— Это ошибка! Меня неправильно поняли! — оправдывался юноша. — Я стал жертвой интриг.

Он опустился перед ней на колени, картинно заламывая руки.

Мне было жаль его, но в то же время я чувствовал себя ужасно неловко, наблюдая такую интимную семейную сцену, поэтому я встал и ушел из зала. До сих пор не могу понять, знали ли те люди, что за ними наблюдает целый зал, или это тоже своего рода опера? Может, они все это показывали только для зрителей? Объясните мне.

— Да, вы правы, — заверил его Эмиль.

— Так я и думал, — вздохнул пеликан. — Вчера я снова проходил мимо этого странного места и решил взглянуть, что на этот раз будут показывать в окне. Женщины и молодого человека не было, комната тоже исчезла. На этот раз в окне была видна дорога. Мы мчались по этой дороге, я и другие зрители, весь зал, и мимо нас проплывали странные пейзажи. Это так сложно понять: мы были одновременно и здесь и там, в темноте зала и под ярким солнцем пустынной дороги. Мы неслись как сумасшедшие и в то же время не двигались с места. Мы были не там, где были на самом деле, и делали не то, что делали в действительности. Такого я никогда не испытывал прежде, когда был птицей.

События сменяли друг друга с невероятной быстротой. В окне были люди, которые ходили и разговаривали, открывали и закрывали двери, влюблялись и ссорились. Они то сидели в красивых комнатах, то через миг были уже где-нибудь в другом месте: скакали на лошадях в чистом поле или бороздили океан на большом корабле. И где бы они ни оказались, мы всегда следовали за ними.

А еще там был мужчина, который пришел в празднично украшенный дом и достал из кармана какой-то блестящий предмет. Он указал этим предметом, словно пальцем, на другого человека. Раздался громкий хлопок, и тот человек упал на пол, истекая кровью. А потом еще другие люди падали в той комнате. Это было ужасное зрелище, но люди вокруг меня сидели спокойно, и никто из них не бросился на помощь. Я тоже — к своему стыду — не двинулся с места.

Но вскоре и помогать уже было некому. Дом исчез, вместе с ним мужчина и все лежащие на полу люди. Перед нами снова была дорога, и мы мчались вперед навстречу новым событиям и приключениям, новому счастью и новым страданиям. Потом в зале зажегся свет, и дорога исчезла.

Окно снова стало белым полотном, и его задернули красной занавеской. В опере тоже закрывают сцену занавесом, после того как зрители, шумя и толкаясь, покидают зал.

Когда вы позвонили в дверь, я как раз размышлял о том, что произошло в темном зале. Теперь я думаю, что все это была иллюзия, картинка, отражение. На самом деле всего этого не было.

А еще я подумал, что люди почему-то хотят быть обманутыми и наслаждаются иллюзией. Я понял это еще в первый день своего пребывания среди людей. Им не хватает той реальности, которую они видят. Им недостаточно одного мира, и поэтому они выдумывают себе все новые и новые.

Стекло и алмаз

Однажды в ванной у пеликана Эмиль заметил на стене фотографию в рамке. На ней была девушка в белой балетной пачке и пуантах. Ее темные волосы были гладко зачесаны назад и собраны в пучок.

В тот же вечер пеликан произнес странную речь о женской красоте:

— У женщин необычайно красивые уши, — сказал он. — У птиц уши совсем не такие, у нас только ушные отверстия, которые скрыты под перьями. А у женщин уши нежные, как лепестки роз, и очень красивые.

— Я знаю одну девушку, — задумчиво продолжал он. — Она умеет очень хорошо слушать. А еще она умеет танцевать. В «Лебедином озере» у нее роль одного из маленьких лебедей. Она самая лучшая и самая красивая.

— Это ее портрет висит в ванной комнате? — осторожно спросил Эмиль.

— Да, — кивнул пеликан и закрыл глаза. — На сцене она, как я: птица и одновременно человек. Но она очень красивая птица — лебедь, а я неповоротливый пеликан. Ее зовут Хелена, друзья называют ее Леной. На днях ее искал наш оперный арфист. Я увидел ее в кафе, подошел и сказал: «Хелена, вас ищет арфа». Она мило улыбнулась и сказала: «Зовите меня просто Леной».

Вчера я снова видел ее, она вышла из гримерной, у нас как раз кончилась репетиция. «Здравствуйте, Лена», — сказал я. «Здравствуйте, господин Хурулайнен, — улыбнулась она в ответ. — Как прошла ваша репетиция?» Я сказал, что сегодня репетиция была не очень, потому что два сопрано охрипли. Она сказала, что у них тоже сегодня не клеилось, потому что прима-балерина была не в духе.

Тогда я предложил: «Может, исправим этот день парой пирожных?» Хотя, как вы помните, к пирожным я равнодушен. «Вообще-то я на диете, — сказала она, — но думаю, от одного маленького пирожного вреда не будет».

Мы спустились в кафе, я угостил ее кофе с пирожным — она выбрала «корзиночку», — и мы немного поговорили о том о сем. Я рассказал ей о своей жизни. Именно тогда я и заметил, что она умеет слушать и что у нее удивительно красивые уши…

— Вы рассказали ей, что вы — птица?

— Нет, я говорил только о своей человеческой жизни. Но когда-нибудь я расскажу ей всё, и я уверен, что она меня поймет. Мне бы хотелось пригласить ее в гости в следующую субботу.

Эмиль ничего не сказал, но он сильно сомневался в том, что девушка поймет пеликана.

Прошло несколько дней. За это время Эмиль ничего не слышал о прекрасной Хелене. Но заметил, что пеликан стал гораздо внимательнее относиться к своему внешнему виду. Он до блеска натирал ботинки перед тем, как выйти на улицу, а его парик сиял чистотой и свежестью — для ухода за искусственными волосами он купил специальный бальзам. Он больше не вспоминал о своей семье и выглядел несколько рассеянным, но счастливым.

Через неделю фотография Хелены исчезла со стены, а бальзам для волос был выброшен в мусорное ведро. Эмиль так и не узнал, что произошло между ними, но, очевидно, балерина все-таки побывала в гостях.

Пеликан сидел в кресле, развалившись и закинув лапы на подлокотник. Перед ним стоял бокал на высокой ножке, в котором пузырилась прозрачная ярко-красная жидкость. Сам он выглядел как-то неестественно веселым.

— Это вино, — пояснил он. — Вы не хотите попробовать?

— Я предпочел бы чай.

— Чай так чай, — отозвался пеликан. — Хоть и вода водой. Не знаю, что вы, люди, в нем находите. Но я не возражаю, пейте чай, раз вам так хочется. А я спою вам песню. Она о чае. А еще о стекле и об алмазе.

— Новая песня?

— Новая.

Он взял бокал в руки-крылья, склонил голову и запел:

Остынет чай, и вместе с ним — любовь,
Уйдет по саду по тропинке узкой…
В окне сентябрь шумит листвою вновь.
Мы пили чай вдвоем, с бедой вприкуску.

Я голову упрячу под крыло,
Не странно ли, как холодно и строго
Действительность стучит в мое стекло?
А днем топталась робко у порога.

И ночи все бессонницей полны —
Едва сомкнешь ресницы утомленно,
Как проступает правда через сны,
Подобно желтизне в листве зеленой.

Шумит листва, и дождь шумит с утра,
Пусть смоет все воспоминанья сразу
Для снов реальность чересчур остра,
Как для стекла — касание алмаза.[2]

Повторив последнюю строку, он швырнул бокал в угол, так что тот разлетелся вдребезги, и красная жидкость брызнула на пол. Глаза его стали влажными, и он прикрыл их крыльями.

— Я не знаю, откуда берется эта вода, — сказал он, — но она соленая, словно морская волна. Завтра я исполню эту песню в ресторане, и мне должны хорошо за нее заплатить. Она наверняка станет шлягером, и люди будут под нее танцевать, тесно прижимаясь друг к другу и ощущая горячее дыхание партнера на своей щеке.

Эмиль сидел, низко склонив голову и глядя в пол. Он не знал, чем утешить друга.

Тот, кто хотя бы однажды видел плачущую птицу, не забудет этого никогда.

Эльза

Уроки чтения и рассказы о прошлом закончились, но дружба пеликана с Эмилем продолжалась. Вскоре Эмиль познакомился с пианистом Унтамолой, у которого действительно руки были в бородавках. Пианист часто заглядывал в гости к пеликану, особенно если ни у того, ни у другого не было в тот день выступлений. Обычно Унтамола говорил мало, а только слушал рассказы пеликана, улыбался и курил с довольным видом. Если он знал заранее, что в гостях будет Эмиль, то обязательно приносил с собой какое-нибудь угощение. Чаще всего это были лакричные конфеты, которые Эмиль вообще-то не очень любил, но отказать Унтамоле не мог, а потому целый вечер мужественно их жевал.