Олег Рашидов - Сколково: принуждение к чуду

• Название: Сколково: принуждение к чуду
• Автор: Олег Рашидов
• Жанр: Экономика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91657-480-7

Сколково — что же это на самом деле? Точка прорыва, где появится русский Google, или «потемкинский бизнес-центр», который тихо сгинет на обочине истории? Едва появившись на свет, этот амбициозный политический стартап вызвал шквал ожесточенной критики. Автор книги, рискуя нервами и репутацией, провел собственное расследование в поисках ответов на множество непростых вопросов.

Кто и зачем придумал русскую Кремнивую долину? За какими инструкциями российские чиновники летали с тайным визитом в Бостон? Почему инженеры не слышат призыва Виктора Вексельберга? В книге впервые воссоздана полная картина Сколково с первых дней зарождения Города Будущего, объясняется мотивация людей, принимавших ключевые решения. Повествуется об интригах и столкновениях интересов, неизбежных для проектов государственного масштаба.

Для широкого круга читателей.

---

Программа универсальной поддержки экономики, придуманная Грефом, развивалась ни шатко ни валко, несколько раз менялись управляющие проектом. В конечном счете Федеральное агентство по управлению ОЭЗ было ликвидировано, а его полномочия переданы в МЭРТ. Как писали эксперты Института экономики переходного периода, «общеэкономический климат настолько неблагоприятен для инноваций, что создание закрытых территорий не может улучшить условия для инновационной деятельности. Кроме того, у резидентов зон нет весомых экономических стимулов заниматься технологическими инновациями» [9].

«В Дубне на средства из бюджета построили бизнес-центр, конгресс-центр, спорткомплекс с бассейном — эдакую „потемкинскую деревню“, — говорил мне Карачинский. — Но никакого Русского центра программирования, конечно же, не получилось. Людям просто негде было жить. В концепции ОЭЗ не было прописано самого главного — механизма приобретения доступного жилья. Потому запустить процесс интеллектуальной миграции не получилось».

С тех пор Анатолий Карачинский охладел к идее «перевоспитания» российского рынка в целом и полностью сосредоточился на развитии собственного бизнеса, который в итоге обошелся без Дубны. В 2005 г. холдинг IBS первой из российских IT-компаний провел частное размещение своих акций, по итогам которого акционеры выручили 109 млн долл.

Дочерняя компания IBS — Luxoft открыла свой центр по разработке программного обеспечения в Украине, потом настал черед Румынии, Вьетнама, Сингапура. K 2010 г. общая выручка холдинга достигла 500 млн долл. По всему миру на IBS работало 7500 человек.

«Там проще, — объяснял Карачинский. — Нам всячески помогают, ведь мы создаем рабочие места».

Но бизнесмен по-прежнему считает, что русские программисты, которые, к слову, написали большую часть софта для проекта Boeing 787 Dreamliner, — одни из лучших в мире.

Все хорошо и у Индии, которая занимает уже до 70 % мирового рынка офшорного программирования. В индустрии работает 2,5 млн человек, капитализация сектора выросла до 71 млрд долл. и составляет на сегодня 16 % индийского экспорта и 5,8 % индийского ВВП.

В России же тем временем продолжались упорные попытки по-своему приладить к недружелюбному экономическому ландшафту успешные иноземные конструкции. Образно говоря, «мыши кололись, плакали, но продолжали грызть кактусы». В 2006 г. правительством была принята Целевая федеральная программа строительства технологических парков.

У специальных площадок, на которых были бы объединены исследовательские институты, промышленные лаборатории и офисные центры, была простая, как у валенка, задача — создание новых бизнесов на основе новых знаний в области биомедицины, нанотехнологий, приборостроения и IT.

Авторы программы справедливо надеялись, что новые компании, взращенные в 12 технопарках по всей России, до 2010 г. смогут произвести продукции и окажут услуг на 3 млрд долл. и с лихвой окупят 1 млрд долл., потраченный государством на создание инфраструктуры технопарков.

Депутат Государственной думы Илья Пономарев в то время в ранге советника замминистра связи руководил проектным офисом по созданию технопарков.

«Проект „города-сада“ для программистов в Дубне хоть и не удался, тем не менее сыграл важную роль, — вспоминал Пономарев. — Он привлек внимание к теме высоких технологий. Стало очевидным, что технико-внедренческие зоны не годятся для создания новых инновационных компаний. Это территориально замкнутые образования за колючей проволокой, где все управляется государством, все ему принадлежит, и соваться в них частному инвестору неинтересно. Потому команда Леонида Реймана стала лоббировать программу технопарков»[10].

Предполагалось, что федеральный центр и регионы на паритетной основе профинансируют создание инженерной инфраструктуры на государственных земельных участках, после чего передадут их для возведения объектов технопарков частным инвесторам.

Налоговые послабления для компаний — резидентов технопарков предусмотрены не были. Планировалось, что стартапы будет привлекать в технопарки не только дешевая аренда и интеллектуальная среда, но и доступ к специальным сервисам. Резидентам обещали консалтинговую, юридическую поддержку, но самое главное — помощь в поиске инвесторов и продвижении продукции на международные рынки.

Технопарки должны были привлечь к сотрудничеству венчурные фонды. Финансовым гарантом государственной поддержки должен был выступить создаваемый по инициативе Леонида Реймана венчурный фонд «Росинфокоминвест», который на паритетной основе с частными инвесторами финансировал бы проекты. В 2007 г. в капитал фонда государство внесло 1,45 млрд руб.

«Мы успели поработать ровно год, — вспоминает Илья Пономарев, — потом поменялось руководство Минсвязи. Новые люди явно не были заинтересованы в проекте и, по сути, его „прибили“. Чтобы технопарки могли развиваться самостоятельно и помогать начинающим компаниям, мы предлагали строить там жилые объекты и за счет их продажи или сдачи в аренду формировать фонд поддержки инновационных проектов на „посевной“ стадии. Руководство Минсвязи сказало решительное нет. Без этого технопарки превращались в просто хорошие девелоперские проекты».

За три года на развитие технопарков было направлено из бюджета около 5 млрд руб. Весной 2009 г. в регионы отправилась правительственная комиссия с целью выяснить, как используются эти средства. «Оказалось, что спустя три года после принятия федеральной целевой программы большинство технопарков все еще находилось в стадии разработки и согласования проектно-сметной документации, а в бизнес-планах можно было обнаружить статьи расходов на строительство гостиниц, выставочных центров и даже кладбища»[11]. Большая же часть компаний, допущенных в технопарки, никакого отношения к высоким технологиям не имела.

Фонд «Росинфокоминвест», которому государство выделило 1,45 млрд руб. на развитие инноваций, в течение нескольких лет не мог начать инвестиционную деятельность. В итоге в правительстве решили программу технопарков не бросать, но сократить количество финансируемых объектов. После секвестра субсидии продолжали получать проекты в Татарстане, Мордовии, Новосибирской, Нижегородской и Кемеровской областях.

По словам Ильи Пономарева, по-настоящему удалось поднять только два технопарка — «Академпарк» в Новосибирские и «Химград» в Казани. В Татарстане благодаря очень активному участию руководства республики, в Новосибирске — за счет грамотной управленческой команды и продуманной стратегии. На свое развитие «Академпарк» должен был получить из госбюджета 3,4 млрд руб. Офисы и производственные помещения планировали достроить к 2012 г. Обещали, что в Новосибирске будет построен специальный жилой микрорайон с льготными квартирами для резидентов.

В 2010 г. в «Академпарке» работало 100 инновационных компаний и якорные резиденты — исследовательские центры Intel, Schlumberger и Parallels. Определенные надежды внушало наличие в Новосибирске серьезной научной школы: институтов РАН, Новосибирского национального исследовательского университета (НГУ) и НГТУ.

Глава 5 Вибрации «Газпрома»

ОДНОВРЕМЕННО С ЭКСПЕРИМЕНТАМИ в области свободных экономических зон и технопарков государство пыталось создать в России рынок венчурных инвестиций в технологические стартапы.

Маленькие дерзкие компании, бизнес которых основан на новых разработках, в процессе своего роста вынуждены проходить несколько стадий. Например, талантливый изобретатель разработал перспективную конструкцию, которая при определенных обстоятельствах может превратиться ну, допустим, в прибор для забивания гвоздей без шляпки. Предположим, что свои исследования он проводил по собственной инициативе в свободное от работы время. У изобретателя есть интеллектуальная собственность — Intellectual property (IP): расчеты, схемы, чертежи, а также безусловная вера в то, что его прибор сможет изменить мир, хотя бы в той его части, где ему не будет равных по скорости и качеству забивания. Предположим также, что у изобретателя есть собственные средства на то, чтобы свою идею юридически защитить, и он оформляет международный патент.

После этого у него есть два пути: либо попробовать найти покупателя на патент, либо довести разработку до стадии промышленного прототипа, что увеличит шансы на то, что изобретение рано или поздно превратится в реальный товар. Изготовление промышленного образца требует специального оборудования, привлечения специалистов и стоит немалых денег. Закладывать дом, продавать машину и занимать деньги у родственников на этом этапе рискованно: вера верой, но непонятно, насколько эффективным будет промышленный образец и, самое главное, заинтересует ли он покупателей.