Борис Егоров - Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

• Название: Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)
• Автор: Борис Егоров
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Юмор
• Год: 1982

Борис Егоров (1924–1973) известен читателям весёлыми, острыми рассказами и фельетонами, которые на протяжении четверти века публиковались на страницах газет и журналов и выходили отдельными сборниками.

В издательстве «Советский писатель» вышли его книги: «Капля внимания», «Происшествий не случилось», «Маски», «Ангел в командировке».

Работы Б. Егорова были высоко оценены критикой и отмечались премиями «Литературной газеты», Союза журналистов СССР. Он — лауреат Международного конкурса юмористического рассказа имени Алеко (Болгария).

В настоящий сборник входят три повести: «Сюрприз в рыжем портфеле», «Пирамида Хеопса», «Письма Сынулина», сюжетной линией которых является деятельность вымышленного учреждения УКСУС, а также рассказы и фельетоны.

Естественно, в сборнике собраны самые удачные, самые весёлые рассказы и фельетоны, прошедшие проверку временем, получившие высокие оценки и отклики читателей и критики.

---

И я говорю о них, потому что по дороге будущего путнику легче, шире и свободнее шагать, если он выбросит в канаву всё то, что ему мешает, и не возьмёт с собою сомнительных попутчиков. Неприятное это слово — попутчик. У нас есть другое — спутник. Все мы спутники, и цель у нас одна. Она близка сердцу каждого, она рождает высокие порывы. И мы должны хранить её в чистоте, оберегая от любителей дешёвой подделки.

Ну что, Васька, остыл мотор? Поезжай. Желаю тебе счастья я дороге!

9. Ромашкин штурмует УКСУС Весёлая игра «Где ключи!» Кинооператор-самозванец Что может дать одна буква «Г»

С портфелем в одной руке и с киноаппаратом — в другой Ромашкин поднялся по высоким ступенькам УКСУСа.

Около сверкающей кабины лифта ему преградил дорогу строгий усатый старичок в чёрном костюме и зелёной фуражке пограничных войск. Где достал старичок этот головной убор? Может, сын его служил когда-то в погранвойсках? Или соседи в качестве подарка преподнесли? Но без форменной фуражки старичок в пышном подъезде УКСУСа не выглядел бы столь внушительно.

— Вы куда, молодой человек? — предупредительно спросил он Ромашкина.

— В УКСУС…

— Пропуск, конечно, заказан?

Это было произнесено тем недоверчиво-лукавым тоном, каким железнодорожный контролёр, обращаясь к пассажиру, говорит: «Билетик у вас, конечно, есть…» заранее подозревая в пассажире безбилетника.

— Нет у меня пропуска, — ответил Ромашкин.

— Тогда, дорогой, стало быть, пройдите вон в ту телефонную будочку и позвоните.

— А куда звонить?

— Уж это я, уважаемый, не знаю. Смотря, стало быть, по какому вопросу вы приехали и к кому. У нас они тут все очень занятые и лишнего народа не переносют.

— Хорошо, — сказал Ромашкин. — Я позвоню, а дальше что?

— Они знают. Они мне позвонют.

— А вы кто, лифтёр?

— Лифтёров теперь нет, — строго произнёс старичок. — Лифтёром раньше называли. А теперь я старший диспетчер лифта.

Ромашкин понятливо покивал и бросился в телефонную будку. Но Груздева — увы! — в кабинете не оказалось, и его секретарша посоветовала по вопросу насосов позвонить товарищу Резеде. Его телефон — 01.

Быстро набрав этот пожарный номер, Ромашкин соединился с Резедой. Выслушав излияния посланца Однотрубного, Резеда ответил, что по этому делу надо обратиться к товарищу Кошкису. Его телефон — 02.

Кошкис отослал Ромашкина к Мышкису — 03, Мышкис — к Желтухину — 04, Желтухин — к Покусаеву — 05, Покусаев — к Воблой — 06, Воблая к Жонскому — 07, Жонской — к Раскладушкииу — 08, Раскладушкин — к Безразмерному-Носкевичу — 09, Безразмерный-Носкевич — к товарищу Красавицыной.

Красавицына звонком Ромашкина была возмущена и сказала:

— Костя, вы мне звоните уже десятый раз. Если вы мне хотите назначить свидание — так и говорите. Нечего разыгрывать, если вам действительно нужны насосы, то обращайтесь с этими проклятыми насосами к товарищу Резеде. Я к ним касательства не имею.

Ромашкина «пустили на карусель».

Это напоминало забавную детскую игру «Где ключи?» «Где ключи?» — спрашивает тот, который «водит». Ему отвечают: «Пойди у Коли постучи». «Водила» подходит к Коле: «Где ключи?» — «Пойди у Нади постучи»…

Мокрый от духоты и волнения, Ромашкин вырвался из телефонной будки и снова подошёл к старичку.

— Ну, дозвонились? — спросил старший диспетчер лифта, глядя на Ромашки на поверх очков.

— Нет, не дозвонился, — ответил Костя. — Но, понимаете, мне очень срочно нужно к товарищу Груздеву. Я кинооператор и снимаю фильм о Петре Филипповиче, — При этом Ромашкин показал на свой киноаппарат и спросил:

— Вы кино, конечно, любите?

— Люблю, люблю, — сказал старичок, расплывшись в доброй улыбке. — «Римские каникулы» пять раз смотрел. Как она там гуляла! Может, вы и меня заснимете?

— И вас сниму, — решительно произнёс Ромашкин, наводя аппарат на старшего диспетчера лифта.

— А что же вы сразу-то не сказали, что из кино? — извиняющимся тоном сказал старичок. Я думал, что вы, уважаемый, трубы приехали вышибать или моторы. Толкач, словом. А из кино мы и без пропусков — пожалуйста!

— Я и так знал, что вы меня пропустите. Ох, какой лифт! Давно на таком не поднимался.

— А вы не хвалите зараньше, — назидательно сказал старичок. — Так можно сглазить рейс и между этажами остановиться. Один тут у нас застрял, на собрание ехал, в президиум. Так во время собрания к нему всё начальство бегало: советовалось через дверцу. Это новые лифты. Недавно поставили. Вид хороший, а толку мало. Вот старенькие работали! А эти? Днём стоят, а по ночам сами ходют… Посидите на моём месте. Дежуришь ночью, а лифты ходют. Пустые. Словно в них привидения.

— Мистика! — воскликнул Ромашкин. — Гофман!

— А если вы к товарищу Гофману, то он на пятом этаже, — сказал старичок и услужливо распахнул перед Ромашкиным дверцу лифта. — Я задержал вас малость. Что же вы сразу-то не сказали, что вы из кино?

Выйдя из лифта на четвёртом этаже, Ромашкин сразу очутился в бурлящей атмосфере большого делового учреждения. Все куда-то бежали и отчаянно хлопали дубовыми дверями. Бежали златокудрые машинистки, роняя на ходу бумаги, часто семенили старушки курьерши, тяжело отдуваясь, совершали марафон по коридорам солидные мужчины со сбитыми набок галстуками и пудовыми портфелями.

Тщетно Ромашкин взывал к каждому пробегавшему: «Товарищ!.. Товарищ!..» Безуспешно пытался хватать бегунов за рукава: они отбивались и продолжали исступлённо топтать ковровые дорожки.

Наконец одного тщедушного всё же удалось прижать к стенке. Он вздрогнул, как кролик, несколько раз и, убедившись в превосходящих силах противника, пропищал только:

— Вы не имеете права!

— Ну, отдохните секундочку, — спокойно произнёс Ромашкин, гипнотически глядя в расширившиеся зрачки собеседника. — Все там будем! Помогите приезжему кинооператору найти кабинет Груздева.

— Кино? — переспросил тщедушный уже своим родным голосом. — А какой фильм — документальный или художественный?

— Хроникально-документальный, научно-популярный, широкоэкранно-панорамный, музыкально-цветной, телевизионно-стереофонический, мультипликационно-феерический, полифоническо-политехнический, фантастическо-дидактический, мемориально-исторический, литературно-художественный и общественно-политический иллюстрированный, — почти без передышки выпалил Ромашкин.

— Гы! Такого не бывает…

— Я пошутил, — сознался Ромашкин и, нагнувшись к уху своей жертвы, доверительно спросил: — «Фитиль» знаешь?

— «Фитиль»? — обрадовался тщедушный. — Как же! Этот самый пшшш-бах! Пойдёмте, я вас провожу. Кого же вы протаскивать собираетесь?

— Рабочий секрет, — ответил Ромашкин, выдержав паузу, необходимую для столь многозначительного ответа.

В кабинете начальника УКСУСа Ромашкин увидел знакомую картину. Словно ничего не произошло и ничего не изменилось.

Пётр Филиппович сидел за большим столом и, как обычно, курил «Казбек». Кроме него, в кабинете были двое сотрудников. Один — беленький, другой — чёрненький. Больше они ничем друг от друга не отличались и были даже одинаково одеты.

Все трое смеялись счастливым беззаботным смехом.

«Анекдотики рассказывают, — догадался Ромашкин. — Я-то Петра Филипповича знаю!»

Как не знать Ромашкину Груздева! Бывало, приходит в старом УКСУСе к Петру Филипповичу, а у него сидят референты Шалый и Малый, тоже вот так заливаются.

Груздев приветствовал Ромашкина широким жестом. Руки развёл в стороны, воскликнул:

— Ба! Знакомые лица! Какими судьбами! Не работать ли ко мне приехал?

— Нет, Пётр Филиппович, не работать. Чрезвычайным и, можно сказать, полномочным послом от товарища Росомахина, — ответил Костя и вкратце изложил цель своего приезда.

— Понятно, — сказал Пётр Филиппович. — Все эти Кошкисы, Мышкисы и Покусаевы — Ферзухина епархия. Он скоро подойдёт. А пока посиди. У нас тут маленький антракт, перерыв. Как на производственную гимнастику.

— Что-нибудь весёлое рассказываете? Очень люблю посмеяться, — откликнулся Ромашкин.

— Вот именно, весёлое! — подтвердил Пётр Филиппович Груздев и, обращаясь к Беленькому, сказал: — Ну, ну, что ты начал?

Я начал про милиционера. Это уже не анекдот, а жизнь. Понимаете, какая история? Стоял со своим мотоциклетом милиционер орудовец на дороге. Это на той, которая из крайцентра ведёт к нам. И стоял всегда на одном и том же месте — у пивной. Все машины, которые идут, останавливал. «Товарищ, вы нарушили скорость». А этого милиционера водители знали: ему сто граммов поставь — и отпустит. И дошло всё до руководителей краевой милиции. Тогда поручили одному майору, чтобы тот переоделся в штатское и поехал по этой дороге. Конечно, не на милицейской машине, а на частной. Мало ли автомобилей частников-нарушителей стоит на милицейском дворе! Поехал этот майор, и, разумеется, орудовец его задержал. «Штраф, — говорит, — пожалуйста. И талон ваш проколю». Ну, туда-сюда, нарушитель предложил ему не сто, а даже сто пятьдесят… Выпили, и тут оштрафованный предъявляет удостоверение майора милиции. «Приглашаю вас в отделение: вы берёте взятки водкой и пьёте её на посту, во время работы. Актик составим». А тот ему: «Пожалуйста». Ну и отправились они в отделение. И там мотоциклист заявляет: «Никакой водки я не пил». — «Как так? — удивляется майор. — Вы пили, и на моих глазах». — «Не пил, — отвечает, — проверьте». Проверили этим самым медицинским аппаратом, в который по резиновой трубочке дуют, — действительно, никаких паров… У майора — глаза на лоб. А мотоциклист ещё извинения требует: оклеветали, мол, меня. Так эта ревизия и не дала ничего. Только месяц спустя секрет выяснился: у мотоциклиста с буфетчицей договорённость была. Она вместо водки наливала ему в стакан простую крановую воду. А водку аккуратно отливала в бутыль. И вечером он брал её домой…