Ли Уилкинсон - Не отпущу!..

• Название: Не отпущу!..
• Автор: Ли Уилкинсон
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-05-005550-4

Элизабет Кавендиш уже решила: она выйдет замуж за Ричарда Бомонта. Тем более что жених обещал ей в качестве свадебного подарка крупный алмаз, объявленный к продаже на ближайшем аукционе. Однако во время торгов случается нечто неожиданное…

---

— То есть не было ли интриги с моей стороны?

— А она была?

— Нет. Я вообще не слыхала о Генри Дервилле, он сам со мной связался.

— Ни с того ни с сего? — Да.

Куинн с недоверием взглянул на нее.

— Я тогда только что бросила колледж и искала работу, и тут Питер Керрадайн, мой преподаватель истории в Пентридже, связался со мной. Оказалось, что он со школьных лет дружил с твоим отцом…

— Дальше.

— Когда после первого удара Генри оказался полуприкованным к инвалидному креслу и решил исследовать и увековечить историю своего рода, ему понадобился помощник. Он обратился к старому другу, и Питер Керрадайн назвал меня.

Во взгляде Куинна все еще сквозило недоверие, и Элизабет яростно произнесла:

— Проверь, если хочешь.

— Так и сделаю, — усмехнулся он. — А как вышло, что студентка-историк превратилась в секретаря?

Подавив раздражение, она бесстрастно ответила:

— Меня предупреждали, что в избранной мной области проблемы с трудоустройством, поэтому, чтоб подстраховаться, я записалась на курсы машинописи и стенографии.

— По-моему, ты прибегла к более эффективным способам.

— Не понимаю, о чем ты, — натянуто ответила она.

— Все ты понимаешь.

Она вздохнула и снова отвернулась к окну. Какой смысл доказывать свою невиновность? Он уверен, что она с самого начала умышленно ставила ловушки его отцу, и, похоже, убедить его в обратном было невозможно.

Пейзаж за окном изменился. Холмы уступили место низине, усыпанной фермами, а ближе к побережью начались солончаки.

Неожиданно Куинн затормозил.

— Уже поздно, может, остановимся на ланч?

Она подняла глаза. Они стояли на одной из окраинных улочек Солтмарша, ведущей к берегу.

Машина стояла рядом с «Корабликом» — черно-белой небольшой гостиницей с выступающими полубалками, эркерами и висячей вывеской, на которой красовался плывущий на всех парусах клипер.

Элизабет остолбенела, сердце заколотилось, к горлу подступила тошнота.

— Разве у нас есть время на еду?

— Где-то надо поесть. — Куинн смотрел на нее с невинным видом. — Помнится, ты говорила, тебе здесь нравится.

Значит, остановка у «Кораблика» не случайна. Элизабет охватила дрожь.

— Не забыла же ты, как мы останавливались здесь? — спросил Куинн, вглядываясь ей в лицо.

Нет, не забыла. Однажды вечером они возвращались из Лондона и прозевали отлив. Пришлось заночевать в гостинице.

Куинн тогда спокойно заказал один номер на двоих, и она, неопытная, влюбленная по уши девчонка, не стала возражать.

Элизабет молчала, сцепив руки.

— Помнишь кровать с балдахином и ходики, гремевшие всю ночь?..

— Нет, ничего не помню, — процедила она сквозь зубы.

— Даже потолка в спальне, расписанного русалками? — лукаво спросил он, глядя, как жаркий румянец заливает ей щеки.

Наконец он вышел из машины и подошел с другой стороны, чтобы помочь ей.

— Есть еще один повод, чтобы остановиться здесь, — проговорил он, ведя ее под руку к воротам, — у них установлено табло с указанием приливов и отливов. Я смогу узнать, когда отлив.

— А если мы его уже пропустили? — произнесла она и тут же пожалела, что не откусила себе язык.

Он пожал плечами.

— Значит, заночуем здесь и отправимся завтра.

В панике она было начала:

— Нет, мне нельзя оставаться на ночь. Ричард…

— …в Амстердаме, — ловко вставил Куинн, — и ничего не узнает.

— Он часто звонит мне во время своих разъездов.

— А ты сидишь дома и ждешь?

— Да.

Куинн что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, но она заметила, что губы у него угрожающе сжались, и нашла извращенное удовольствие в том, что ей удалось рассердить его.

Комната отдыха с низкими, почерневшими потолочными балками и косым настилом пола не изменилась. Огонь весело полыхал в широком камине, в воздухе пахло яблоневыми дровами.

Кроме котенка мармеладного цвета, уставившегося на пламя и моргавшего сонными глазенками, не было никого.

Куинн усадил Элизабет за стол, повесил куртку на спинку стула и подошел к табло.

— Все в порядке? Доберемся до острова? — тревожно спросила Элизабет.

— Думаю, без затруднений, — легко ответил он.

Не успел он договорить, как за стойкой появился приветливый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Элизабет с облегчением вздохнула: насколько помнила, она еще ни разу его не видела.

— Не слишком хорошая погода, — жизнерадостно заметил он.

— Да, туман так и не рассеялся. — Похоже, Куинн был рад поговорить о погоде за чтением меню.

— И я не очень удивлен, — сказал хозяин. — Согласно прогнозу, это растянется на несколько дней. Конечно, они не всегда угадывают…

Обменявшись любезностями с хозяином и ни слова не сказав ей, Куинн стал заказывать.

Она услышала, что он выбирает почти все то же, что они ели здесь в последний раз. Еще один способ поиграть у нее на нервах.

Когда он вернулся с двумя кружками пива, она взяла пиво с самым безмятежным видом, на какой была способна, и поблагодарила.

Потягивая прозрачную горечь, она думала, что сказал бы Ричард, если бы видел ее сейчас.

Наверное, был бы в шоке.

В некоторых вопросах он проявлял крайний консерватизм (она старательно избегала слова «нетерпимость») и, считая это чем-то вроде проявления панкизма, отказывался пить пиво вообще. И, разумеется, не представлял, что она его пьет. Хотя, конечно, она «завязала», с тех пор как познакомилась с ним…

Подоспевшая закуска прервала ее путаные размышления. Уставившись в тарелку с копчеными эссекскими устрицами и тонюсенькими сухариками, она вспомнила, как в прошлый раз Куинн, заметив ее нерешительность, с недоумением спросил:

— Ты не любишь копченых устриц?

Тогда ему было двадцать семь, он был красив и обладал харизмой, успел сколотить собственное состояние и стать светским человеком.

Ей исполнился двадцать один год, красавицей она не была и, пока не поступила на работу к Генри Дервиллу, числилась студенткой исторического отделения без гроша в кармане.

Чувствуя себя неловкой малолеткой, она призналась:

— Не знаю, никогда не пробовала.

— Не хватало куража?

— Нет, денег.

На мгновенье в его зеленых глазах мелькнул холодок, потом он заинтересованно вскинул бровь.

Она была немногословной.

— У отца было больное сердце, и он практически не мог работать. Мы снимали квартиру на первом этаже, и нам едва удавалось оплачивать счета.

— А потом?

— Как большинству студентов, мне приходилось иметь дело больше с печеной фасолью, чем с копчеными устрицами.

Теперь в его глазах появилась усмешка.

— Думаю, ты почувствуешь разницу. Может, попробуешь?

Видя, что он ждет, она неловко призналась:

— Я не умею обращаться с ними.

— Тогда давай покажу. — Куинн положил устрицу на тонкий, смазанный маслом горячий сухарик и отправил ей в рот.

Этот свойский и удивительно эротичный жест вызвал в ней именно то, что должен был вызвать.

Элизабет вздрогнула и заставила мысли вернуться в реальность. Подняв глаза, она увидела, что Куинн изучает ее блестящим, сосредоточенным взглядом.

Он повел темной бровью.

— Повторим? — Он положил толстенькую устрицу на маленький сухарик и протянул ей.

Она не собиралась принимать ее, но, как загипнотизированная, раскрыла рот и увидела на лице Куинна издевательскую усмешку.

Черт его побери! Она еле удержалась, чтобы не плюнуть в это красивое лицо.

— Вкусно? — спросил он, пока она жевала и глотала.

— Не очень, — вяло ответила Элизабет. — Боюсь, у меня изменился вкус.

— Во всем? — деликатно поинтересовался он.

На ее скулах проступил легкий румянец.

Куинн улыбнулся и, просияв от удовольствия, взял вилку и принялся за своих устриц.

Когда они вышли на улицу, Элизабет заметила, что туман еще более сгустился. Небо нависло над морем и прибрежной равниной, как перевернутая перламутровая чаша. Неподвижный воздух был садняще сырым.

Она задрожала от холода и нервного напряжения.

— Нам надо поторопиться, чтобы успеть вернуться.

— Согласен. — Он сел за руль и завел машину.

На окраинах городка Солтмарш земля была жухлой, бесцветной, пронизанной серебристыми нитями каналов.

Побережье не отличалось красотой, но в нем было своеобразное очарование, и в те немногие месяцы, что жила здесь, Элизабет успела полюбить его.

— По-своему завораживающий вид, — как отголосок ее мыслей прозвучали слова Куинна.

— Да, — согласилась она. — Топограф елизаветинских времен Уильям Кемден говорил об этих краях: «Океан тычется в них».

— И поэтично, и точно.

Скоро дорога, ведущая к морю, постепенно исчезла. Вода за темной прибрежной полосой гальки и белеющим за ней песком казалась спокойной, как серый, тихий омут.