Вайолет Уинспир - Замок пилигрима

• Название: Замок пилигрима
• Автор: Вайолет Уинспир
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2001

…Звук пощечины разорвал ночную тишину, и прелестная Ивейн, вся в слезах, с ненавистью посмотрела на дона Хуана, маркиза Леонского. Он ответил ей пристальным взглядом, и в зеркале его черных глаз она вдруг увидела себя не Золушкой, а прекрасной принцессой…

---

— Так лучше, сеньор? — Ивейн повернулась к нему лицом, и он пристально оглядел ее с головы до ног, возбудив в девушке все смятение и неловкость юности. Даже тень улыбки не коснулась его черт, пока он, полуопираясь на трость, рассматривал Ивейн, как настенную картину, а не как живую девушку, с сердцем, бешено колотящимся под тонким слоем золотой материи, которую сейчас ярко освещали все лампы зала.

Взгляд темных глаз остановился на юной голой шее.

— Украшать девушку драгоценностями — все равно, что золотить лилию, — сказал он. — Но, думаю, вам захочется надеть вот это.

Дон Хуан вынул из кармана узкий ювелирный футляр и протянул ей. Ивейн приподняла дрожащим пальцем крышку, и у нее перехватило дыхание. Внутри мерцала нитка золотых бус, унизанных розовыми бриллиантами и крошечными листиками из посверкивающих зеленых камней.

— Как оригинально, — выдохнула она. — Мне было бы так страшно потерять ее.

Она уже почти закрыла футляр, чтобы вернуть, но дон Хуан протянул руку и поднял драгоценность с атласной подушечки.

— Идите сюда, — потребовал он, и девушка не посмела ослушаться. Почти не дыша, она почувствовала на коже холодок от прикосновения ожерелья и тепло его пальцев, пока он застегивал замок. — Повернитесь ко мне, Ивейн.

Она так и сделала и вдруг усмехнулась:

— Вот бы миссис Санделл увидела меня сейчас!

— И что бы она, по-вашему, сказала?

— Думаю, на какое-то время она просто лишилась бы дара речи, сеньор. Понимаете…

— Да, Ивейн?

— У меня раньше никогда не было красивых платьев… Я всегда так ужасно выглядела в моих бежевых, а еще она заставляла меня носить очки.

— Но ваши глаза как будто в порядке. — Он заломил черную бровь, тонкая сильная рука взяла ее за подбородок и несколько раз повернула голову Ивейн, как будто это был цветок. — А что случилось с вашими очками?

— Я их потеряла… в море.

— Так же вам следует потерять и все ваши грустные воспоминания, nina. Обещаю — вы никогда больше не будете носить бежевое, пока живете в моем замке.

— Я так благодарна вам за доброту, сеньор.

— Мне не нужна ваша благодарность, и я вовсе не так уж добр. — Он взглянул ей в глаза. — Идемте, нам еще ехать шесть миль до Пуэрто-де-Леона, и я не хочу заставлять Ракель и ее отца ждать нас.

Ивейн впереди него вышла из комнаты, а потом из замка к лимузину. Шофер стоял возле открытой дверцы, и девушка, шурша бархатом, шмыгнула внутрь. Дон Хуан сел рядом с ней, несколько неловко из-за ноги, и его палка упала на пол машины. Ивейн быстро подняла, подала ему трость и вздрогнула, когда его пальцы сжались на руке. Лицо дона Хуана было совершенно неподвижным и напоминало непроницаемую маску, по которой скользили свет и тень.

Большая машина выехала из ворот замка, Ивейн забилась в угол велюрового сиденья и сидела, покачиваясь, — тонкая растерянная фигурка в темно-желтом платье и драгоценностях.

Она чувствовала, что никогда не сможет понять этого человека, который временами казался таким близким, а временами — совершенно недоступным и гордым. Он дал ей жилье, он кормил и одевал ее, но он как будто запрещал ей отплачивать ему за все это… особенно симпатией или нежностью.

Она смотрела сквозь ресницы на профиль сидящего рядом, и он казался ей таким четким и безупречным, словно принадлежал каменной статуе.

Ивейн даже представить себе не могла, что клуб «Идальго» окажется таким шикарным! У входа стояло много дорогих машин, окна были ярко освещены, внутри пахло чем-то особенным, оркестр играл изысканную музыку.

Маркиз Леонский и его воспитанница были встречены почтительными поклонами и приветственными улыбками, все обернулись, когда они шли к своему столику, за которым уже сидели седовласый господин с бородкой клинышком и прекрасная Ракель Фонеска.

— Que gracia tiene [15]. — Сеньор Фонеска поднялся, умные, дружелюбные глаза улыбнулись Ивейн, и она сразу почувствовала себя спокойнее. Сеньор склонился к ее руке, когда их представили, и показался Ивейн намного приятнее своей дочери, которая задумчиво рассматривала ее бархатное платье и ожерелье.

— Хуан, — сказала она теплым грудным голосом. — Я бы не узнала твою воспитанницу. Папа, ты знаешь, это было так забавно: это дитя прибежало с пляжа, в руках у нее была громадная дыня, мне показалось, что она школьница. Сегодня вы так хорошо выглядите… поразительно, что может сделать с человеком одежда из Гран-Виа.

Ракель очаровательно улыбнулась дону Хуану, пока они рассаживались за столом. Маркиз повернулся к официанту, чтобы выбрать вино.

— Я знаю, Ракель, ты любишь шампанское, не заказать ли нам бутылочку?

— Это будет восхитительно, но что же мы празднуем? — Ракель бросила выразительный взгляд в сторону Ивейн. — У вас сегодня день рождения, моя дорогая?

— Нет. — Ивейн сцепила руки на коленях и постаралась поймать взгляд сеньора Фонески. Этот человек казался добрым, понимающим и придавал ей уверенности. — Хотя я действительно чувствую себя так, словно родилась заново, настолько все это для меня ново.

Ракель лениво играла своим черным кружевным веером, его рисунок из роз повторял рисунок на платье.

— Мне кажется, вы раньше были компаньонкой, не так ли?

— Компаньонкой-горничной, — уточнила Ивейн, прекрасно понимая, что Ракели уже все известно, и она просто хочет заставить ее произнести это вслух.

— Тогда ничего удивительного, что все для вас как в день рождения. — Сеньор Фонеска улыбнулся ей. — Хуан хочет, чтобы я учил вас испанскому и прочим другим премудростям, и, я думаю, мне понравится быть учителем такой очаровательной юной леди.

Ивейн чуть не бросилась ему на шею.

— Мне очень, очень хочется учиться, сеньор. И я вас предупреждаю — я буду очень любознательной ученицей.

— О Боже. — Ракель засмеялась и, прикрывшись веером, состроила глазки дону Хуану. — У тебя в доме завелся синий чулок, дорогой. Отец будет в восторге пичкать ее знаниями, но по мне гораздо веселее просто наслаждаться жизнью или, например, коллекционировать поклонников!

— Видите, что получается, Хуан, — засмеялся и сеньор Фонеска, — когда испанец позволяет своей дочери вырасти эмансипированной? Она немедленно возвращается к базовым ценностям и думает только о любви.

— А что может быть приятнее, чем думать о любви? — Ракель кокетливо посмотрела на дона Хуана, которому, похоже, все это доставляло удовольствие, хотя он, подняв левую бровь, сохранял загадочный вид. — Хотя, конечно, если девушка — простушка, ей ничего другого не остается, как быть умной. Я вот, например, никогда не была слишком умной.

«Какие глупости», — подумала Ивейн, но она понимала, что рядом с этой испанкой выглядит наивной и неловкой, не умея еще носить шикарные платья от Гран-Виа. «Диадема у Ракель совершенно дурацкая, — думала про себя Ивейн, — а губы, наверное, на самом деле бледные. Неужели дон Хуан и правда поверил, что губы у нее свежие и нежно-розовые, как бутон?»

Подошел официант с шампанским, и обстановка слегка разрядилась. Пробка вылетела с таким треском, что Ивейн подпрыгнула, и Ракель засмеялась.

— Вы что, раньше не пробовали шампанское? — спросила она.

— Нет, никогда, — призналась Ивейн, глядя на пузырьки золотистой жидкости в широких бокалах на длинных ножках.

— Salud, amor y tempo [16], — улыбнулся сеньор Фонеска. — Настоящий испанский тост, сеньорита Ивейн. Любовь и время, и чтобы мы насладились вполне тем и другим.

В течение следующего часа ужин шел весело и шумно, с разнообразными блюдами под пикантными соусами и легким фейерверком разговора, в котором Ивейн больше слушала, чем говорила. Играл оркестр, пары танцевали, и она знала, что скоро на сцене, один, в свете прожекторов, появится Кортес и очарует всех волшебными гитарой и голосом.

От этой мысли глаза Ивейн вспыхнули, и в тот же самый момент она заметила, что дон Хуан смотрит прямо на нее.

— Вам понравилось шампанское? — спросил маркиз.

— Да, оно… расслабляет. — Она осмелилась улыбнуться ему, а потом все свое внимание сосредоточила на помосте перед оркестром, на котором под гром аплодисментов возникла стройная фигура в узких черных брюках и свободной рубашке. Кортес поклонился, огляделся, и Ивейн почувствовала дрожь предвкушения, когда они встретились взглядами. Гитарист улыбнулся, и ей показалось, что все вокруг знают, что он улыбнулся ей одной.

— Сеньориты и сеньоры, я спою вам старую севильскую песню о любви. — Он прислонился к колонне и взял в руки гитару, свет почти погас. — Представьте себе балкон и девушку, а внизу, в ночи, влюбленного юношу, который знает, что между ним и предметом его любви стоит другой мужчина.

Манрике начал играть. Гитара словно ожила в его руках; он запел, и в зале все смолкло, не было слышно ни разговоров, ни звука столовых приборов, ни звона бокалов. В тот день, на пляже, Ивейн тоже почувствовала его магию, по сегодня его музыка смешалась с вином, еще непривычным для нее, и она представила себя той девушкой на балконе. Девушкой, которая должна была выбрать из двух мужчин, обожающих ее, одного.