Kiedis Anthony - Scar_Tissue_rus

• Название: Scar_Tissue_rus
• Автор: Kiedis Anthony
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Дорога обратно к дому моей мамы занимала около двадцати миль по прямой загородной дороге. Я никогда не надеваю ремни безопасности даже сейчас. Но тогда, когда я прощался с Нэйтом, я, шутя, придавал ремню огромное значение. Итак, я вдавил педаль в полфургона Субару моей мамы, что понесло меня со скоростью 80-90 миль в час. Я реально уставал и начал засыпать и резко вздрагивать от этого. Так было несколько раз, и потом я решил, что просто закрою глаза не секунды. Я был так пьян, что мои силы угасли.

Я отрубился, и машина выехала на встречную линию, скатилась в кювет, врезалась, и в тот момент я очнулся и увидел огромную стену деревьев передо мной: “Деревья? Какого…”. Бум – машину сплющило о ствол вяза, и двигатель уже был рядом со мной на сидении водителя, а руль сломался и попал мне в лицо. Я бы остался там без сознания и в крови неизвестно насколько, если бы не тот факт, что один человек издалека услышал аварию. По счастливой случайности этот человек был парамедиком, у которого, как оказалось, на дороге стояла машина реанимации.

Через несколько минут мы позвонили пожарникам, они приехали, вытащили меня из машины и спасли мне жизнь. Парамедики кружили вокруг меня, спрашивая, кто был президентом страны. Я отвечал на все вопросы отлично, хотя и не понимал, почему они проверяли меня на предмет повреждения мозга. Я не осознавал, что вся моя голова широко раскололась, и я напоминал тарелку спагетти с фрикадельками.

Меня, сломя голову, повезли в ближайший госпиталь, и моей бедной маме сообщили обо всём. Она была дома и помогала своему мужу Стиву восстановиться после четырёхэтапной общей операции. Но уже через несколько минут моя мама и моя сестра Дженни входили в операционную. Они смотрели на меня как на привидение. Я спросил, могу ли я воспользоваться ванной, и медсёстры неохотно позволили мне это. Я пошёл прямо к зеркалу, и из него на меня смотрел Человек - слон. Моя верхняя губа настолько распухла, что почти покрывала мой нос. Мой нос выглядел, как миска с цветной капустой, распластанная по всему моему лицу. Мой левый глаз был полностью закрыт, но выглядел так, как будто в нём застрял биллиардный шар. И повсюду была кровь. Я постоянно думал: “О, боже, я никогда снова не буду выглядеть как человек”. Я мог видеть только одним глазом, но я видел достаточно, чтобы узнать, какой была другая часть моего лица, если это можно было назвать лицом.

Я пробыл в госпитале неделю, принимая Петкодан (обезболивающее) каждый день и явно перевыполняя план по его приёму, полюбив этот новый заменитель героина. Доктор в итоге разгадал мою игру и запретил мне эти препараты. Спустя несколько дней, буря утихла, и меня вылечили от переломов. У меня был сломан череп, глазница, была раздроблена околоорбитная поверхность, тончайшая кость, поддерживающая глаз. Пластическому хирургу пришлось работать с фотографией, которую принесла моя мама. Но с помощью небольшого количества титана и Тефлона он вернул меня к моему привычному образу.

Я позвонил Линди, извинился и сказал, что, вероятно, не восстановлюсь к CMJ шоу. Но Фли спросил, смогу ли я выступить. Тогда на мне была специальная маска, которая выглядела довольно круто, так что мы решили, что я буду выступать в ней. Дженифер сделала для меня фиолетовую футуристическую, угловатую ковбойскую шляпу, итак я сел в самолёт с маской на лице, в фиолетовой ковбойской шляпе и в моей кожаной куртке с чашками (его знаменитая куртка с чашками на плечах). Группа сыграла как нельзя лучше на этом выступлении. Я помню, как я нервничал, боялся, ужасался и заводился, и это было впервые, когда я осознал, что мне нужно каким-либо образом взять этот адреналин и этот страх, и эти мысли и воплотить их в выступлении. Это было то чувство, которое осталось со мной на всю жизнь, потому что я уже не испытываю всего того перед шоу, я уже не так волнуюсь.

После шоу Фли и я ворвались в медиа-комнату MTV. Джордж Клинтон (George Clinton), Мадонна (Madonna), Лу Рид (Lou Reed) и Джеймс Браун (James Brown) были на съёмках, но Фли и я заняли место для интервью. Это было началом нашей обычной рутины “двуглавого монстра”; в отличие от других групп, у нас не было единственного человека, который бы говорил. Мы были двумя крикунами с самого начала, когда сидели на одном стуле и делили один микрофон. Это то, что со временем, к сожалению, рассеялось, потому что мы с лёгкостью поддерживали друг друга и настраивали друг друга, заканчивая предложения друг друга как можно лучше. Странное чувство соревнования, которое всегда было между нами двумя, не мешало нашей единственной цели тогда. Мы просто были счастливы быть в центре внимания и делиться этим. Я думаю, что это плохо, если симбиоз пропадает со временем. Это грустно. Мы приходили в клуб Zero довольно рано и представлялись людям именами Внутри и Снаружи. И мы начинали эту фишку Эбботта (Abbott) и Костелло (Costello): “Я Снаружи? Я думал, я Внутри”. “О, я снова Внутри?”. Мы спали рядом на ж\д вокзалах. А сейчас вы не увидите нас, живущими в одном доме.

Мы чувствовали себя самой великой и успешной группой в мире. Мы не считали группы, продавшие много альбомов и игравшие на стадионах, более успешными, чем мы. EMI был разочарован нашими продажами, и когда они сказали нам, что наш альбом не продавался, я ответил: “О’кей. А в чём проблема?”. Я не был одним из тех парней, которые вырастали с мечтами о золотых альбомах. Для меня моя была здесь передо мной: гастроли по Америке в синем минивэне Шевроле. Каждый раз, когда мы играли, приходили люди, им было не всё равно, мы зажигали для них и отдавали для этого всё.

Ничто не может описать, каким неподготовленным я был для всего этого. Линди сказал: “Мы едем в тур”. И мы ответили: “О’кей. Куда мы едем?”. Именно тогда мы встретились с Трипом Брауном (Trip Brown), нашим первым музыкальным агентом. Я даже не знал, что такое музыкальный агент, но оказалось, что кроме менеджера, нужно иметь ещё другого чувака-проныру – не то чтобы наши парни были пронырами, но, вобщем-то, они из рода проныр. Итак, Трип подписал нас на этот тур, который состоял из шестидесяти концертов по всей Америке за шестьдесят четыре дня. Нам даже в голову не приходило сказать: “Эй, так много концертов и без выходных!”.

Перед отъездом, группа купила красивый синий, с белыми полосками, минивэн Шевроле. Линды получил его от церковной группы, он был большой и мощной полноприводной тачкой, от которой срывало крышу. Несколько раз, когда Линди давал мне сесть за руль, я почти взлетал. Боб Форест вёл минивэн на наш первый концерт в Детройт. Боб был талантливым автором песен и артистом, но он предложил сопровождать нас в дороге, поэтому мы наняли его. Но Боб за рулём нашего минивэна на дорогах страны это не так просто, как кажется. Это был парень, который не мог накопить и пяти долларов. Он случайно растрачивал любые деньги, которые ему давали, на самые бесполезные вещи, которые никак не были связаны с бензином, маслом или местом проживания. Поэтому по приезду в Детройт он был пьяной развалиной.

- Как так вышло, парни, что вы летели, а мне пришлось ехать? – спрашивал он.

- Потому что мы наняли тебя везти оборудование. Это твоя работа, - говорили мы ему.

И нам постоянно приходилось выслушивать от него: “Я, конечно, счастлив быть здесь, но идите на хрен, парни, я должен выступать”.

Наше первое шоу было в прекрасном старом месте, которое называлось St.Andrews Hall. Тогда мы проводили саунд-чек почти перед каждым шоу, если всё это было реально возможно. Джек был настолько дотошным, насколько можно. Он придирчиво указывал на каждую мыслимую проблему. “Этот шнур только восемь футов в длину, а должен быть двенадцать, потому что мне нужно стоять здесь и слышать нужный звук из моих мониторов, и мне нужно найти мой Fingerease, потому что в дороге струны стали сухими”. Мы были готовы сойти с ума и разнести это место, а он стоял там и протирал лады на гитаре.

Мы начали проверять звук True Men, и, несмотря на то, что публики не было, я начал отрываться с первой ноты, просто чтобы настроиться. Должно быть, я сделал движение в танце так, что выдернул штекер или толкнул гитару, или толкнул его, или вырубил его педаль. Это было не специально, но он ушёл. Он ушёл со сцены и сказал: “Я не могу быть в группе, где так проходят саунд-чеки. Мне билет на самолёт до дома”. Линди сгладил всё это, и он сыграл тем вечером.

Джек обвинил меня в том, что я специально пытался выдернуть шнур из его педали. Но невозможно контролировать танец, ты крутишься как волчок. Я никогда не проявлял физическую агрессию по отношению к нему. Для меня и Фли неотъемлемой частью сценического опыта было испытать боль. То есть, если было больно, то это знак, что выступление было значимым. Если спускаешься со сцены с кровью на голове или теле, то ты выполнил свою работу, ты пошёл туда и выложился на все сто. Сцена – это сцена, это не место для ограничений. А Джек один раз даже провёл линию на сцене и сказал мне не нарушать его пространство. Но зачем отрезать себя от своего друга и музыканта духовно или физически?