Kiedis Anthony - Scar_Tissue_rus

• Название: Scar_Tissue_rus
• Автор: Kiedis Anthony
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Прямо перед началом записи финальных вокальных партий я решил, что две недели не буду употреблять кокаин, что было сродни принятию обета безбрачия, когда ты живешь в борделе. Но моё решение не имело ничего общего с умеренностью, потому что, хотя мне и было двадцать три, я всё ещё относился к эмоционально обеспокоенной молодёжи. Я просто не хотел вернуться в Голливуд и осознать: “Что произошло? У меня был шанс записать альбом с Джорджем Клинтоном, а я его упустил”. На запись моего вокала было выделено две недели. Я понял, что петь со стекающим вниз по глотке кокаином гораздо сложнее.

Одной из причин, почему я был так озабочен своим вокалом, было то, что во время подготовки к записи Фли начал играть на басу песню If you want me to stay группы Sly Stone. Хиллел и Клифф присоединились, и мы решили сделать кавер, что было сложным для меня, потому что я могу спеть всё, что пишу сам, а мелодия другого человека всегда нелегко мне давалась. Кроме того, это была песня Sly Stone, одного из самых оригинальных вокалистов в том, что касается фразировки.

Джордж, должно быть, почувствовал моё беспокойство. “У тебя в арсенале есть нужные способности, даже не волнуйся об этом. Я знаю, на что ты способен”, - заверил он меня. Затем он пригласил меня к себе домой на выходные, чтобы поработать над песней. Сначала я решил на несколько дней съездить к своей маме, взял с собой запись этой песни и репетировал её снова и снова. На обратном пути из Грэнд Рэпидс я заехал к Джорджу. Мы говорили о песне, пели её и подолгу гуляли по его владениям. Я даже не замечал того, что он тихо обучал меня. Мы сидели под солнцем и говорили обо всём, а он подсознательно укреплял мою веру в себя, направлял меня в сторону комфорта и создания магии в студии. Я думаю, он понимал, что Хиллел был чрезвычайно талантливым гитаристом, Фли знал, что нужно делать на басу, а Клифф был барабанщиком-асом, я же был парнем со способностью писать стихи, но без особой уверенности в своём голосе.

Рано утром мы шли рыбачить на его пруд. Когда он рыбачил, его поведение полностью изменялось. Он уже не был тем будящим толпу хозяином фанк вселенной, а становился самосозерцательным и находчивым человеком с огромным опытом. Рыбалка была его медитацией. Ему было всё равно, что мы поймаем, он ел всё. Сардина, окунь, зубатка, всё, что давало нам это озеро, шло на сковороду. Мы ловили рыбу, несли её обратно в дом, а его жена готовила её на завтрак.

К тому времени, как я уезжал от него, я уже уверенно чувствовал себя в этой песне. Джордж поддерживал меня даже непосредственно в процессе записи. В его комнате был установлен микрофон, и он что-то выкрикивал или подпевал. Мы записывали основные треки и слышали этот великолепный голос, доносившийся из маленькой активной колонки. Когда мы установили будку для записи вокала, и я один записывал вокал, Джордж приходил в студию, надевал наушники, пел и танцевал вместе со мной. Для меня он был как старший брат, вдумчивый, тонко чувствующий и понимающий наши разноцветные сумасшедшие корни. Я никогда не хотел его подвести.

Мы закончили альбом и считали, он превзошёл всё, что мы надеялись осуществить, мы думали, что мы находимся на пути к большим высотам. Кто-то из правления EMI поехал в Детройт, чтобы послушать часть нашего материала. Мы включили им несколько треков, и вместо фразы: “Вы, парни, станете звёздами”, они не сказали ничего. Я танцевал, подпевал, веселился, а они сказали: “Ну, мы посмотрим, что мы сможем с этим сделать”. Конечно, мы говорим о звукозаписывающей компании, не подавшей никаких признаков понимания, необходимых для того, чтобы взять что-то особенное, признать его ценность и представить это миру. Им нужна была ещё одна группа вроде Roxette.

Мы вернулись в Лос-Анджелес с чувством, что приобрели большой новый опыт, а затем каждый окунулся обратно в своё собственное безумие. К тому времени, мама Дженнифер переехала из Кауэнги в квартирный комплекс в Пасадене. Прямо рядом с ним стояло заброшенное здание, и мы с Дженнифер стали обосновываться там. Горячая и холодная вода всё ещё работала, мы провели дополнительный провод в здание, чтобы можно было слушать музыку, поставили кровать и несколько свечей.

Именно тогда я серьёзно пристрастился к героиновому сексу. Я осознал, что если ты любил кого-то и хотел заняться с ней сексом, то героиновый кайф увеличивал ощущения в десять раз, потому что ты мог заниматься сексом всю ночь, не имея возможности кончить, но всё же получая удовольствие. Я помню наши секс марафоны с Дженнифер на той кровати, я думал: “Жизнь не может быть лучше, чем она есть сейчас. Я в группе, в кармане есть пара долларов. У меня есть красивая, милая, сексуальная, безумная малышка, крыша над головой и немного наркотиков”.

Но эти ощущения исчезали, и на следующий день я уже носился повсюду в поисках кайфа. Дженнифер старалась, как могла, справиться с моим сумасшествием, в то время как её собственное также не давало ей покоя. Примерно в то время, когда я вернулся из Детройта, углубились мои отношения с девушкой по имени Ким Джонс (Kim Jones). Мой друг Боб Форест (Bob Forest) был безумно в неё влюблён, но Ким отвергла его. Он тут же написал о ней песню с припевом: “Why don’t you blow me and the rest of the band?”). Он всё ещё был неравнодушен к ней, мы с ним ездили к ней в Эко Парк стучали в дверь её квартиры, что узнать, дома ли она.

Боб рассказывал о многих её достоинствах: она была замечательной и красивой, училась в Китае, писала статьи для газеты L.A. Weekly, была родом из Теннесси, плюс, она была лесбиянкой, потому что бросила Боба из какой-то дико сексуальной девушки. Позже оказалось, что она вовсе не лесбиянка, но все остальные достоинства были правдой. Как только я познакомился с ней, я понял, что мы будем лучшими друзьями. Мы оба скорпионы по знаку зодиака, и между нами никогда не возникало никакого сексуального напряжения.

В какой-то степени Ким была женским эквивалентом Хиллела, потому что не было такого проступка, который она не простила бы. Она никогда не вела себя эгоистично, не пыталась найти в тебе хорошую сторону. Конечно, она тоже была в ужасном состоянии. Умная, но беспорядком в мыслях, она была наркоманкой с сильной зависимостью, давала наркотики, но и оберегала от них. Она стала для меня красивой родственной душой. Я становился всё ближе и ближе к Ким, потому что она была источником любви, комфорта, дружбы, сотрудничества и согласия без тех проблем, что я бы имел с ней, была бы она моей девушкой. Дженнифер в моих глазах никогда не теряла сексуальной привлекательности; чем дольше продолжались наши отношения, тем лучше становился секс, но я был отнюдь не великолепным парнем. Если я говорил, что буду дома через час, то мог ввалиться через три дня. Сегодня, если бы кто-нибудь поступил со мной так же, у меня случился бы сердечный приступ, но в том возрасте я и не думал о лучшем варианте.

Ким было всё равно, если я исчезал на три дня, поэтому не было ни одной отрицательной стороны в том, чтобы тусоваться с ней. Она никогда не говорила: “Ты, сволочь, ты посмотрел на ту девушку, ты не пришёл домой, ты потратил все деньги”. Ким была готова к тому, что я могу потратить все деньги, смотреть на других девушек и исчезать. Однажды я пришёл к ней домой, а её не было. В порыве отчаяния я схватил её тостер и поменял его на пакет наркотиков. Когда она вернулась домой, она нисколько не нервничала, просто сказала: “О’кей, мы достанем другой”.

Вскоре я переехал жить к Ким, и нашей ежедневной миссией стало найти наркотики. У ней был определённый заработок: пособия, потому что её папа умер, чеки от L.A. Weekly или чеки из Теннесси от её мамы. Мы обналичивали их и шли к какому-нибудь французу, русскому или на угол в Голливуде и покупали героин, а если оставались деньги, принимали немного кокаина. Вскоре у нас обоих появилась прочная зависимость. Хиллел тоже употреблял, и у него была сумасшедшая девушка по имени Мэгги (Maggie), которая дружила с Ким, поэтому у нас часто бывали маленькие наркотические вечеринки.

Иногда группа ездила в туры в Сан-Франциско. Мы были ещё молоды и не слишком потрёпаны, поэтому могли играть хорошо, несмотря на нашу наркозависимость. В сентябре 1985 мы отыграли два концерта вместе с Run-D.M.C., один в Сан-Франциско, другой в Лос.-А. Последний проходил в Палладиуме, и вместе с разогревом Oingo Boingo это был наш самый большой концерт на тот момент. Билеты были полностью распроданы. Конечно, вечером накануне концерта я отправился в наркотический загул, поэтому на выступление я пришёл под кайфом от кокаина и героина. Группа было просто разъярена, но каким-то образом я смог собраться и выступить, как следует. Тот концерт примечателен двумя вещами. Примерно в его середине Джордж Клинтон выбежал на сцену, и мы с ним безумно танцевать под наши инструментальные джемы. Он добавил нашему выступлению много цвета, энергии и значимости.

Так же концерт был примечателен тем, что прямо перед выходом Джорджа на сцену, я решил прервать выступление и произнести шедшую от сердца, хаотичную десятиминутную речь о вреде наркотиков. Конечно, я её не планировал, но что-то нашло на меня, я посмотрел вниз на свои чёрно-синие руки и просто начал говорить.