Татьяна Апраксина - Башня вавилонская

• Название: Башня вавилонская
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Альтернативная история

Корпорация «Sforza C.B.» в кои-то веки хотела совершить бескорыстное внеполитическое доброе дело: поспособствовать наведению порядка в довольно популярном высшем учебном заведении. Но у популярного высшего учебного заведения — другие планы.

«Если вдруг слон на кита напрыгнет», правильный вопрос не «кто кого сборет?», а «где прятаться?»

---

Коррупция и семейственность, вот как это называется. Жена концессионера — посол Совета, ее заместитель — жена замминистра.

Ана ничего не говорит, только хихикает в рукав, как крестьянка, когда Максим перед ней по потолку бегает и показывает, какой он настоящий герой и крутой специалист, а она — мелочь, бестолочь и вообще лишняя в их тесной дружбе с Одуванчиком. Очень она себе на уме — впрочем, они все там в Новгороде такие. Рауль вот от этого «себе на уме» чуть не плачет.

И дарит мамб кому попало. Ему не нужно. У него копты. Те самые, которые хотели убивать Морана. Длинные. Одинаковые. И сам Алваро в сравнении с ними — чудо нормальности. Так ему Рауль и говорит. Каждый раз, как видит, так и говорит, страшно даже становится. А еще страшнее, что копты — это не пациенты-клиенты-воспитуемые. Это персонал. На стажировке. Закончат, если закончат — пойдут работать в комиссию по детской преступности. Новую, континентальную. Будут ловить, чистить и упаковывать в школы. Чтобы Алваро им историю преподал. А самое-самое страшное, что они уже не против. Они думали раньше, что их обманули. Не дали подарка. А теперь передумали. Так что не уйдут, пока всему не научатся. Сами, то есть, не уйдут. От Рауля.

Алваро таких видел — тех, что с нуля, из ничего, из нищеты карабкаются повыше, но таких идиотов не встречал еще ни разу. Управлять им непременно надо, нет же на свете других приличных профессий. Должности — обязательно в Совете, непременно в Башнях. А Башни возьми и…

Заканчивать будут все равно, заочно — и тот же общевойсковой, только уже в Александрии. И второе образование в Институте социальных работников параллельно, чтоб если Рауль передумает и мир второй раз взбрыкнет и посыплется под ногами, можно было не бояться — а опыт уже есть. Красивое резюме. Рекомендации. Как рты откроют — так сразу понимаешь Максимово присловье «всех святых выноси». Это простая мера безопасности: упадет же любая статуя святого, как на Людовика Аурелианского Живоглота распятие грохнулось. От возмущения.

Только Максим не рыдает. Говорит — сам почти такой был, а эти еще и голодные. И пуганые. Наедятся, согреются и сами начнут думать не о том, как бы это повыше залезть, чтобы с гарантией выжить и все вокруг себя контролировать, а о том, чего они хотят на самом деле. Сами потом смеяться будут. Я, мол, например, уже почти могу. Время от времени. И смеется.

От его смеха всем сразу хочется все-таки взорвать бывший филиал. Останавливает только, что взрывать уже поздно и с Железным Деканом связываться неохота — а также с его супругой, Антонио и Грином. Когда после теракта Шварца Совет бился в коллективной истерике и требовал богомерзкое, безнравственное и преступное учебное заведение расстрелять, выжечь и солью засыпать на метр, им предложили альтернативу. Расформировать — несомненно. Переименовать — обязательно. Переподчинить — разумеется. И сделать экспериментальную учебную площадку Сообщества. Для желающих. Остальных студентов безболезненно перевести в остальные филиалы, а преподавателей — через комиссию — кого оставить, кого перевести, а кого и выгнать без права занимать должность. По делам их.

Совет ответил на сколько-то депутатских запросов на тему легальной религиозной организации и разразился окончательным вердиктом: не наше дело. Нас всех как общность не волнует, где состоит депутат, функционер и вообще отдельный гражданин на службе общности. Хоть в религиозной организации, хоть в клубе спортивных болельщиков; а если он в качестве депутата или чиновника продвигает не интересы региона, а организации, клуба или корпорации — так отзовите его, если считаете нужным, или жалобу подайте по известному адресу, на том и закончим.

С Советом наверняка не так все просто было, как на словах у всех получалось. Потому что Эулалио приехал не когда обещал, а на месяц позже, позавчера. Но зато на целую неделю. И первый день — с ума сойти — просто просидел на террасе на берегу. Смотрел. Чаек кормил. Камешки в воду кидал. Ну почти весь день. Половину. Вторую — проспал. Алваро сразу понял: что-то будет. И теперь посматривал. Проверял, чтобы не пропустить…

— Я слепой, да? Мы все слепые и совсем глухие, да? — кажется, пропустил-таки. Это же Франческо там, на террасе кричит… — Я, Джастина, родня ее, Антонио, все? Землеройки. Мы совсем не видим, что делается, да? Все успокоилось, все хорошо. И все знают, что эту бучу устроил Антикризисный комитет, чтобы подмять остатки. Уйдет старичок Матьё… и кто останется хозяином? Знаете, как вас за спиной называют? Уже? Диктатором. Пока в ромском смысле…

— Если бы я этого не знал, плохим бы я был диктатором, — посмеивается Грин. Знаю я этот смех, думает Алваро. В самый раз между выстрелами — или когда в тебя стулья летят, а ты ловишь и вот так хихикаешь. — Да, я страшный и злобный почти официальный властелин мира. Кошмар из кинофантазий. Матьё не правил, а играл на равновесии сил — а я буду править. Об этом пишут все оппозиционные аналитики. Все в порядке.

— Ты понимаешь, что тебе на самом деле придется править? Нет? Иначе тебе ничего не дадут сделать. Не оправдаешь ожиданий. А если оправдаешь — кому на корм пойдут все твои реформы? Кому они нужны будут, цезарь император? Ты понимаешь, что все мелкие игроки сейчас ринутся поддерживать тебя, потому что это быстрый способ получить долю… И они свяжут тебя намертво, все.

Грин молчит. Если не высовываться, то не видно, что он там делает. То ли считает про се6я, то ли опять смеется. Наверное, смеется.

— Хорошо, что ты хоть так можешь проговорить собственное положение. Большой прогресс, по-моему.

— Не уводи в сторону. — а Франческо едва не хрипит… — Мое положение… я хоть не один. Я могу — я мог тут три дня в стену смотреть и конец света пророчить, ничего не случилось, да? И три года — и из дома в другую страну мог. Смог. А за тобой — я не хотел говорить, но ты же слушать не будешь, за тобой нет никого.

Грин опять делает паузу — а Алваро медленно, против воли въезжает в «нет никого». К Франческо подстраиваться — его видеть надо, а не только слышать. Какой он, как высоко в облаках.

Никого… это значит «никого, кроме нас», а не отказ в помощи.

А как же Сообщество?..

Или они о политике?

— Ты из-за этого тогда, в октябре… в стену смотрел? — спрашивает Грин. — Догадался и не знал, как сделать, чтобы я не догадался? А тут так удачно все грохнуло…

— Да. Из-за этого. — Франческо, кажется, ходит по террасе, потому что голос приближается. Ходит, думает, даже говорит как человек, понятно почти, — Не знал, как тебе на глаза показаться, чтобы ты не понял. Я же видел, как тебе было — когда ты считал, что ты… обрушил все. Но ты тогда за столько не отве…

Слезы брызжут из глаз сами. Ухо даже не горит. Посреди террасы — солнце и часть этого солнца упала ему на голову и течет.

— Что знают двое… — саркастически говорит Эулалио.

— Спасибо, — шмыгает носом Алваро. Никогда не думал, что за ухо может быть так больно. Никогда не знал, что Франческо может… так.

Дева Мария, спаси мое ухо, я тебе новую картинку подарю, лучше прежней.

— Не за что. Я знаю, — продолжает. — Антонио не знает, считает, что какая-то избранная часть, ядро уйдет в тень навсегда. Что нам нельзя править, бороться за власть, стоять у трона — всегда выходит плохо. Тут он совершенно прав, и это не новая мысль — но на этот раз все иначе. Насколько я знаю.

— Вы, — говорит Франческо, — не можете не бороться за власть. Если это — вы.

Да уж, соглашается про себя Алваро. Если посмотреть на всех знакомых из Сообщества… то называй как хочешь. Влиянием, впечатлением, настройкой. Все равно будет власть. Возможность определять события.

— Ну, — улыбается Эулалио, — в этом смысле все в руках Божьих. И не только. Я полагаю, что если решение распустить то, что он некогда воскресил, не понравится генералу, я святого Игнация имею в виду, от решения пойдут клочки по закоулочкам. Это простое чудо, проще тех, что уже произошли. Но даже если нет — о чем тут горевать? Часть отводят на переформирование, это случается сплошь и рядом.

— Ну, круто, — вздыхает Алваро. — Вам все так просто, а эта… пальма чуть не засохла.

— Это он в очередной раз примерял на себя. Как бы ему было бы одному, без всех, — Эулалио улыбается Алваро, а дразнит Франческо, вот так нарочно говорит, словно его тут нет. — Но он как всегда забыл, что я-то просто человек.

— А он? — И не подыграть грешно, и действительно, кто?..

— Не знаю. Ангел, наверное.

— Я ангел? — Франческо готов возмутиться. И кажется вдруг понимает, что не готов. — Да хоть ангел. Но я же прав. Тебя несет наверх — и конца не видно, да? Еще лет пять, и ты либо станешь диктатором уже в террановском смысле, либо тебя снесут так…

— Через восемь-десять, — поправляет Эулалио, — После нынешнего, скорее, восемь. Я базу дострою, все прочие как раз дозреют. Наша настоящая проблема — я же говорил о ней еще при первой встрече, Франческо. Всем тесно в нынешних границах, большинство не знает, как за них выйти.