Вирджиния Эндрюс - Врата рая

• Название: Врата рая
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-0982-7

Светлый привычный мир 18-летней Энни, в которой читатель узнает дочь Хевен Ли, героини предыдущих романов пятилогии, в один миг оказался разрушен. Но, став сиротой и калекой, девушка бросает вызов судьбе и побеждает.

---

— Энни, — заявил Люк, покачивая головой, как какой-нибудь старый, уставший человек, и вздохнув, — в наших жизнях так все перекручено и перепутано! Создается впечатление, что тебе и мне достались все страдания, нескончаемые страдания.

— Мне будет лучше, Люк. Я поправлюсь, — успокаивала его я. Он выглядел таким разбитым, таким подавленным. Это не был мой старый решительный Люк, не боящийся «самых высоких гор». Если он потеряет надежду и веру, что мне делать тогда?

— Я не имел в виду такие страдания, Энни. — Он сидел, опустив голову, и смотрел на свои руки, лежавшие на коленях. Потом он поднял голову. Даже при слабом лунном свете я видела, что его глаза были мокрыми от слез. — Я был зол на Дрейка за то, что он грубо обращался с тобой, но еще больше я злился на него потому, что… он сказал правду. Энни… — Он взял мою руку в свои. — Я не могу совладать с собой. Я люблю тебя, и не так, как должен любить полубрат свою полусестру. Я люблю тебя так, как мужчина должен любить женщину.

— О Люк… — Стены, разделявшие нас, рассыпались в прах. Мое сердце взмывало и падало. Я ничего не могла с ним поделать. Я думала, что, когда Люк произнес эти слова вслух, он бросил вызов чарам. Он перешагнул через запрет и снял оковы со всех чувств, которые только и ждали с надеждой как раз такого момента, дожидались, когда кто-либо из нас не устоит под их напором.

На его лице вновь появилось это знакомое решительное выражение, его глаза не отрываясь смотрели на меня, челюсти были плотно сжаты.

— Я принял решение в хижине, что приду сюда и выскажу все это. Дрейк был прав. Все эти годы я смотрел на тебя, тоскуя по тебе. Меня влекло к тебе. Никакая другая девушка не могла сделать меня счастливым. Вот почему у меня никогда не было настоящих подружек. Все время я мечтал о тебе. Это плохо, я знаю, но я ничего не мог сделать с собой. Вот почему я убежал. Это больно, Энни, это действительно очень больно.

— Люк, я понимаю. — Я подтянулась выше, так что наши лица разделяли теперь лишь несколько дюймов.

— Правда? — спросил он с видом человека, который всегда знал это.

— Я испытываю такие же чувства и всегда их испытывала и раньше, а с тех пор, как ты приехал за мной в Фарти, они стали еще сильнее, — призналась я.

Пространство между нашими лицами было подобно оконному стеклу, через которое мы пристально смотрели друг другу в глаза и к которому прижимались наши губы.

— Я так и думал, — прошептал Люк. Его руки передвигались по моим рукам вверх к моим плечам. — Я был очень близок к тому, чтобы сказать эти слова вчера. И я почти сделал это на веранде.

— У меня были такие же чувства.

Моя ночная сорочка соскочила с плеч и едва держалась на руках. Грудь наполовину оголилась, но я не чувствовала смущения. Пальцы Люка двигались вдоль моей ключицы, как бы подчиняясь своему собственному разуму. Он вздохнул.

— Ах, Энни. Природа сыграла с нами такую злую шутку. Я презираю себя за то, что люблю тебя таким образом. Но я не знаю, как прекратить это, и, более того, я не хочу прекращать этого!

— Люк, не надо презирать себя. Я тоже не могу ничего поделать, но я не презираю себя за это.

— Энни…

Мы не могли больше удерживать наши губы. Мы оба как бы проникли через воображаемое оконное стекло, и, когда его губы прильнули к моим, ночная сорочка соскользнула ниже моих локтей и оголила грудь. Его пальцы проследовали вниз, лаская меня. Я застонала и снова потянулась к его губам, но Люк внезапно откинулся назад.

— Нет, Энни… нет, нет. Мы не можем этого делать. Дрейк был прав в отношении меня. Это не мое место. Я не могу оставаться здесь. Что бы собой ни представлял злой поток, проходивший через род Кастилов, он проходит теперь и через меня. Если я останусь здесь с тобой, я не смогу остановить себя и мы станем подобны некоторым из моих диких предков… кровосмесителями, как животные, уродами.

— Люк, мы не можем быть уродами. В этом нет и не может быть ничего плохого. Я не знаю почему, но я чувствую, что это не может быть таким.

— Ты слишком хороша для кого-то вроде меня, Энни. Ты не заслуживаешь того, чтобы над твоей головой повисло злое проклятие только потому, что я не смог сдержать свою нечистую страсть, которая свободно течет по моим венам Кастила. Я, очевидно, ничем не лучше моей матери. Дрейк был прав в этом отношении. Я должен пока держаться подальше от тебя, Энни, дать тебе возможность окрепнуть как эмоционально, так и физически.

Он попятился и стал слезать с моей кровати.

— Нет, Люк, ты нужен мне. Пожалуйста, не уходи. — Я протянула к нему руки, но он продолжал отодвигаться от меня.

— Я должен. Благословит тебя Бог, Энни. Поправляйся.

Он быстро повернулся и выбежал из комнаты.

— Люк! — Я стала с трудом выбираться из кровати. Мои ноги дрожали. Не обращая на это внимания, усилием воли я заставила их удерживать меня, обошла мою кровать и ухватилась за каталку. С ее помощью я добралась до двери. Там я услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

— Люк!

— Энни! Что случилось?

Тетя Фанни бежала по коридору.

— О тетя Фанни, быстрее. Люк убежал! Остановите его! Он во всем обвинил себя за то, что произошло между мной и Дрейком… за… все остальное.

Она кивнула головой. Я видела, что она знала гораздо больше, чем я думала.

— Это должно было произойти, дитя. Как и Хевен, я видела, что дело идет к этому, но я не знала, как остановить это. — Она отвела меня обратно в кровать.

«Видела, что дело идет к этому?» Получалось, что всем было известно то, что, мы думали, было глубоко скрыто лишь в наших сердцах.

— Видела, как он всегда смотрел на тебя, видела ваши лица, когда вы были вместе. Я видела этот свет в твоих глазах и такой же свет в его глазах и понимала, какие чувства растут в вас обоих.

— О тетя Фанни! Я не делала это нарочно, я…

Я села на кровати, положила руки на колени и покачала головой.

— Знаю, дорогая. — Она села около меня и взяла меня за руку. — Я знаю, что ты не позволила бы чему-либо случиться, если бы ты могла помешать этому. Любовь сама захватила тебя и захватила его. За это нельзя винить никого из вас. Еще в раннем возрасте вас влекло друг к другу, и, как у двух цветков в лесу, которые избежали взгляда или сапога человека, ваша любовь росла свободно и без помех, пока вы не переплелись друг с другом. Но это все плохо, так что тебе надо расплетаться. Это причинит тебе боль, но если не сделать этого, то будет в несколько раз еще тяжелее для тебя. Но я помогу тебе, Энни, пройти через это.

— Но Люк! — вскрикнула я. Не было никого, кто помог бы ему и утешил его.

— Ты должна позволить ему идти своим собственным путем, Энни. Я говорила тебе. Он Люк Кастил не только по имени, но и по крови. Я любила своего отца, но он был человеком, за красивыми глазами которого скрывался вспыльчивый и тяжелый характер.

— Тетя Фанни, я чувствую себя так скверно, у меня так пусто внутри и одиноко, что мне просто этого не вынести, — пожаловалась я.

Она обняла меня и прижала к себе. Так мы просидели некоторое время. Потом она поцеловала меня в лоб и отпустила.

— А теперь, Энни, давай я помогу тебе устроиться в кровати. Ты должна думать теперь прежде всего о своем здоровье.

После того как с ее помощью я снова оказалась под одеялом, она наклонилась, поцеловала меня в лоб и погладила по моим волосам, как это делала обычно моя мать.

— Тебе надо поспать, Энни. Я буду здесь с тобой и помогу тебе, пока ты снова не будешь на своих ногах.

— Спасибо, тетя Фанни.

— Мы, женщины, должны теперь держаться друг друга, — сказала она с улыбкой и расправила плечи, подчеркивая этим, что мы будем встречать трудности вместе.

Она поцеловала меня еще раз и оставила одну в темноте ночи. В моих ушах все еще звучал голос Люка, а в памяти запечатлелся его взгляд…

— Это не является уродливым, это не может быть уродливым, — прошептала я и уснула, все еще ощущая поцелуй Люка на своих губах.

Глава 23 СЕКРЕТ КОТТЕДЖА

Следующие три с половиной недели были трудными для меня. В некотором отношении даже более трудными, чем время, проведенное в Фарти. Дело было не в том, что кто-то жестоко обращался со мной, совсем наоборот. Вся прислуга и моя тетя Фанни являлись воплощением заботы, любви и внимания. Причиной было то, что слишком скоро после того, как я потеряла своих родителей, я потеряла и Люка, единственного человека во всем мире, про которого я думала, что он всегда будет здесь со мной, единственного человека, ради которого стоило бороться и терпеть боль. Он ушел, и я чувствовала себя такой же покинутой, такой же омертвевшей внутри, как это было, когда я потеряла своих родителей.

И как бы ярко ни светило солнце, для меня все дни оставались унылыми и мрачными. Все время мне было холодно и я чувствовала усталость. Я закутывалась в одеяла и часами просто смотрела в потолок, не желая даже включать свет, когда наступали сумерки. Временами я чувствовала себя оцепеневшей, часто и долго плакала, пока у меня не начинала болеть грудь. Наплакавшись, я засыпала, чтобы, проснувшись, снова удостовериться, что все люди, которые были близки мне, теперь покинули меня. Я никогда еще не испытывала такого одиночества, даже тогда, когда была заточена в Фарти. Когда я была там, со мной, по крайней мере, были мои мечты.