Алан Холлингхёрст - Линия красоты

• Название: Линия красоты
• Автор: Алан Холлингхёрст
• Издательство: Росмэн-пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-353-02125-8

Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.

В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р. 1954) как мастера тонкой, изысканной прозы. Еще в 1994 году его роман «Неверная звезда» вошел в шорт-лист Букеровской премии. А 10 лет спустя эту премию получила «Линия красоты».

---

Ник слабо улыбнулся, не поднимая глаз: великодушие Джеральда заставило его с новой силой ощутить неустойчивость своего положения. Сегодня… А завтра, а послезавтра? Часто ли его станут приглашать разделить с ними трапезу? И что еще позволят разделить с семьей Федденов?

— Мне очень неловко, — ответил он, — но сегодня не получится.

— Ну вот! Наш первый вечер дома…

Ник не знал, как объяснить свою невежливость. Кэтрин, мечтательно улыбаясь, наблюдала за его мучениями.

— Нет, Ник не сможет, — громко объявила она. — У него сегодня свидание.

Ник вздрогнул. Слова Кэтрин царапнули по его мечтам и страхам, словно железо по стеклу. Зачем она так? И это после того, как он ее прикрыл… Он молчал, чувствуя, что заливается краской; беззвучно потрескивал от напряжения воздух, и все в комнате молчали то ли смущенно, то ли раздраженно, то ли одобрительно — этого он сам понять не мог.

Он никогда еще не был на свидании с мужчиной — Кэтрин сильно преувеличивала его опытность. Ник и сам лукавил: во время их долгих бесед о мужчинах излагал ей свои сексуальные фантазии так, словно нечто подобное и впрямь с ним происходило, и не разубеждал Кэтрин, когда она делала из этого свои выводы. Из-за постоянного повторения и детализации фантазии обросли подробностями, сделались весомы и ощутимы, как настоящие воспоминания. Однако порой Нику казалось: люди не верят ему — просто молчат из деликатности, чувствуя, что сам он себе верит.

По-настоящему «открылся» он только в последний год в Оксфорде и новообретенную свободу использовал главным образом для флирта с натуралами. Сердце его было отдано Тоби, но флирт с ним казался невозможной наглостью, почти святотатством. Кажется, он еще не до конца смирился с тем, что, если у него когда-нибудь появится любовник, это будет не Тоби и не кто-нибудь из весельчаков-однокурсников, вообще не нормальный парень, а гей — странное и подозрительное для мира существо, такое же, как он сам. Однако и стопроцентные геи — такие, которыми он восхищался, которых побаивался и которым втайне старался подражать, — смотрели на него свысока, словно видели в этом хорошеньком и умненьком мальчике что-то чуждое. И, во всяком случае, не выказывали желания лечь с ним в постель. Так что он отступал, со смешанным чувством облегчения и разочарования возвращался в свой воображаемый театр соблазнов, где актеры играли без устали, спектакль длился вечно и никогда не наскучивало однообразие репетиций. Вот почему свидание с Лео — все же состоявшееся, несмотря на все препятствия системы, которая только и делала это свидание возможным, — было так важно для Ника. В холле он на мгновение задержался перед огромным стрельчатым зеркалом в позолоченной раме — безмолвным свидетелем всех приходов и уходов — и подумал, что зеркало как бы с неохотой дает ему свое одобрение. А потом Ник закрыл за собой дверь и оказался на улице — один. К горлу подкатила тошнота, и пришлось напомнить себе, что, в конце концов, он сегодня собирается развлечься.

Спеша вниз по холму, он задумался о предполагаемом предмете беседы — о своих интересах и устремлениях. В разговоре о своих увлечениях сексапильности маловато. Конечно, внезапное совпадение интересов может вызвать общий восторг и чувство счастливого соперничества, отдаленно напоминающие любовь; но для этого интересы должны еще совпасть. Что же касается устремлений — о них Ник старался не говорить вовсе, опасаясь, что любой разговор на эту тему выставит его беспочвенным фантазером или просто дураком. Джеральд может сказать: «Я хочу стать министром внутренних дел». Люди, пожалуй, усмехнутся, но про себя подумают: что ж, вполне возможно. А чего хочет Ник? Сейчас — только одного: чтобы его любил красивый черный парень двадцати семи лет, который работает в городском совете и ездит на сверкающем гоночном мотоцикле. Но самому Лео Ник ни за что в этом не признается.

В сотый раз вспомнился ему маленький, темноватый бар на заднем дворе Чепстоу-Касла — бар, в уединенном полумраке которого Ник назначил первое свидание. Нельзя сказать, что они там будут совсем наедине, но в нынешнюю жару люди предпочитают ужинать и выпивать на свежем воздухе. Там мягкий, янтарный свет, старые зеркала, а на стенах — фотографии старинных экипажей. Они с Лео сядут плечом к плечу, тайком сплетя пальцы под стойкой.

Подходя к бару, он заметил на углу, в стороне от толпы посетителей, молодого чернокожего, а в следующий миг понял, что это Лео, и поспешно притворился, что его не замечает. Оказывается, он небольшого роста и не бреет бороду. Но почему ждет на улице? Уже совсем рядом с ним Ник осторожно поднял глаза — и наткнулся на вопросительную улыбку.

— Ну что, так и будешь меня не узнавать? — поинтересовался Лео.

Ник рассмеялся и протянул руку:

— Я думал, ты внутри.

Лео кивнул, бросив взгляд в сторону улицы:

— Хотел посмотреть, как ты подойдешь.

— А-а! — И Ник снова рассмеялся.

— И потом, район здесь такой, что не хочется оставлять мотоцикл без присмотра.

А вот и мотоцикл — изящный, невесомый, безупречный, прикован к ближайшему фонарному столбу.

— Я уверен, с ним ничего не случится.

Ник, нахмурившись, огляделся вокруг. Значит, Лео считает, что это плохой район? Конечно, здесь бывает опасно: в грех-четырех кварталах отсюда есть бары, куда Ник ни за что не сунется, — с ними все ясно по названиям и интерьерам, которые можно разглядеть через окно. Но здесь…

Мимо прошел высокий растаман, повернул голову в сторону Лео; тот кивнул и быстро отвернулся, словно стесняясь такого знакомства.

— Давай поболтаем снаружи, а?

Ник зашел внутрь, чтобы заказать напитки. У стойки пили и громко разговаривали несколько человек — вообще, бар был светлее и шумнее, чем запомнилось и чем хотелось Нику. Лео попросил кока-колу, Нику хотелось чего-нибудь покрепче, в конце концов он остановился на той же коке, но попросил добавить в нее незаметную снаружи двойную порцию рома. Ром он никогда прежде не пил, а как можно любить кока-колу, вообще не понимал. Но сейчас перед глазами у него стоял Лео — в обтягивающей синей рубашке и джинсах, низко сидящих на бедрах, долгожданный, желанный Лео, — и Ник сам поражался своему желанию соблазнить его или, по крайней мере, испытать на нем свою силу. Руки его, когда он брал напитки, слегка дрожали.

Присесть снаружи было негде, так что они встали, прислонившись к витрине, на которой витиеватыми викторианскими буквами значилось «РАСПИВОЧНАЯ». Лео посмотрел Нику в лицо — прямо, открыто; под этим взглядом Ник глупо заулыбался, тут же снова покраснел, и Лео быстро улыбнулся его смущению.

— Ты бороду отращиваешь? — спросил Ник.

— Да не совсем. У меня кожа очень чувствительная: когда бреюсь, каждый раз проливаю реки крови. В прямом смысле. — Он бросил на Ника быстрый взгляд, словно стараясь понять, уловил ли тот второй, потаенный, смысл его слов. — А когда перестаю бриться, они, сволочи, врастают в кожу. — Небольшой, изящной рукой он погладил упрямый подбородок. — Вот я и стараюсь избегать обеих проблем разом: бреюсь раз дня в четыре или в пять.

— Интересно, — сказал Ник.

Ему в самом деле было интересно.

— Но знаешь, до сих пор меня узнавали и с бородой, и без бороды, — заметил Лео и подмигнул.

— Да нет, я не поэтому… — сконфузившись, пробормотал Ник.

Он скользил глазами вверх-вниз, от ширинки джинсов Лео до жесткой подушки его курчавых волос, стараясь не смотреть в лицо. Он и в самом деле был «очень привлекателен», но реальный Лео оказался настолько не таким, как воображал себе Ник, одновременно и лучше, и хуже, и… просто другим. Вдобавок Ник не сразу сообразил, кто до сих пор узнавал его и с бородой, и без бороды.

— Понимаю, — сказал он и сделал большой глоток жгучего рома. — Тебе, наверное, много писем приходит?

В смущении Ник порой задавал вопросы, на которые не особенно стремился услышать ответ.

Лео выразительно вздохнул:

— Это уж точно! На многие я даже не отвечаю. Скажем, если не присылают фотографию. Или если по фотографии видно, что урод. Или старикашка столетний. Прикинь, пришло даже одно от женщины — лесбиянки, наверное. Хочет, чтобы я сделал ей ребенка. Каково? — Говорил он с миной комического негодования, но чувствовалось, что ему это льстит. — И чего только не пишут! Просто ужас иногда. Думают, я просто ищу, с кем бы перепихнуться. А это ведь совсем другое.

— Ну конечно, — поспешно ответил Ник.

Его смутило слово «перепихнуться», грубое и небрежно произнесенное определение того, что в последние месяцы занимало все его мысли.

— Ну а ты мне понравился, — продолжал Лео. — Ты симпатичный. И пишешь хорошо.

— Спасибо. Ты тоже.

Ник боялся, что письмо выдаст в нем девственника и зануду. Как видно, зря боялся — он все написал правильно.