Алан Холлингхёрст - Линия красоты

• Название: Линия красоты
• Автор: Алан Холлингхёрст
• Издательство: Росмэн-пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-353-02125-8

Ник Гест, молодой человек из небогатой семьи, по приглашению своего университетского приятеля поселяется в его роскошном лондонском доме, в семье члена британского парламента. В Англии царят золотые 80-е, когда наркотики и продажный секс еще не связываются в сознании юных прожигателей жизни с проблемой СПИДа. Ник — ценитель музыки, живописи, словесности, — будучи человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, погружается в водоворот опасных любовных приключений. Аристократический блеск и лицемерие, интеллектуальный снобизм и ханжество, нежные чувства и суровые правила социальной игры… Этот роман — о недосягаемости мечты, о хрупкости красоты в мире, где правит успех.

В Великобритании литературные критики ценят Алана Холлингхерста (р. 1954) как мастера тонкой, изысканной прозы. Еще в 1994 году его роман «Неверная звезда» вошел в шорт-лист Букеровской премии. А 10 лет спустя эту премию получила «Линия красоты».

---

— Думаешь? — сказал Тоби.

— На твоем месте я бы даже о Рэйчел сказал немного больше.

— Понятно… Эх, если бы ты мне это написал! — проговорил Тоби, беспокойно бродя взад-вперед по комнате. Внизу послышался звонок: прибыли первые гости. — А что мне о ней говорить?

— Например, о том, какая сила духа требуется, чтобы все эти годы выносить Джеральда, — ответил Ник. При этих словах что-то царапнуло его по сердцу: он чувствовал, что это, может быть, и не совсем шутка. — Нет-нет, этого лучше не говори, — благоразумно добавил он, — и вообще будь покороче. Главное, помни: мы все тебя любим.

Тоби присел, одним махом вдохнул дорожку и выпрямился; Ник молча наблюдал за ним, еще не зная, какую окраску примет его наслаждение.

— Сто лет не нюхал… — невнятно произнес Тоби, то ли извиняясь, то ли протестуя. Затем: — М-м, неплохо, очень неплохо… — И, минуту спустя, просияв: — Ник, отличная штука! Где достал?

— От Уради, — объяснил Ник, подушечкой пальца собирая остатки со стола.

— А-а, — сказал Тоби. — Да, Уради всегда достает самый лучший.

— Ты ведь и сам вместе с ним нюхал в Оксфорде.

— Да, раз или два. Я и не знал, что ты тоже подсел!

В радостном возбуждении Тоби закружил вокруг него, и Ник едва удерживался, чтобы не поцеловать его или не схватить за член, как сделал бы с самим Уани. Вместо этого он сказал:

— Хочешь, возьми себе, что осталось. — Оставалось еще около трети грамма.

— Ну что ты, я не могу… — слабо сопротивлялся Тоби.

— Бери-бери, — сказал Ник. — Я на сегодня закончил, а тебе может пригодиться.

И протянул Тоби крошечный сверток. Как все свертки Ронни, это была страница, вырванная из порножурнала, с красной сургучной печатью увеличенного девичьего соска. Мгновение поколебавшись, Тоби сунул его глубоко в нагрудный карман.

— Черт, просто фантастика! — проговорил он. — Ну что ж, теперь все будет как надо! Главное — не затягивать!

И вприпрыжку бросился вниз. Уже на нижней площадке он обернулся и сказал:

— Дорогой, я все не употреблю, так что, если тебе еще понадобится — только скажи!

— Не надо, не надо, — отмахнулся Ник.

Они вошли в кабинет, где леди Партридж беседовала с чиновником из казначейства о росте уличной преступности, а Бэджер Броган осторожно флиртовал с беременной седьмым ребенком Гретой Тиммс. Ник кружил по комнате с улыбкой, неуязвимый для всеобщей нервозности — ему хотелось выпить. Щекотка кокаина в горле увеличивала жажду. И тут же, словно по заказу, перед ним выросли два официанта с подносами. «Двое — для утоления двойной жажды», — сказал себе Ник и едва не захихикал вслух. Из двух официантов он выбрал того, что покрасивее, смуглого, с полными губами.

— Спасибо… о, привет, — сказал Ник, взяв бокал; он сообразил, что где-то видел этого человека, хотя не сразу припомнил, где и как его зовут.

На миг время остановилось: все вокруг сверкало и пенилось, рвались к свету пузырьки в дюжине бокалов, а Ник и смуглый официант не сводили друг с друга глаз.

— Я тебя помню, — сказал наконец Ник — и сам поразился сухости своего голоса.

— А… вечер добрый, — с улыбкой ответил официант, и Ник почувствовал, что прощен. А потом официант сказал: — А где мы виделись? — И Ник понял, что не только прощен, но и забыт.

У окна возникло какое-то движение, и послышалось восклицание Джеффри Титчфилда:

— Госпожа премьер-министр приехала!

Трепеща от восторга, Титчфилд первым бросился к дверям. Гости переглядывались, ища другу друга ободрения: мужчины подталкивали друг друга локтями, некоторые, кажется, готовы были все бросить и попрятаться по углам. Ник двинулся вниз вместе с прочими, полагая, что госпожу премьер-министра следует встречать толпой, она может оскорбиться, если не получит многолюдной встречи. Между этажами его прижали к перилам; он свесился вниз, думая, что выглядит сейчас, должно быть, точь-в-точь как безымянный слуга на каком-нибудь историческом полотне. Внизу растворилась дверь, и гостей обдало сырым холодным воздухом. Дамы заахали и поежились: казалось, вместе с холодом в дом ворвалось напоминание о побежденном, но все еще мощном враге. Бочком, спотыкаясь, под смешки и неодобрительный шепот вбежал в дом Свирепый Аналитик. Джеральд, вместе с охранниками, встречал премьер-министра на улице. Рэйчел, в золотистом сиянии электрического света и серебристом блеске вечернего платья, стояла у дверей. Вот послышался хорошо знакомый голос, и все прочие голоса стихли — а секунду спустя появилась и она сама.

Она вошла стремительной, мощной, совсем не женской походкой, ясно и твердо глядя перед собой — и все, что она видела, приветствовало ее: и высокое зеркало в холле, и лица гостей, на многих из которых отражалась даже не гордость, и не робость, и не верноподданнические чувства, а какой-то безумный восторг. Этот восторг она встречала весело и привычно, словно венценосная особа наших дней. На цвет входной двери она, кажется, не обратила внимания.

На втором этаже восстановилось спокойствие, но спокойствие особого рода — как на сцене, когда увертюра уже отыграна и вот-вот поднимется занавес. Гости выстроились в неровный ряд у дверей гостиной. Когда госпожа премьер-министр вошла (муж ее скромно шел чуть позади), первым пожал ей руку Барри Грум: при этом он низко склонил голову и даже, как рассказывали впоследствии, поздоровался. Уани она приветствовала шутливо, как человека, с которым совсем недавно виделась — это было и хорошо, и плохо, поскольку понятно, что в ближайшее время она вряд ли с ним заговорит. Уани сжал ее руку обеими руками и несколько секунд держал так, словно раздумывал, не поцеловать ли. Джеральд ревниво протиснулся вперед и принялся представлять гостей. Ник смотрел на нее с жадным интересом, ловя все детали: и прическу, такую искусную и совершенную, что хотелось представить ее намокшей и растрепанной, и длинную черную юбку, и бело-золотой жакет с обильной вышивкой, широкими подкладными плечами и низким вырезом, открывающим великолепное жемчужное ожерелье. Ник не сводил глаз с этого ожерелья, и широкой груди, и мощной шеи — шеи пожилой, не раз рожавшей женщины.

— Какая же она красавица! — замирая от восторга, прошептала у него над ухом Труди Титчфилд.

А Джеральд уже представлял самого Ника:

— Ник Гест… лучший друг наших детей… молодой преподаватель… — Тут Ник одновременно возгордился и смутился, заподозрив, что госпожа премьер-министр не слишком-то любит молодых преподавателей.

Он кивнул и улыбнулся; пронзительно-голубые глаза на миг задержались на его лице, а затем она взяла инициативу на себя и, приветливо кивнув стоящему рядом Джону Тиммсу, сказала:

— Здравствуйте, Джон!

— Госпожа премьер-министр! — выдохнул Тиммс и не пожал ей руку, а как-то вцепился в нее.

В конце ряда стояли сами дети Джеральда — странная, неподходящая друг другу пара. Тоби сиял; Кэтрин, которую родители опасались — ей ничего не стоило надуться или задать какой-нибудь неуместный вопрос, — смотрела на госпожу премьер-министра с восторгом, словно ребенок на фокусника.

— Здравствуйте! — радостно выпалила она, пожимая ей руку. — А это мой друг, — и подтолкнула Джаспера вперед, но имени его не назвала.

— Добрый вечер, — откликнулась госпожа премьер-министр суховатым тоном, ясно показывающим, что она устала и хотела бы чего-нибудь выпить; и тут же, словно по волшебству, рядом возник Триштан со спокойной улыбкой, непроницаемыми темными глазами и подносом в руках.

Спускаясь вниз освежиться, Ник увидел, что из спальни Джеральда и Рэйчел выходит Уани.

— Боже мой, милый, осторожнее! — сказал он.

— Да я просто в туалет зашел, — ответил Уани.

— Если тебе нужно, заходи лучше ко мне в туалет, — отозвался Ник. Выпивка и порошок притупили его осторожность, и опасность казалась ему несерьезной.

— Неохота по лестнице подниматься, — ответил Уани.

Действие кокаина после выпивки особенно нравилось Нику: он обострял чувства, прояснял мысли, в сущности, отрезвлял — но при этом не уничтожал удовольствие, а выводил его на новый уровень. И сейчас Ник был совершенно счастлив. Он обнял Уани за плечи и спросил, хорошо ли ему.

— Мы ведь почти не виделись сегодня вечером, — добавил он.

Они начали спускаться вниз, и уже на третьей или четвертой ступеньке Ник заметил какое-то движение сбоку, в этой огромной белоснежной спальне. Инстинкт непризнанного хранителя дома заставил его резко обернуться — и увидеть, как из спальни с самым деловым видом, словно из какой-нибудь «недвижимости», которую показывал покупателю, выходит Джаспер. Он кивнул Нику и сказал:

— Я иду наверх, к Кэт, — и подмигнул.

— Так-так, — сказал Ник, пока они с Уани медленно и осторожно спускались по лестнице. — И что же вы там делали?