Юрий Вахтин - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Вахтин
• Жанр: Историческая проза

Продолжение романа Юрия Вахтина "Чёрный комиссар"

---

  Галина пробыла с отцом в Урыве почти четыре часа. Такой счастливой Галину видел отец только в детстве, она без остановок болтала. Иван Егорович был рад и счастлив за дочь. Уезжая, Галина пообещала отцу, что следующий раз приедет обязательно с Павлом.

  Иван Егорович заварил чай, закурил еще одну сигарету. Он любил крепкий чай с сигаретой. Откуда эта привычка, которую почему-то называют уголовной? Нет, не чифирь пил Захаров, просто крепкий чай. На прошлой неделе он случайно нашел в старой записной книжке телефон Нины Новиковой с выходом из облцентра на ее район, на юге области. Не зная почему, он тогда как-то машинально набрал номер из своего рабочего кабинета на заводе. Набрал и все. На удивление дозвонился он очень быстро, после нескольких гудков подняли трубку. Было около шести часов вечера.

  - Алло, - ответил незнакомый детский голос девочки.

  - Позовите, пожалуйста, Нину Никаноровну Суховерхову, - на "вы", сильно волнуясь, попросил девочку Захаров.

  - Они не живут здесь, - ответил детский голос.

  - Не может быть. Она оставила мне этот телефон, - Иван Егорович даже растерялся.

  - Кто там? Нину спрашивают? - услышал Захаров в трубке взрослый женский голос.

  - Алло! - незнакомая женщина. - Вы Нину спрашиваете? Она еще в августе уехала с Петей в город. Живут там. Где работает? Я точно не знаю, извините. Она недавно нам звонила, где-то в совхозе за городом. Даже говорит, работает по специальности зоотехником.

  Весть о том, что Нина уже три месяца живет в их городе, просто ошеломила Ивана Егоровича. Он даже растерялся, не нашел, что ответить разговорчивой женщине с характерным южным оканьем в речи.

  - Что ей передать? Кто звонил? Я, к сожалению, не знаю ее городской телефон, - поинтересовалась женщина.

  - Спасибо. Большое спасибо, - поблагодарил Иван Егорович. - Я знаю. И повесил трубку.

  Тогда, в тот вечер, он не нашел ее городской номер, он записал его в другую книжку, но помнил, что переписал в специальную для знакомых, имеющих телефоны, еще написал: Суховерхова Н.Н. - сестра Владимира. Он не боялся ревности жены, да она уже, наверное, не способна ревновать. Ревновать - это любить, в своем роде просто выработанная многими годами осторожность всегда писать так, чтобы было несколько вариантов объяснить, кто этот человек. Даже если ты полностью уверен, что никто не будет рыться в твоей записной книжке и не спросит, что это за номер. Но а вдруг. Иван Егорович с годами довел эти привычки до автоматизма: не говорить лишнего в узком кругу, не оставлять записки, которые можно истолковать двояко. Сама система, где каждый контролирует каждого или даже невольно следит, оставляет отпечатки в душе, в сознании. Так жили все в их круге.

  Иван Егорович был активным дружинником по поиску коммунистов, посещающих церкви, хотя сам он, как недавно признался дочери, не только не разделял взглядов о вредности религии, но и считал, что вера учит людей добру. Но у коммунистов был свой Бог. Он доложен быть один - Ленин, и любая попытка поколебать их Бога, пусть еще и не сознательная вера, а просто вызванная каким-то горем или радостью у коммунистов о Боге Небесном, причисляла таких людей к потенциальным врагам. Даже если ты знал этого человека много лет, даже, наверное, скрытая привязанность к алкоголю не была так страшна, как вера в Бога члена КПСС.

  Иван Егорович, работая в райкомах, на земле, с простыми людьми видел всю картину жизни простого рабочего. Это в Москве, за высоким забором Кремля, может, все виделось по-другому, хотя кто был там? Те же вчерашние секретари райкомов и обкомов. Когда писали о росте благосостояния народа, никогда не упоминали об очередях и нехватке товаров даже первой необходимости. Но никогда почти за тридцать лет Иван Егорович, работая красным комиссаром, не выступал с критикой ни одного постановления ЦК или даже обкома партии. Хотя бывали они порою изначально не реальны в их выполнении и даже просто смешны.

  "Так надо. Вверху видней" - вот, пожалуй, эти четыре слова - жизненное кредо коммуниста Ивана Егоровича Захарова. Быть в тени, всегда соглашаться с руководством. В то же время он никогда не отказывался, считая, что так надо от причитающихся льгот для членов райкома. Подобно Зарубину не отказывался в пользу многодетной семьи от предоставленного жилья, от дачи. Он занятой государственный человек, не может как все стоять в очереди за колбасой, ему привезут, он пошлет водителя, который зайдет с черного хода, через подсобку и получит все и всегда. Если государство считает, что ему так положено, значит, так оно и есть. Хотя под словом государство всегда стояло слово - партия, это такие же люди, вчерашние секретари райкомов, как Абрикосов, который теперь работает в Кремле.

  Иван Егорович часто думал, что, родись он раньше, до революции, кем бы он стал? С его упорством в учебе, со служебным рвением, с беспрекословным выполнением всех распоряжений. Наверное, отличным управляющим в барском поместье или чиновником районного уровня. Аккуратность и исполнительность - вот его основные черты в достижении цели. Такие как он нужны всегда, при любой власти, при любом строе. Безрассудство, необузданные поступки. Зачем? Броситься под танк, обвязавшись гранатами. Ради чего? Иван Егорович просто не понимал, ради чего, что изменится, если на один танк будет меньше. И вообще, все герои, закрывающие грудью пулеметы, это часто выдумка для поднятия духа народа в борьбе с врагом. Люди просто воевали, выполняли приказы. Каждому свое! Если есть Бог, был ли Иуда, предавший его? Или его просто придумали, чтобы сплотить народ для борьбы с врагами? Так и сейчас, всегда находится враг, предатель, чтобы воодушевить народ, быть бдительнее. Лучше работать на благо государства. Словно государство - это не люди прежде всего, а что-то великое, огромное. Семьдесят лет строилось, создавалось все для блага государства. Выиграна страшная война государством. А люди? Люди, живущие в государстве?!

   Иван Егорович видел, как идет кооперация в стране. Все лучшее, все прибыльное достается тем, кто распределяет блага, а не создает их. Он, работая тридцать лет в системе управления, наверное, тоже понимал, у всего должен быть, прежде всего, хозяин, который спросит, а когда хозяев много, все общее, значит все просто ничье. Иван Егорович - простой солдат, он выполняет волю народа, поставившего его. Воля ЦК партии и есть воля народа. Так было все семьдесят лет власти партии.

  * * *

  Чай давно остыл, Иван Егорович уже искурил пятую сигарету, на часах 4.25. Он посмотрел на электронные часы над холодильником. Иван Егорович прошел к себе в комнату, взял записную книжку, не включая свет, он хорошо помнил, где они лежат, прошел на кухню. Несколько минут он сидел, думая, а стоит звонить? Но потом понял, если он не позвонит сейчас, то, наверное, не позвонит никогда. Он решительно набрал шесть цифр номера телефона.

  - Алло, слушаю, - прозвучал заспанный голос Нины.

  - Здравствуй, Нина. Это я. Извини, что так рано, но я очень-очень хотел тебе позвонить.

  - Ванечка! Здравствуй! - голос Нины сразу изменился, сонливость, медлительность исчезли. - Ты так хотел позвонить, что не мог решиться до полпятого утра?

  - Нет, Нинуль, я не мог решиться тридцать лет.

  * * *

  Они встретились вечером. Иван Егорович приехал за Ниной в 17.00 в совхоз. Снова шел дождь, уже стемнело, черные тучи низко висели над землей; казалось, дождь не прекратится никогда.

  - Ой, всемирный потоп какой-то! Сколько можно. Второй месяц. Здравствуй, Ванечка.

  Нина села рядом в открытую Иваном Егоровичем дверь его служебной "Волги".

  - Напугал ты, Ванечка, наше начальство, - улыбаясь, рассказывала Нина.

  У нее, несмотря на мрачную погоду, было очень хорошее настроение - позвонили с проходной полчаса назад. Говорят: черная "Волга", номера ОО первые.

  - Это у вас пароль такой, чтоб милиция не останавливала?

  Нина уселась поудобнее, от нее приятно пахло не дорогими польскими духами. Она была вся подтянутая, воздушная и выглядела значительнее моложе своих лет.

  - Здравствуй, Нинуль. Я вот смотрел на тебя, ты шла с проходной. Ты на два года всего меня моложе, столько пережила, в глуши, в совхозе работала, в резиновых сапогах чаще, чем в туфлях ходила и веришь, мне стыдно стало.

  - Почему? - не поняла юмор Ивана Нина.

  - Девчонку пригласил на свидание. Я седой, лысый. Мне стыдно, - улыбаясь, повторил Иван.

  - Спасибо, Ванечка, за комплимент. Каждой женщине приятно это слышать. Но если так, не бойся, сейчас модно с молодыми. Перестройка! Вон артисты и на тридцать лет моложе женятся, а два года, я думаю, это ерунда. Прости, что в невесты набиваюсь, но я вдова, значит потенциальная невеста, - Нина засмеялась.

  - И смех у тебя тот же, как и тридцать лет назад был у моего воробышка, - задумчиво произнес Иван Егорович. - Что так долго летел ко мне воробышек?