Юрий Вахтин - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Вахтин
• Жанр: Историческая проза

Продолжение романа Юрия Вахтина "Чёрный комиссар"

---

  - Даже себе не говори, что сомневаешься, что мог толкнуть, - так сказал ему Минин.

   Он произвел впечатление порядочного человека, это его долг адвоката - защищать даже заведомо совершившего преступление. Но как можно лгать себе? Обмануть свою душу? Нет, это невозможно. Почему Митин говорил такие слова или давал ему возможность самому в себе разобраться? До показа фотографий он помнил все или почти все, лишь в незначительных мелочах у него расходились показания с Куклиным. Эти фотографии вообще не фигурируют в деле.

   Митин сказал про них:

  - Забудь. Не было никаких фотографий.

  Значит, отец опередил всех, а может, их действительно не было. Куклин не сказал о них ни слова, хотя если они были - а они, конечно, были - только он мог собрать их и унести с крыши спорткомплекса. Виктор почему-то ловил себя на мысли, ему даже стало казаться, что это было именно так, что после показа фотографий, потеряв контроль над собой, он все-таки ударил, вернее, просто толкнул Фокина. Значит, он погиб за правду. Он был прав во всем, а Виктор не захотел слушать и принимать эту правду. Но зачем он доказывал ему после первой драки в недостроенном цехе. Фокин, конечно, затаил на него злобу, он всем своим сознанием хотел доказать Виктору свою правоту. Истинную правду о Вике и доказал ее. Хотя даже сейчас Виктор не может уверенно сказать, что верит Фокину, и Вика именно такая, какой представил ему ее Фокин. И эти слова Фокина - победителя:

  - Ты будешь просить прощение на коленях.

  "Зачем? Кому, что он хотел доказать? Как медленно тянется время. Как давит тишина и одиночество, скорее бы утро. Утром снова работа, разговоры, общение. Так можно сойти с ума", - ловит себя на мысли Виктор. Пусть будет все так, как говорится в протоколах и их показаниях. Хотя почему пусть, все было именно так. Это несчастный случай. Просто нелепый, трагический, несчастный случай.

  Уже загремели железные тележки раздатчиков пищи. Скоро завтрак. Еще одна бессонная ночь прошла, сколько еще предстоит пережить этих бессонных ночей Виктору, а может, даже лет? Движение, голоса, шаги в коридоре, за дверью. Сегодня простой рабочий день. После завтрака он со своими пацанами пойдет в рабочий корпус. Снова будут собирать коробки для кондитерской фабрики, а значит, он сможет уйти от своих мыслей хотя бы до следующей ночи.

  - Господи! Когда это все закончится? - прошептал Виктор.

  Захаров - младший считал себя атеистом. "Бога нет, человек себя делает сам", - эти слова с детства вдалбливались в сознание людей. Пионер, комсомолец, служба в армии. Везде эти слова. Верующего человека легко запугать, заставить повиноваться, вот для чего придуман Бог. "Бог - опиум для народа, средство подавления воли и инакомыслия. Почему Бог не один, а существуют разные религии: Иисус, Магомет, Будда, а свободному, счастливому человеку, зачем Бог? Хотя у советских людей, у пионеров и комсомольцев, был свой человек - бог, умерший и вознесенный, как божество. Только здесь, в СИЗО, Виктор начал осознавать, что Бог - это духовный внутренний мир человека. Это его душа, слово придуманное, как утверждали атеисты, духовенством. Без веры, надежды и любви наверно невозможно жить. Человек перестает быть человеком.

  Открылось окно - кормушка:

  - Еще дрыхните? Подъем! - раздался голос контролера-коридорного. - Завтрак!

  - Подъем, пацаны! - командует уже Виктор.

   Все обитатели камеры три-два зашевелились, зашумели, застучали алюминиевыми чашками и кружками. После завтрака стали ждать воспитателя. Старший лейтенант Говоров выводил в рабочий цех камеры, которые по очереди должны работать; сегодня идут 32, 34 и 37 камеры. Без трех девять снова зазвенели ключи, открылась железная дверь.

  - Выходи! По двое строиться, - звучит громкий голос контролера.

   В коридоре уже стоят заключенные других камер. Старший лейтенант проводит проверку по списку. Взрослые здороваются за руку. Малолетки становятся в общий строй. Кивками головы приветствуют своих знакомых. Взрослого камеры 34 Виктор видит впервые.

  - Привет. Я - Виктор, - представляется Захаров.

  - Я - Владимир или Фикса, так проще запомнить, - Владимир улыбается, показывая золотую коронку, явно одетую на здоровый зуб. - Семеныч уже дома. Дали на суде условно два года. Везет людям, вот бы и мне повезло хотя бы раз.

  - Надеешься? - интересуется Виктор.

  - Нет, конечно, букет у меня, 146 ч.2, 108 и еще по мелочам.

  Виктор уже немного освоился в изоляторе, все названные статьи он знал и понял, что его новый знакомый - неунывающий человек. По этим тяжким статьям условно не дают, "нагонят" его домой явно не скоро.

  Шли по длинным гулким коридорам СИЗО, дальше через пищеблок на третий этаж, в рабочий цех. Здесь паяют елочные гирлянды, делают упаковочные коробки для кондитерской фабрики. Эти работы делают в основном малолетние преступники.

  - Чтобы выплескивать лишнюю энергию, - шутят воспитатели-офицеры.

  Несколько человек и бригадир - осужденные из хозобслуги, то есть те осужденные, которые отбывают свой срок наказание здесь, в СИЗО. Строем идут через пищеблок, дверь в варочный цех открыта. Огромные трехсотлитровые котлы стоят по периметру, везде чистота, грозно шипит пар. Повара в белых куртках закладывают в котлы мясо, идет приготовление обеда. У дверей в кладовую высокая красивая женщина в белом халате что-то говорит молодому парню в белой поварской куртке. Виктор невольно сбавил шаг, засмотрелся и поймал взгляд ее голубых глаз: "Как у Вики" - мелькает в голове. Виктор заставляет себя не думать о Вике, но мысли, не слушаясь, все равно возвращаются к ней. Сдавило в груди, сердце застучало быстрее. Хотелось бежать быстро-быстро, вырваться из этого мрачного здания, убежать в лес, упасть лицом в траву.

  - Боже мой, когда же это закончится? Неужели я не смогу забить ее. Выбросить из головы даже мысли.

  Он уже исписал общую тетрадь стихами. Разлука, осень, боль, ничего другого в голову не идет. Поднялись в цех. Бригадир и его помощники выдавали пачки коробок-заготовок, разносили по столам. Пацаны садились на свои привычные места. Работа началась. Обычные мальчишки. Глядя на них, даже не верилось, что за ними не по одному преступлению. И если бы не застиранные не по размеру спецовки, можно было предположить, что где-то идет урок труда.

   В работе, как и в жизни, были свои лидеры и те, кто работал с ленцой, с хитрецой и часто не выполнял вполне реальную незавышенную норму. Были и те, кто делал по три нормы. Если Цыган очень старался, то от усердия прикусывал язык. Но у него почему-то не получалась даже эта простейшая работа, с которой, говорили, справлялись даже незрячие. Насос наоборот не хотел стараться, работал с неохотой. За движениями рук Минака было трудно даже усмотреть. Четко, быстро, ни одного лишнего движения. В 10.30 часов в цех зашла женщина-контролер:

  - Ого, кого-то дернут на свиданку, - сообщил всезнающий Фикса.

  - Захаров Виктор Иванович, - громко назвала контролер, читая заявление.

  - Витек, к тебе зазноба? - улыбнулся Фикса.

  - Нет, отец, наверное. Только он ходит. Зазноба...

  Но что? Как назвать причину, почему ни разу не пришла Вика. Забыла? Разлюбила? А любила ли она его?

  Знакомая дорога через пищеблок. Красивая женщина в белом халате с двумя крепкими осужденными-поварами в белых куртках и поварских колпаках выносят из варочного цеха большую сорокалитровую кастрюлю мяса.

  - Привет, Жень! - поздоровалась контролерша с комнаты свиданий. - Ты все хорошеешь!

  - Что мне не хорошеть с такими мужиками и на вольных харчах, - пошутила Женя.

  "Заведующая", - догадался Виктор.

  - Это, Евгения Ивановна, не мужики, а осужденные, - в тон ей пошутила женщина-контролер.

   Обе женщины весело засмеялись. Может быть, вспомнили какой-то случай из жизни СИЗО, оставшийся по этой теме в их памяти. Виктор со своей выводной прошли мимо остановившихся поваров. Евгения Ивановна ключом открывала дверь. "Разделочный цех", - прочитал Виктор. Вышли с пищеблока, прошли несколько железных дверей-решеток через улицу к комнатам свиданий в левом крыле административного здания.

  - Девушка, а кто пришел, отец? - спросил Виктор и, поймав строгий взгляд контролера, поправился: - Извините, гражданин начальник.

  Женщина улыбнулась. Ей явно льстило робость этого симпатичного молодого человека перед ней. Посмотрела в заявление, прочитала и, нахмурившись, сказала:

  - Нет. Нестерова Виктория Викторовна. Жена или невеста?

  От этих слов Виктор оглох. В горле сжалось, сердце забилось. Он даже не расслышал вопроса, кто ему Нестерова, который задала контролерша.

  " Вика! Вика! - как заклинание стучало в голове. - Ты пришла! Почему так долго тебя не было?" Он был уверен, что задаст сто вопросов сразу, но, увидев Вику, не смог задать ни одного. Он молчал, просто смотрел на нее и молчал. Вика, бледная, тоже, наверное, от волнения, первая пришла в себя. Взяла в руку трубку телефона, показала жестом Виктору, чтобы он взял тоже трубку. Улыбнулась, как раньше по-детски, открыто и мило.