Владимир Чунихин - Переварот

• Название: Переварот
• Автор: Владимир Чунихин
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011

---

Армия есть сколок общества и болеет всеми его болезнями, чаще всего при более высокой температуре. Ремесло войны слишком сурово, чтоб мириться с фикциями и подделками. Армия нуждается в свежем воздухе критики. Командный состав нуждается в демократическом контроле. Организаторы Красной Армии не закрывали на это глаз с самого начала и считали нужным подготовлять такую меру, как выборность командного состава. «Рост внутренней спайки частей, выработка у солдат критического отношения к себе самим и к своим начальникам… — гласит основное решение партии по военному вопросу, — создают благоприятные условия, в которых начало выборности лиц командного состава может получить все более и более широкое применение». Однако, через пятнадцать лет после того, как вынесено было это решение, — срок, казалось бы, достаточный, для упрочения внутренней спайки и самокритики — правящая верхушка повернула на прямо противоположный путь.

В сентябре 1935 г. цивилизованное человечество, друзья, как и враги, не без изумления узнало, что Красная Армия будет увенчиваться ныне офицерской иерархией, которая начинается лейтенантом и кончается маршалом. По объяснению Тухачевского, фактического руководителя военного ведомства, «введение правительством военных званий создает более устойчивую основу для выращивания командирских и технических кадров». Объяснение сознательно двусмысленно. Командные кадры укрепляются прежде всего доверием солдат. Именно поэтому Красная Армия начала с упразднения офицерского корпуса. Возрождение иерархической касты вовсе не требуется интересами военного дела. Практическое значение имеет командный пост, а не чин. Инженеры или врачи не имеют чинов, однако же общество находит способы поставить каждого из них на нужное место. Право на командный пост обеспечивается выучкой, дарованием, характером, опытом, которые нуждаются в непрерывной и притом индивидуальной оценке. Чин майора ничего не прибавит командиру батальона. Возведение в маршальское звание пяти старших начальников Красной Армии не придаст им ни новых талантов ни дополнительной власти. «Устойчивую основу» получает на самом деле не армия, а офицерский корпус, ценою отдаления от армии. Реформа преследует чисто политическую цель: придать новый социальный вес офицерству. Молотов так в сущности и определил смысл декрета: «поднять значение руководящих кадров нашей армии». Дело не ограничивается, при этом, одним лишь введением званий. Одновременно идет усиленное строительство квартир для командного состава: в 1936 г. должно быть построено 47.000 комнат; на выплату жалованья отпущено на 57% больше по сравнению с предшествующим годом. «Поднять значение руководящих кадров» значит, ценою ослабления моральной связи армии, теснее связать офицерство с правящими верхами.

Достойно вниманья, что реформаторы не сочли нужным изобрести для восстановляемых чинов свежие названья: наоборот, они явно хотели идти в ногу с Западом. В то же время они обнаружили свою ахиллесову пяту, не осмелившись восстановить звание генерала, которое на русском народном языке имеет слишком иронический характер. Сообщая о возведении в звание маршалов пяти военных сановников, — отбор пятерки произведен, кстати сказать, больше в зависимости от личной преданности Сталину, чем от дарований и заслуг, — советская печать не забыла тут же напомнить о царской армии, с ее… «кастовостью, чинопочитанием и подобострастием». К чему же, спрашивается, так рабски подражать ей? Создавая новые привилегии, бюрократия на каждом шагу пользуется доводами, которые служили некогда для разрушения старых привилегий. Дерзость перемежается с трусостью и дополняется все большими дозами лицемерия…

…Буржуазная печать оценила контр–реформу по достоинству. Французский официоз Тан писал 25 сентября 1935 г.: «Это внешнее преобразование является одним из признаков глубокой трансформации, которая совершается ныне во всем Советском Союзе. Режим, ныне окончательно упроченный, постепенно стабилизуется. Революционные привычки и обычаи внутри советской семьи и советского общества уступают место чувствам и нравам, которые продолжают господствовать внутри так называемых капиталистических стран. Советы обуржуазиваются» (Le Temps, 25 сентября 1935 г.). К этой оценке почти нечего прибавить…»

Преданная революция.

Ну что же. Если речь идёт о тех целях революции, которые ставили перед собой большевистские вожди, то здесь Троцкий близок к истине. То, что было совершено в СССР в середине тридцатых годов под руководством Сталина, имеет одно, но ёмкое определение.

Переворот.

Однако, как всегда это было у Троцкого, за хлёсткостью фразы, за образностью стиля, спрятал он в сказанном главное. Главное же состоит в том, что предают обычно из выгоды. Здесь же речь идёт о победе политического течения. О победе одних убеждений над другими.

Из его же собственных слов явствует, что и Сталин и его единомышленники ещё и до революции де–факто стояли на патриотических позициях. А это означает, что ни Сталин, ни его соратники никогда и не обмирали в восторге при одном упоминания мировой революции. Поэтому пошли по простому пути. Мировая пролетарская революция не случилась. Значит, строить надо то государство, где революция эта случилась. А поскольку государство это было бедным и отсталым, значит, все ресурсы его должны были быть направлены только вовнутрь его. На собственное развитие этого государства.

При этом мы знаем теперь, что в двадцатые годы ресурсы эти то и дело, нет–нет, да выбрасывались вовне, в поддержку той или иной революции в других странах. Это говорит о том, что идея мировой революции имела тогда настолько привлекательный вид для большинства активной части партии, что приходилось с этим считаться. Приходилось маневрировать. Приходилось бороться.

Не зря за Сталиным подмечали такую характерную черту. Он никогда не вносил никаких предложений, которые могли быть не приняты партией. Сталин всегда выдвигал публично идеи, которые принимались гарантированно. В том случае, если он чувствовал сопротивление, выдвигать своё предложение он считал преждевременным. И откладывал его на будущее, прилагая усилия для того, чтобы так или иначе изменить настроения, препятствующие сейчас этой идее.

Обратите внимание на то, что, провозгласив теорию возможности победы в одной стране ещё в 1924 году, Сталин ещё долгих десять лет не мог себе позволить включить в её поддержку мощнейший патриотический ресурс. На это потребовалось целых десять лет борьбы. И то, что в середине тридцатых годов идеология патриотизма становится ощутимо государственной, не значило ещё, что борьба эта закончилась.

Она, впрочем, продолжается и сегодня. Зримым проявлением этой борьбы является как раз пропаганда идеи борьбы с патриотизмом. Для чего, вообще‑то говоря, сейчас у нас сложились самые благоприятные условия. Здесь и пресловутая глобализация. Здесь и утрата экономического суверенитета России. Здесь и очевидная ориентация нынешних политических, экономических и культурных элит на Запад. При их отчётливом презрении к собственному народу. К собственной истории.

Так что совсем им немного осталось, чтобы в борьбе этой одержать окончательную победу.

В самом начале статьи я упоминал о требованиях тех, кому не нравится ныне в России патриотизм, не повторять больше сталинских ошибок.

Вот вам одна из тех самых ошибок, о которых так сокрушаются эти разоблачители Сталина. Вот вам одно из самых его тяжких преступлений, которое никогда не забудет ему прогрессивное цивилизованное человечество.

Давняя ошибка и давнее преступление. Но и сегодня оно не даёт покоя этому самому «цивилизованному человечеству». Которое клянёт его с всё возрастающим пылом. Со всей силой своего благородного и гуманного общечеловеческого негодования. И это негодование, как ни странно, растёт почему‑то всё больше и больше.

Вы не задавались вопросом, мой уважаемый читатель, почему настолько болезненна для них именно сейчас седая эта уже, в сущности, древность? Даже десять лет назад на Западе об этом вспоминали в десять раз меньше, чем сегодня. А тридцать лет назад об этом там не упоминалось практически вообще…

Ответ простой. Потому что это единственное, что мешает ему победить окончательно. Сегодня это последний рубеж, за которым жив ещё русский мир.