Вирджиния Эндрюс - Паутина грез

• Название: Паутина грез
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-0986-Х

Приехав на похороны отца, Энни случайно находит дневник своей бабушки Ли. Он раскрывает ей ошеломляющие семейные тайны: о насильнике-отчиме, обесчестившем тринадцатилетнюю Ли, о побеге беременной девочки из дома, о встрече с «добрым рыцарем» Люком и трагической ее смерти…

---

— Но как ты можешь ехать снова в горы, Люк! Ты же влюблен в цирк! — воскликнула я, прочитав это в его глазах.

— Я влюблен в тебя, Ангел. Никогда в моей душе не творилось ничего подобного. С тобой рядом я чувствую смысл жизни, обретаю надежды, силы… И ни секунды не сомневаюсь, что все задуманное сбудется. Я смогу все. С тобой рядом я настоящий мужчина и ради тебя готов работать до седьмого пота. Ну скажи «да», скажи. Пожалуйста…

На некоторое время я лишилась дара речи. Четырнадцать лет назад забеременела моя мать, обманом женила на себе другого мужчину, человека, которого я всю жизнь считала своим отцом. Он так и не узнал правды. Но, если бы он все знал с самого начала, захотел бы он жениться на моей хитрой матушке? Если бы знал, то, наверное, у меня было бы другое детство. А какое детство будет у моего ребенка, названый отец которого принимает на себя тяжкое бремя правды? Но я видела, что любовь Люка так велика и так сильна, что ее хватит не только на меня, но и на мое нежданное дитя. И надежда затмила все страхи и сомнения. Этот красивый, сильный, эмоциональный парень хочет добиться моей руки, моей любви во что бы то ни стало, зная при этом все печальные обстоятельства. Он так любил меня, что готов признать чужого ребенка своим, готов отказаться от привычной жизни, лишь бы услышать мое «да».

Я никогда не встречала человека такой щедрой души, человека, способного на подобную глубину чувств. Ну почему, почему мой отец и вполовину не любил меня так, как любит Люк, почему он не смог поступиться интересами своего бизнеса ради того, чтобы помочь мне, защитить меня от ударов судьбы? Почему мать думала только о себе и о своем суетном счастье, а не обо мне? Родители твердили, что любят меня, но они и близко не подошли к чувству, которым одарил меня Люк. Его любовь была искренней, глубокой, жертвенной — какой и должна быть истинная любовь. Хотя в любви главное не сама жертвенность, а готовность к ней, готовность идти на уступки ради дорогого человека… Господи, какое же счастье, что я встретила на своем пути любящее сердце.

Я посмотрела на Ангела, верную подругу. Мне показалось, она улыбается. Может, на самом деле это мой ангел-хранитель? Может, это она свела нас с Люком, который готов стать моим верным спутником и защитником. Люк заметил, что я гляжу на куклу.

— Что она говорит тебе? — с затаенной надеждой спросил он.

— Она говорит: скажи «да», — прошептала я, будто обращалась к самой себе.

Глаза его засияли. Какая же чудесная у него улыбка! Похоже, он из тех юношей, которые с каждым годом становятся все обаятельнее и привлекательнее. И этот мужчина будет моим мужем!

— Она говорит: скажи «да», — повторила я громче, окунаясь в ослепительные глубины его глаз. Люк обнял меня и с жаром поцеловал. Путешествие, которое начиналось со страха и отчаяния, внезапно обернулось дорогой к любви и счастью. Я плакала, но то были сладкие, теплые слезы. Я крепко прижималась к человеку по имени Томас Люк Кастил. Сердце радостно трепетало. И мир вокруг превратился в сказку.

Цирковое начальство ничего не имело против внезапного увольнения Люка, тем более он объяснил, что собирается жениться и возвращаться в родные места. Люк открыто сказал, что у него теперь обязательства перед потомством и отныне он глава молодой семьи. Новость эта мгновенно распространилась в стане ряженых, и когда мы зашли в его угол за вещами, то там нас уже ждала веселая толпа. Нечего и говорить, народ этот был своеобразный. Меня тут же познакомили с бородатой женщиной, с сиамскими близнецами, с карликами, толстяками и великанами, с силачами и жонглерами, с глотателями шпаг и пожирателями огня, с гимнастами и, наконец, с «кинжальной» супружеской парой. Затем вперед вышел маг и фокусник Чародей Манделло. Его сопровождала сногсшибательной красоты девушка-ассистентка. Иллюзионист попросил мою руку. Я робко глянула на Люка, он весело кивнул. Манделло взмахнул плащом, и неожиданно я увидела на ладони колечко. Очаровательное колечко с искусственным самоцветом.

— Прими дар от Чародея Манделло и его друзей! — звучно провозгласил фокусник. — Обручальное кольцо!

Все кругом завопили, заахали и заулюлюкали, будто он вручил мне бесценный перстень. Да, эти люди действительно жили в иллюзорном мире, но не тяготились этим, напротив, пребывали в покое и счастье.

Что же, шагну и я из своего мира грез в их царство, процветающее под розовым куполом цирка.

— О благодарю! Какая красота! — воскликнула я. А ведь в Фартинггейле у меня остались подлинные драгоценности — бриллианты, золотые украшения, часы, но сейчас, в пестром цирковом мире, когда рядом стоял Люк, дороже этого колечка ничего не было. Оно было преподнесено от души. Все искренне желали нам счастья.

— А теперь — к судье, оформим брак законным путем! — громогласно заявил Люк, и толпа артистов восторженно загудела. — Он живет в нескольких кварталах.

Все гурьбой высыпали на улицу. Прохожие оборачивались нам вслед с веселым изумлением в глазах. Скоро показался дом мирового судьи. Наверное, он никогда не забудет это бракосочетание.

В маленьком офисе вся труппа, конечно, не поместилась. Циркачи просочились в жилые комнаты, заполонили палисадник. У хозяйского пианино тут же оказались сиамские близнецы — два парня, сросшиеся боками, — и заиграли свадебный марш. Все запели. А я, глядя на веселые лица гостей, вспоминала другую свадьбу. Свадьбу матери. Казалось, это было сто лет назад, но все же я отчетливо помнила, как неловко и тягостно мне было стоять в свите разряженных дам. Я в мельчайших подробностях помнила, как смотрели на мать десятки глаз, как подобострастно и одновременно вызывающе держали себя все эти элегантные мужчины во фраках, изысканно-модно одетые женщины. Да, каждый хотел перещеголять другого, каждый завидовал жениху или невесте…

Мать обещала, что устроит мне незабываемую свадьбу — с оркестром, с океаном цветов и тучей гостей, а вышло, что я сочеталась браком в домике рядового мирового судьи, да еще с парнем, которого знала всего сутки. Вместо светской публики кругом стояли бродячие артисты… Нет, даже в самом страшном сне моей матушке не приснилось бы такое, подумалось мне. А я… я пребывала в ладу с собою. Мне не было дела до знатных гостей, я не нуждалась в дорогих подарках. Одета я была в простенькое летнее платьице, а вовсе не в подвенечное, сшитое на заказ у самого модного портного. И после бракосочетания нас ждал не роскошный прием, а шумный праздник с танцами, скромным угощением и обильными возлияниями.

Я сознавала, что никакие деньги, никакие почетные гости, ни горы еды, цветов, подарков не прибавят счастья жениху и невесте, если нет истинного чувства. Моя мать ничего не получила от своей пышной свадебной церемонии, кроме иллюзий. Гости смотрели на них с Таттертоном совсем не так, как смотрели на нас с Люком его цирковые друзья. Я слышала, как бьются от радости за нас их сердца, видела их сияющие глаза. Они от всей души поздравляли, целовали и обнимали нас. Эти люди, возможно, видели в жизни много худого и несправедливого, но сердца их не очерствели. Они выбрали волшебный мир площадного искусства, жили, чтобы радовать других, и они в полной мере владели наукой радости, главный постулат которой — улыбка. А музыка, яркие огни, пестрые наряды, ловкое тело — первые помощники. Неудивительно, что в этом обществе Люк чувствовал себя счастливым.

— Итак, — провозгласил судья, когда мы должным образом распределились перед ним, — начнем!

Это был высокий сухопарый человек с рыжими усами и светло-карими глазами. Никогда мне не забыть его, потому что именно он должен был произнести торжественные слова, которые навеки свяжут мою жизнь с Томасом Люком Кастилом. Отныне и навсегда будущее Люка — мое будущее, его боль — моя боль, его счастье — мое счастье. Наши жизни, как два поезда, ехавших в разных направлениях, теперь соединялись, чтобы начать общее движение. Наверное, неспроста мы встретились с ним на железнодорожной станции.

Рядом с судьей стояла его жена, невысокая упитанная женщина с веселыми глазами. И судья начал речь. Когда он добрался до главного вопроса, согласна ли я взять в мужья Томаса Люка Кастила и быть ему верной и в горести и в радости, я закрыла на мгновение глаза, и в памяти, как вспышка, возникла картина далекого детства: папа держит меня, восьмилетнюю, на руках и обещает построить к моему замужеству дом — «дворец для тебя и твоего принца». С ранних лет я слышала, как болтает о моей свадьбе мать — что надеть, кого пригласить, как держать букет… Замелькали сказанные когда-то слова, услышанный смех, тени улыбок, но все это затмевали слезы. Та жизнь кончилась. И с бешено колотящимся сердцем я подняла на Люка глаза, увидела в его взгляде любовь и смело произнесла:

— Да, я согласна. Обещаю.

— А вы, Томас Люк Кастил, обещаете ли беречь, любить, холить и лелеять названную Ли ван Ворин до последнего вздоха, в беде и благости?