Джонатан Кэрролл - Влюбленный призрак

• Название: Влюбленный призрак
• Автор: Джонатан Кэрролл
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42140-4

Впервые на русском — новейший роман одного из самых романтичных писателей современности, «мастера солнечного сюрреализма». Своего рода продолжение — не сюжетное, но тематическое — «Белых яблок» и «Стеклянного супа», новое исследование границы между миром живых и миром мертвых.

Бен Гулд поскользнулся в снегу, ударился головой о придорожный бордюр и умер. Но привидение, которому назначено сопроводить его душу в загробный мир, с удивлением обнаруживает, что его подопечный жив. Ангел смерти не понимает, как такое могло произойти, и поручает привидению во всем разобраться. Сперва оно тяготится ролью няньки при «живом мертвеце», но затем без памяти влюбляется в красавицу подругу Бена…

Эта книга о том, что происходит, когда мы становимся хозяевами своей судьбы — по-настоящему.

---

Муха ничего не ответила.

Тарелка попыталась переменить тему:

— Вам известно, что Бен Гулд ходил в школу в этом городке? Вот почему я здесь… Чтобы проверить кое-что в его биографии.

Но муха не желала уходить от темы.

— Сколько времени на это потребуется? Как долго мне придется здесь оставаться?

— Отвечу вам честно: я не знаю. Какое-то время. Потому что, как только мы обнаружим вирус, нам потребуется заново протестировать всю систему. — Тарелка произнесла это как бы вскользь.

— Год? Сто лет?

— Нет-нет — не так долго. Человеческое тело устроено так, чтобы его физическое существование длилось лишь семьдесят или восемьдесят лет, самое большее — девяносто. Случаются исключения, но их не много. Я бы сказал, что Бенджамин Гулд проживет еще лет пятьдесят. Но если вы не против того, чтобы выслушать мой совет, я предложил бы вам, пока вы ждете истечения этого срока, отправиться к нему и с ним оставаться. При должном руководстве он мог бы избежать необходимости раз за разом проживать свои жизни и смог бы достичь просветления или хотя бы подняться на несколько ступеней.

— Я не учитель — я привидение, его привидение. Моя работа состоит в этом. Загляните в список моих должностных обязанностей.

Ангел Смерти подумал и решил перейти к самой сути.

— Дело вот в чем. Они решили…

— Кто решил?

Если бы у тарелки могло быть лицо, у лица этого сейчас раздраженно скривились бы губы.

— Вы прекрасно знаете, о ком я говорю. Не прикидывайтесь. Они решили, что, поскольку может потребоваться значительный срок, чтобы разобраться с этой проблемой, и все это время вам придется находиться здесь и не по своей вине, они предоставят вам шанс попробовать нечто новое, нечто такое, что ранее не практиковалось. Просто чтобы проверить, что такая возможность вообще существует. Если вы сумеете каким-либо образом помочь Бенджамину Гулду стать лучше при жизни, тогда после его смерти вам не придется возвращаться на землю и разбирать его дела. Мы знаем, что вы не терпите командировок, так что, коль скоро вы преуспеете, в будущем сможете остаться в конторе и трудиться там. Нам не известно, как долго он еще проживет, поскольку ему было предначертано умереть сегодня, от падения. Так что о его дальнейшей судьбе остается только гадать. То есть никто не может сказать, придется ли вам работать с ним долго или не очень.

Привидение было поистине изумлено таким предложением и молчало, пытаясь осознать перспективы. Оно уже собиралось спросить: «Если мне не придется возвращаться сюда, чтобы возиться с его делами, то чем мне вместо этого придется заниматься в конторе?» Но в это время к столу подошла официантка, увидела на тарелке муху и прихлопнула ее газетой.

* * *

У каждого в душе есть уголок, где, как на кладбище, стоят памятники прежней любви. Для того, кто счастливо довольствуется жизнью, кому нравится, где и с кем он пребывает сегодня, — это, как правило, место не посещаемое. Надгробья там поблекли и опрокинулись, трава не подстрижена, и все заросло лебедой и сорняками.

У других это место содержится в таком же порядке, как военное кладбище. Клумбы ухожены, дорожки присыпаны гравием. Все приметы указывают на то, что сюда приходят часто.

Однако же у большинства эти кладбища являют собой странное зрелище. Некоторыми участками мы пренебрегаем, не посещаем могилы годами. Кому какое дело до этих надгробий? Но другие памятники нам крайне важны, независимо от того, хотим мы это признавать или нет. Мы часто их посещаем, иногда — даже слишком часто, если по-честному. И никто не может сказать, что именно мы почувствуем, когда эти визиты прекратятся, — облегчение или нечто противоположное. Совершенно нельзя предсказать, как обернется для нас день сегодняшний, если мы позабудем посетить прежнюю любовь вчерашнего дня.

Бен Гулд на свое мемориальное кладбище наведывался не часто. Не потому, что был особенно счастлив или удовлетворен своей жизнью, но лишь в силу того, что никогда не придавал значения прошлому. Если сегодня он несчастлив, то разве важно, что он был счастлив вчера? Каждое мгновение жизни отлично от другого. Оглядываться назад, жить прошлым — могло ли это по-настоящему помочь ему жить в текущую минуту, отбрось он те несколько элементарных приемов для выживания, которым с годами научился?

Во время одного из первых продолжительных споров, случившихся между ними, Бен и Фатер Ландис совершенно разошлись во мнениях относительно прошлого. Она это самое прошлое попросту боготворила. Любила разглядывать его под всевозможными углами, любила ощущать, как оно скользит над нею вот прямо сейчас, словно полуденная тень. Ей нравились весомость прошлого и его достоинство.

Достоинство? Что еще за достоинство? В этих вопросах Бена сквозило недоверие — ему казалось, что она шутит. Воспоминание о вкусном бутерброде, который ты съел за обедом, отнюдь не отбивает чувства голода четырьмя часами позже. Наоборот — оно его только обостряет. По мнению Бена, прошлое нам совсем не товарищ.

Они препирались и препирались, но никому не удавалось убедить другого, что тот не прав. Это стало камнем преткновения в их отношениях. Много позже, когда они уже были на грани разрыва, Фатер, заливаясь слезами, сказала, что через полгода он, наверное, будет думать о ней и о том, что между ними было, примерно так же часто, как думает о своей учительнице начальных классов.

Но насчет этого она заблуждалась на сто процентов.

Величайшая ирония для Бена Гулда состояла в том, что он жил не с одним, но с двумя привидениями, ибо Фатер Ландис тоже его преследовала. Ложась спать, он думал о ней, а едва проснувшись, начинал о ней думать. Проклятье, он не мог себя остановить. Какая несправедливость! Он ничего не мог с этим поделать. Их отношения обратились в назойливого комара, жужжащего возле его головы. Сколько бы он ни отмахивался, тот никуда не убирался и не прекращал зудеть.

Когда в то утро зазвенел дверной звонок, он сидел за письменным столом, уставившись на свои руки. Кроме трусов, на нем ничего не было. Он знал, что это она. Ему заранее было известно, что она придет сегодня, но он нарочно решил не одеваться. Во время последних встреч со своей бывшей подругой Бен становился все более отстраненным, из-за чего неловкость между ними лишь усиливалась. Иногда это оказывалось настолько тяжко, что Фатер думала: ох, да оставь ты ему этого чертова пса, забудь о нем. Тогда, по крайней мере, тебе не придется снова с ним видеться. Но Лоцман принадлежал ей. Она любила собаку так же сильно, как и он.

Перед тем как раздался звонок, Бен думал о том, как они впервые занялись любовью. Как сидели бок о бок на его кровати и раздевались. На ней было простое черное белье, и она вроде бы ничуть не смущалась, снимая его. Оставшись в лифчике и трусиках, она приостановилась, усмехнулась, глядя ему в глаза, и сказала самым восхитительным, самым призывным тоном, который ему когда-либо доводилось слышать: «Хочешь увидеть больше?»

Услышав звонок, привидение сразу же напряглось. Лоцман посмотрел на него, затем повернул голову в сторону спальни Бена. Кухонный стол был накрыт с невероятной пышностью — великолепные кушанья, восхитительные предметы роскоши. В центре этого изобилия красовалась лилия, поставленная в вазу бледно-лилового венецианского стекла.

Ничего не происходило. Из спальни не доносилось ни звука. Минутой позже звонок раздался снова.

— Он что, не собирается подойти к двери?

Лоцман мотнул головой — не знаю, мол.

Привидение скрестило на груди руки, затем опустило их. В течение восьми секунд у привидения трижды изменилось выражение лица, и вот, не в состоянии больше это терпеть, оно вышло из кухни и направилось к двери. Из спальни в конце концов появился Бен Гулд.

Взглянув на него, привидение нахмурилось. Опять? Он что, снова собирается разыгрывать с ней этакого тюфяка?

Гулд потер глаза, медленно и глубоко вздохнул и открыл входную дверь. Привидение стояло в двух футах позади него, сжимая в правой руке металлическую лопаточку. От волнения оно раскачивало лопаточку вверх-вниз, вверх-вниз… с невероятной быстротой. Слава богу, никто не мог этого увидеть.

— Привет.

— Привет.

По мере сил каждый постарался произнести свое единственное слово голосом, очищенным от каких-либо эмоций.

— Лоцман готов? — осторожно спросила она.

— Конечно. Проходи.

Бен повернул в сторону кухни, и она последовала за ним. Взглянув на его подтянутую задницу, она в отчаянии закрыла глаза. Зачем он это делает? Может, думает, что она будет смущена, увидев его в трусах? Он что, забыл, что в их совместном прошлом она видела его совершенно голым? Фатер знала, как он пахнет, когда примет душ, и как — когда вспотеет. Знала, какие он любит прикосновения, и знала его самые интимные стоны. Знала, как он плачет, и знала, из-за чего он может громко рассмеяться. Как он любит заваривать чай и как, выходя на улицу, гордо смотрит по сторонам, оттого что она идет с ним рядом.