Дидье Ковеларт - Прошлой ночью в XV веке

• Название: Прошлой ночью в XV веке
• Автор: Дидье Ковеларт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-069237-8

Первосортный психологический, любовный и мистический роман, с хорошим чувством юмора балансирующий на грани реальности, основанный как на исторических фактах, так и на материалах исследований паранормальных явлений… История рядового налогового инспектора, попавшего в изрядную передрягу, с явным участием темных — или светлых? — сил. При банальной проверке владельцев замка, подозреваемых в махинациях с налогами, силою обстоятельств далеко не героический герой оказывается втянут в историю любви шестисотлетней давности, которая через Мир желаний и иллюзий уводит его то ли в далекое прошлое, то ли в глубины собственного подсознания? — как всегда у ван Ковеларта, захватывающая интрига гарантирована вплоть до самой последней страницы, а кроме того: масса полезнейшей информации по вопросам борьбы как с демонами «внешними», так и с внутренними «тараканами».

* Перевод с французского Ирины Волевич книги «Didier van Cauwelaert. La nuit derniere au XV-e siecle», ранее выходила под названием «Прощальная ночь в XV веке».

---

— Потому что все это — одна и та же девочка, которая непрерывно пытается родиться, но никак не может. Для Ядны Пикар это была Морисия, дитя любви и жертва падения с лестницы на пятом месяце беременности. Для меня — Мари-Поль: ее погубили насилие и выкидыш. Но это нельзя расценивать как крах. Эти детские души, которым не удается достигнуть земного воплощения, обладают невероятной силой. Даже самый краткий доступ в материальный мир и близость с женщинами, которые их носили, позволяют им всякий раз подниматься еще на одну ступень в сфере чистой духовности. Им всегда нужно давать имя, отмечать дни рождения, — это облегчает им путь, хотя они и не проходят его до конца. Таким образом, они «зарабатывают очки», — так, кажется, это называют в ваших компьютерных играх. У моей, например, день рождения 13 марта.

— Я вам сочувствую, Мари-Пьер, но какое отношение это имеет ко мне?

Она кладет тяжелую руку на мое плечо.

— В смерти есть не только плотские утехи! Расширьте немного ваше внутреннее видение, Жан-Люк Тальбо, прислушайтесь к голосу своего сердца! Ведь эта девочка, которая не родилась у Ядны и у меня, которая пытается идти вспять по времени, от века к веку, блуждая по замку и желая исправить беду, случившуюся в Средние века… эта девочка была вашей дочерью.

Застыв, я изумленно гляжу на нее:

— Ребенок Клотильды?

Мари-Пьер раздраженно взмахивает рукой и при этом опрокидывает свою бутыль.

— Да оставьте вы в покое эту Клотильду! Она просочилась в вас под гипнозом, чтобы рассказать ту историю на свой манер, наболтала, напридумывала невесть что, лишь бы разлучить вас с Изабо! Ведь это она донесла о вашей связи ее мужу. И знайте, что вы ни разу с ней не спали, с этой ничтожной дрянью, вот она и угнездилась в замке, сгорая от ревности, унижения и жажды мести; все эти флюиды непрерывно исходят от нее — вы не думайте, что медиумы улавливают одну только правду… Но, в любом случае, могу заверить вас, что она-то уж точно не была от вас беременной.

Меня с головы до ног пронизывает холодная дрожь. Я шепчу:

— Значит, Изабо?..

— Ну конечно. Только она об этом не догадывалась. Решила уморить себя голодом и отчаянием, не зная, что обрекает вместе с собой на смерть плод вашей любви. А теперь она это знает.

Кот у меня на коленях просыпается и тихонько мурчит, словно желает умерить скрутившую меня боль. Вот он, ответ: это я виновен. Виновен в мыслях и образах, которые посылал Изабо. Виновен в желании отцовства, впервые в жизни возникшем у меня, чтобы увенчать им нашу тайную и такой недолгую страсть. Виновен, ибо это желание дало ей понять, что она убила нашего ребенка.

— Вот почему она перестала с вами говорить, Жан-Люк… И вот почему я вам советовала остановиться. Она больше не могла удерживаться в ваших непостоянных вибрациях.

Я глажу кота, и он снова засыпает, взяв на себя мою боль, мои угрызения совести и отвращение. Я всего лишь продукт действий Гийома, его вины, его падения. Даже если стереть из памяти грязные измышления кухонной девки, он продолжает терзать меня — изнутри. Жил ли я его жизнью или не жил, он внедряется в меня, и чем дальше, тем сильней разрушает мою душу.

— Как это можно исправить, Мари-Пьер?

Она шумно вздыхает, кончая вытирать лужу колы на паласе.

— Высвобождением. Душа дочери — теперь, когда Изабо знает о ней, — поможет ей перейти на ту сторону. Я смотрела по календарю, и они там, в замке, тоже проверили: в субботу будет полнолуние, значит, высвобождение возможно через три дня. Мы все возьмемся за это и отошлем Изабо к ней.

— К ней? Что вы имеете в виду?

— К ней — значит, не к вам, — отвечает Мари-Пьер с мягким сочувствием, но без колебаний. — Называйте это как хотите: раем, высшим промыслом, ноосферой, квантовой чушью… Но лучше спросите в замке — они люди образованные, а я просто ловлю чужие мысли. И не надо грустить. Вы сделали замечательное дело, Жан-Люк, вы исполнили свою миссию.

Я бросаю ей с горькой усмешкой:

— А в чем она заключалась, эта моя миссия? Внушить ей, что я ничтожество, за которое не стоит цепляться?

— Ну, зачем же так плохо думать о себе?! Благодаря вам, она вырвалась из гнусного существования, на которое ее обрекли; теперь ей осталось не упустить свой шанс на смерть. А для этого она должна согласиться покинуть вас. Поэтому я и прошу только об одном — о полном воздержании с вашей стороны, пока она не освободится. Никаких эротических снов, никакого автоматического письма, сообщничества, ностальгии, сожалений, которые передались бы ей. Я могу на вас рассчитывать?

Я киваю, стараясь удержать подступившие слезы жгучей печали. Вот и окончилось мое приключение — такое яркое, и такое краткое, и с таким скверным исходом! Мне больно слушать Мари-Пьер: она убеждает меня оставить Изабо с не меньшей пылкостью, чем раньше, когда призывала помочь ей, — не слишком ли это жестокий способ поставить точку?!

Она провожает меня до двери с меланхоличной улыбкой, приобняв за плечи.

— Я сейчас выступаю в роли злой мачехи, но, поверьте, я тоже привязалась к этой малышке. И зря. Это совсем не то, чего от нас ждут.

Включая свет на лестничной площадке, она говорит мне, что ее котам очень понравилось играть с моим. Я вызываю лифт, отвернувшись, чтобы скрыть волнение.

— Это ведь был бродячий кот? Ой, простите, кажется, по-ученому их называют «европейскими». Он вас любил как сына.

Я оборачиваюсь к ней.

— Значит, вы и котов слышите тоже?

— И котов, и живые растения, — вздыхает она. — Проблема в том, что, стоит лишь прислушаться, и понимаешь: всё вокруг говорит.

* * *

Я вернулся домой, стараясь ни о чем не думать. Коринна и Жюльен смотрели телевизор. Сходив на кухню за банкой пива, я сел между ними на диван. Показывали какую-то американскую комедию, и их смешки притупляли мою печаль. Я утопил в «Карлсберге» воспоминание о Гийоме. В конце концов, он поступил так, как считал нужным, и я ничего не мог исправить в его судьбе. И добавить тоже не мог. В моей власти было только одно — оставить все как есть.

— Ну, и как там прошло в Ротари? — спросила Коринна во время рекламной паузы.

— Прошло… — ответил я с наигранной скукой.

Я придумал благотворительный вечер в клубе, чтобы скрыть свой поход к психиатру. Насколько отрадно мне было делить с Коринной счастье Изабо, настолько же сильно хотелось пережить горечь разрыва в одиночестве. Она искоса поглядывала на меня. Я привлек ее к себе, желая сгладить отчуждение последних дней.

— Кстати, о Ротари: забавная штука, — сказала она, но ее тон никак не соответствовал этому определению.

И, дождавшись минуты, когда Жюльен вышел в туалет, продолжала:

— Только что звонил твой друг, доктор Совенарг. Похоже, он ничего не знал об этой вечеринке.

Не смутившись, я спросил, что ему было нужно.

— Договориться, чтобы я подежурила у одного больного на дому. Я взяла себе ночные часы. У меня сейчас нет причин отказываться, а, кроме того, мне почему-то кажется, что ты предпочитаешь спать в одиночестве. Так или нет?

Я еще крепче обнял ее за плечи.

— Жан-Люк… Мне кажется, или ты занимался с кем-то любовью сегодня вечером?

В ее голосе было столько интуитивного понимания и надежды, что я не стал отрицать.

— Спасибо, — сказала она, опустив глаза.

И это не было иронией, скрывавшей душевную боль. В ее голосе звучала искренняя благодарность, — я просто не поверил своим ушам. Она снова взглянула на меня и добавила:

— Вот единственное средство, которое поможет мне перестать терзаться из-за моего футболиста.

Ее реакция потрясла меня. Поскольку я молчал, она спросила:

— Хорошо было?

— Да никак.

— И мне тоже никак. Значит, квиты?

Коринна произнесла это тоном маленькой девочки — такого я от нее никогда не слышал. И ответил:

— Квиты. Я люблю только тебя.

Вошел Жюльен и спросил, что я предпочитаю: сыграть с ним в Vice City или досмотреть эту дрянь?

— Лично я иду спать, мальчики, — решила Коринна и легко вскочила с дивана. — Это моя последняя свободная ночка, надо ее использовать.

Она многозначительно взглянула на меня, и мой ответный взгляд выражал такое же влечение. Поиграю полчасика с ее сыном, а потом забуду в ее объятиях о моей измене с незнакомкой — пусть и не состоявшейся.

Она уже шла наверх по лестнице, когда я спросил, далеко ли находится место ее ночных дежурств. Коринна ответила, не оглядываясь:

— Вот ты мне и скажи: это в замке Гренан.

20

Неделю назад он упал в парке и ударился головой о дерево. Хирург счел необходимым прооперировать его, чтобы удалить гематому, но общая анестезия спровоцировала у него перемежающееся помутнение сознания. По словам Коринны, это не был типичный «альцгеймер», однако болезнь послужила ему предлогом, чтобы забыть свою жену. Когда Ядна приходила в сторожку навестить его, он называл ее «госпожа мэрша» и спустя несколько минут отсылал в замок.