Игорь Белецкий - Антон Брукнер 1824 - 1896 Краткий очерк жизни и творчества [Популярная монография]

• Название: Антон Брукнер 1824 - 1896 Краткий очерк жизни и творчества [Популярная монография]
• Автор: Игорь Белецкий
• Издательство: Музыка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

В очерке рассказывается о жизненном и творческом пути выдающегося австрийского композитора Антона Брукнера (1824–1896). Автор кратко излагает биографию композитора, историю создания и исполнения симфоний, вокально-симфонических, хоровых и других сочинений, характеризует их идейно-образное содержание.

---

Эти годы величайших триумфов Брукнера были омрачены тяжелыми недугами. Уже с конца 80-х годов состояние его здоровья стало ухудшаться. Упадок физических сил усугублялся хроническими простудными заболеваниями и нервным расстройством. В 1890 году он был вынужден просить о предоставлении годичного отпуска в консерватории. Предоставленный ему отпуск он использовал для отдыха в родной ему Верхней Австрии. По пути он остановился на курорте Ишль, где играл на органе по случаю бракосочетания дочери императора, эрцгерцогини Валерии; сохранились эскизы его импровизации, из которых видно, что он использовал темы финала своей Первой симфонии, а также излюбленную им тему фуги Allelujа из «Мессии» Генделя и «Gott erhalte» Гайдна.

А. Брукнер. С портрета работы Ф. Бератон (1888)

Резкое ухудшение здоровья заставляло Брукнера с тревогой думать о будущем. С помощью друзей ему удалось в конце 1890 года исхлопотать у правительства Верхней Австрии почетную пенсию в размере 400 гульденов ежегодно. После этого в начале следующего, 1891 года он окончательно прекратил деятельность в консерватории, которой отдал 22 года жизни (консерваторская пенсия составила 440 гульденов). Таким образом, только на 67-м году жизни Брукнер смог почти всецело посвятить себя творчеству. Отныне все его помыслы связаны с Девятой симфонией, работа над которой продолжалась до последнего дня его жизни[57].

В том же знаменательном для Брукнера 1891 году он был удостоен высокого официального звания: философский факультет университета присвоил ему титул доктора honoris causa[58]. Это был высший знак отличия, которым наука могла отметить крупнейшего после Бетховена венского симфониста. Торжественная процедура присуждения ученой степени состоялась 7 ноября в зале сенатского собрания. Брукнер был настолько взволнован, что потерял нить изложения своей благодарственной речи. «Если бы здесь был орган, то я смог бы лучше выразить вам свою признательность», — такими словами закончил выступление композитор. В связи с этим событием Академическое певческое общество устроило 11 декабря праздничный банкет, на котором ректор университета в присутствии 3000 собравшихся произнес знаменательные слова: «Там, где наука останавливается перед непреодолимыми границами, начинается область искусства, которое призвано выразить то, что остается недоступным любому знанию. Я… склоняюсь перед прежним младшим учителем из Виндхаага». В знак благодарности Брукнер посвятил Венскому университету свою Первую симфонию, новая редакция которой была завершена в 1891 году. Венская премьера этой симфонии состоялась 13 декабря того же года под управлением Рихтера, причем оркестр филармонии, по словам Брукнера, «сначала объявил ее продуктом больного воображения, а затем признал феноменальным творением». В этот период официального признания заслуг Брукнера был создан его первый бюст, изваянный скульптором Виктором Тильгнером[59] (установлен в Венском городском парке).

А. Брукнер. Бронзовый бюст работы В. Тильгнера

В 1892 году наступило резкое ухудшение здоровья. Когда летом Брукнеру довелось в последний раз посетить могилу Вагнера в Байрейте, где он слушал «Парсифаля» и «Тангейзера», его сразил тяжелый приступ болезни; врачи констатировали хроническое сердечное заболевание, к которому вскоре присоединилась водянка. После этого у Брукнера появилось дрожание рук и его некогда каллиграфически четкий почерк утратил ясность начертания. В дальнейшем временные улучшения здоровья чередовались с более длительными периодами ухудшения. В эти мучительно трудные годы Брукнер до предела напрягает остатки жизненных сил, продолжая неустанную борьбу за свое последнее произведение — Девятую симфонию. Три первые части симфонического цикла были завершены 30 ноября 1894 года. После этого силы оставили композитора: финал остался в эскизах, хотя Брукнер продолжал работать над ним до последнего дня жизни. Сохранившиеся наброски показывают, что финал задуман как грандиозная по размерам часть с фугой и хоралом наподобие финала Пятой симфонии.

Заканчивая III часть, Adagio, тяжело больной композитор уже предчувствовал, что ему не суждено завершить финал Девятой, и рекомендовал исполнять вместо него Те deum. Опасаясь, что в случае его смерти венские друзья внесут в партитуру законченных частей симфонии нежелательные изменения, Брукнер передал ее дирижеру берлинской оперы Карлу Муку, чтобы с нею «ничего не случилось». О каком поистине трагическом духовном одиночестве композитора в последние годы жизни свидетельствует это решение!

Девятая симфония (ре минор) — лебединая песня Брукнера — быть может самое великое из его творений; ни в одной из других его симфоний музыка не достигает таких глубин философского постижения тайн человеческого бытия, жизни и смерти; подобно гигантской вершине, венчающей гряду горных пиков, высится Девятая над его ранее написанными симфониями, поражая масштабами исполинских контуров — три ее законченные части длятся около 68 минут! Сохраняя в Девятой сложившуюся в предыдущих симфониях структуру первых трех частей цикла, Брукнер насыщает ее новым содержанием. Созданная в предчувствии близкой кончины, она проникнута элегической грустью прощания с жизнью. Мудро-просветленная, словно освободившаяся от тяжести земных страданий философская лирика симфонии овеяна дыханием вечности.

В I части последний раз развертывается картина титанической борьбы; с прометеевской силой духа вступает здесь герой в схватку с судьбой, словно бросая вызов всей вселенной.

…Ни одна из симфоний Брукнера не начинается так торжественно и возвышенно, как Девятая. В глубоких унисонах струнных и духовых рождается тема восьми валторн. Быстро достигнув кульминации, она, как ослепительный сноп света, прорезает сумрачное тремоло струнных. Новая, более мощная динамическая волна приводит к грандиозной теме унисонов tutti в громогласном fortissimo (основная тема главной партии); угловатая, с резкими интервальными скачками и жесткими акцентами, она напоминает зигзаг молнии или удары гигантского молота о наковальню. Эта тема, полная суровой решимости и мужественной силы, ярко выражает героическое начало симфонии. Глубочайший контраст создает мелодия побочной партии — одна из самых трогательно человечных у Брукнера; широко распевные интонации первых скрипок звучат как настойчивая, но мягкая мольба, перерастающая в восторженный экстатический порыв… Еще более необычна для Брукнера заключительная партия, сочетающая суровость маршеобразного движения с лирической задушевностью мелодических интонаций; ее музыка словно излучает потоки сердечного тепла и любви…

В разработке тем рельефно выступают мужественные героические черты; они достигают предельной силы на кульминации раздела, одновременно образующей начало репризы (так называемая динамическая реприза). Это, вероятно, самая грандиозная из всех кульминаций в симфониях Брукнера: интонации главной темы с прометеевской мощью провозглашаются в унисонах духовых, прорываясь сквозь бешеные потоки хроматических пассажей в унисонах струнных; здесь — высшее утверждение героического начала и одновременно трагический срыв, падение в бездну… В дальнейшем развитии музыка приобретает характер фатальной обреченности, символизируемой непреклонным ритмом марша; взлеты мужественной энергии чередуются с моментами усталой отрешенности, безвольной покорности. Лишь в последних тактах коды вновь оживает гордый, несокрушимый дух главной темы.

II часть Девятой симфонии, как и Восьмой, — скерцо. Это самое поразительное из всех скерцо Брукнера. Созданное 69-летним композитором, оно захватывает юношеской щедростью фантазии, новизной и смелостью музыкального языка. В музыке оживает мир причудливо фантастических видений, отдаленно напоминающий феерические образы увертюры «Сон в летнюю ночь» Ф. Мендельсона. В основном разделе скерцо бесплотные звучания pizzicato струнных, подобные хороводу блуждающих огней, чередуются с неистовыми громыханиями жестких звучаний tutti — словно землю внезапно сотрясает топот сказочных великанов или первобытных чудовищ. Стремительное мелькание мелодических арабесок в трио вызывает представление о воздушном танце эльфов при холодном свете луны. Вторая певучая тема — чудо музыкальной поэзии! Элегическая мелодия скрипок с мягко ниспадающими интонациями полна бесконечной нежности и сладостной истомы…

Adagio Девятой, бесспорно, принадлежит к числу глубочайших философских страниц мировой симфонической литературы. Уступая по масштабам медленной части Восьмой симфонии, оно превосходит ее значительностью содержания. По объективному смыслу это Adagio-финал, Adagio-эпилог, завершающий не только Девятую симфонию, но и все творчество композитора. Здесь им сказано последнее и самое великое из всего, что ему суждено было выразить в звуках.