Елена Грушко - Картина ожидания (Сборник)

• Название: Картина ожидания (Сборник)
• Автор: Елена Грушко
• Жанр: Научная Фантастика

Рассказы и повести писательницы из Горького Елены Грушко - это сказочно-лирическая фантастика. В книге оставили след и увлечения автора фольклором, мифологией, и годы жизни на Дальнем Востоке. Не столько причуды сюжета привлекают Елену Грушко, сколько волшебные превращения души человеческой во внешне обыденных, а по сути чудодейственных ситуациях, на которые столь щедра жизнь.

---

Первое, что пришло на ум, было: обойти наиболее подходящие для посадки ракеты места и там, на камнях, на деревьях, прямо на земле выбить, выжечь предостерегающие слова. И Гуров взялся за это, не подумав, что его жизни, пожалуй, не хватит на такое дело. Но все-таки в удобной долине, неподалеку от места гибели Лапушкина, он выложил огромными камнями несколько слов: "Люди! Молчите! Смертельная опасность! Звук человеческого голоса вызывает катастрофу! Берегитесь!"

На эту потогонную работу потребовалось больше недели, ведь буквы должны быть достаточной величины, чтобы их удалось прочесть с высоты.

Потом Гуров взобрался на один из горных пиков, торчащих над долиной, чтобы полюбоваться делом рук своих. Но тут его постигло разочарование. Внизу он увидел не четкие, выпуклые каменные строки, а некие извилистые гряды.

Он стал слаб и не смог удержать слез, когда побрел от этого причудливого нагромождения камней прочь. Солнце палило, манила прохлада леса. Леса земли, где березы, белые, белые… Где дубы, и липы, и клены…

И тут он увидел прямо перед собой, среди лимоннолистных зарослей, тонкий клен с понуро опущенными ветвями. Клен? Такие ли клены на Земле? Да, кажется, похожи: с листьями-звездами. Он коричневого цвета увядания - здесь все тянулось к желтизне, - но это, несомненно, клен! Гуров хотел сорвать большой лист и едва не выругался с досады: планетка опять соорудила мираж, не забыв и о тени. Здесь иллюзорны даже тени…

Возможно (он уже не доверял своей памяти), клен со среднерусской равнины не нашел бы в этом космическом брате-мираже сходства с собою, но Гуров, измученный ностальгией, видел это сходство.

Однако он не бросил попыток оставить предостерегающие знаки. Гуров начал искать посадочные площадки в горах. Он нашел идеально ровное плато с огромной, косо торчащей плитой неподалеку, будто нарочно созданной для надписи. Теперь Гуров уже не пытался изображать такие огромные буквы, однако на последнем восклицательном знаке его лазер вышел из строя.

Это потрясло едва ли не больше, чем смерть друзей. И он вспомнил еще одно старое слово - "чудо". Теперь оставалось надеяться только на чудо.

И день чуда настал. Гуров решил сначала, что у него галлюцинация: мерно снижался корабль, и садился он именно на то плато, возле которого стояла единственная плита с предостерегающей надписью.

Гуров увидел корабль издалека. Он ободрал себе горло дыханием, пока добежал наконец до плато и упал на камни, словно благодаря кого… что? И за что? Ведь выходной люк корабля был обращен в противоположную сторону. Люди, выйдя, не увидят надписи. Они погибнут. И тогда погибнет Гуров…

Он стоял на четвереньках, упершись кулаками в землю и тяжело дыша. Судя по смутно различимым опознавательным знакам, прилетел транспорт геологической разведки. Да, этих могло занести куда угодно, даже прежде косморазведчиков. Они сейчас (Гуров относился к летунам-дилетантам со свойственным профессионалам снобизмом) - они сейчас воскликнут со своей дурацкой экспансивностью: "Ах, бурые скалы! Ах, зеленое небо!" - или что-нибудь в этом роде. И все. Как, ну как заставить их прежде всего повернуть головы и заглянуть налево, на плиту с надписью?

Они выходят! Ну что им стоит повернуться-и увидеть его, прижавшего палец к губам, на фоне плиты! Нет, нет… и ему не добежать. Гуров разглядел фигуры неизвестных, головы: одну светлую, коротко остриженную, другую с длинными темно-русыми волосами. Мужчина и женщина! Сколько надежд, которые сейчас будут погребены. Вот их первый глоток воздуха на чужой планете, первое слово…

Нет! И Гуров, расправив плечи, глубоко вздохнув, зажмурился и крикнул.

И в миг, казалось, бесконечно длящийся, пока Гуров еще чувствовал себя человеком, он испытал осуществленное блаженство слова. Воздух освобожденно вливался в его горло, кожа нежилась под лучами солнца, ветер коснулся влажного лба, принеся откуда-то, из неизмеримого далека, запах речной воды. Шелест травы и прикосновение к ладоням чего-то гладкого, прохладного, шелковистого, словно кора дерева…

Они заговорили только в ракете, когда надежно задраенные люки уже не могли выпустить их голосов наружу.

– Что это? Что это было? - еле вымолвила Элиза. Лицо ее поблекло, под глазами залегли тени.

– Он спас нас. Если бы не он… - проговорил Антонов, сжимая плечи девушки. Заметив, что пальцы дрожат, спрятал руки за спину, стиснул кулаки, пытаясь успокоиться. - Мне кажется, он хотел любым путем обратить наше внимание на эту надпись. И подтвердить, что это не розыгрыш.

– Кто он? Я… что он крикнул? Что-то странное…

Антонов молчал. Он тоже не понял смысла слов неизвестного. Но, видимо, они много значили для спасшего их человека, иначе почему из бесчисленного множества слов предостережения, надежды, мольбы, отчаяния, радости, любви он выбрал именно эти?..

Еще раз коснувшись плеча Элизы, Антонов пошел в рубку.

– Я не хочу здесь оставаться, - тихо сказала девушка.

– Конечно. Но прежде надо выйти на связь. Дать знать. Вдруг тут еще есть люди.

Ответили им не скоро. Пришлось говорить не только с базой, но и с командиром патрульного корабля косморазведки, они искали сгинувший недавно в этом квадрате корабль своего подразделения. Антонова попросили подождать: через несколько часов патрульные прибудут.

День тянулся. Они почти не говорили между собой: потрясение не проходило.

"А ведь он знал, что с ним произойдет, - думала Элиза. - Что он чувствовал? Боль? Страх? Отчего же так долго витала в дрожащем воздухе его улыбка?"

Она приблизила лицо к иллюминатору.

Вон там стоял он. Да. Рядом с этой плитой. Как раз, где теперь стоит дерево. Отбрасывающее косую мятущуюся тень, белоствольное, словно бы устремленное в беге. Странно. Оно похоже на земную березу.

– Оно и правда похоже на белую лисицу, - сказал Антонов.

Елена Грушко. Атенаора Меттер Порфирола

Посвящается господину Ю.М.,

Хранителю Музея Естественной

Истории в созвездии Стрельца,

рассказавшему мне об этих

приключениях

Ночью той часто, часто падали звезды. Чудилось, летят к Земле серебряные стрелы, и, не дыши так глубоко волногрудое море, было бы слышно, как поет лук небесного стрелометателя. Но море шумело, вздохи волн мешались со вздохами трав побережных.

Темная фигура невесомо ступала по твердому песку. То была женщина; покрывало и ночь таили черты ее. Шла она торопливо, но сторожко озираясь, словно боялась, что на след ее нападут девы-полночницы, смертоносные взору страхи ночные. Но нет, все тихо, все спокойно. Мягко вздыхает море, и луна льет златое, благовонное масло, утишая безустанные волны. Женщина оглядывалась, пытаясь отыскать во мраке приметное место. Да - различимы очертания крутой, причудливой скалы, похожей на гигантскую окаменелую раковину. Та, что пришла на берег, присела на корточки, опасливо шаря меж камней, в островках травы. Не пробудить бы ото сна змеи гневливой, брадатой!..

Явившаяся под покрывалом облегченно вздохнула: еще засветло припрятала она здесь ворох хвороста и охапку сухой травы и наконец-то нашла их. Трут, огниво с собою - и вот уже заиграл меж двух валунов, защищенный ими от ветра, костерок. Когда пламя разошлось, женщина бросила в него несколько гладких, плоских камней и съежилась на песке, то зачарованно вглядываясь в танец огня, то с прежнею опаскою озираясь в непроницаемой тьме: ее заколдованные костром глаза могли отличить море от земли лишь по его непрестанным вздохам. Наконец она разметала костерок и подождала еще какое-то время, пока глаза вновь не привыкли к луннозвездному тихому свету. Тогда пришедшая ночью подхватила краем покрывала раскаленные камни из тлеющих углей и, подбежав к. морю, бросила их в воду, стараясь закинуть как можно дальше. В ответ всплескам дрогнуло ее сердце, и она стала на берегу, стиснув руки у груди, чуть слышно творя молитвы и мольбы, и ей чудилось, что неумолчный ветер развеивает ее жалобы по берегу, по морю, и если не заколдованные камни, так сами волны непременно донесут ее горе до морского духа чудес.

…Тяжелой, влажной жарою исходил тот июльский день меж городских домов и улиц, и только на самом берегу устья можно было сыскать спасение от зноя. Здесь высвистывал, играя, ветер, здесь ударяли в берег крутые волны Обимура, уже сочетавшего свинцовые воды свои с зелеными водами Великого Океана.

Едва ветер утомлялся, как и волна усмирялась, лениво поглаживала отмели и не забирала с собою принесенных из глубин раковин. Сегодня и вода была солоноватой, и ракушек много: ветер шел с Океана. Ребятня, плескавшаяся в этом реке-море с утра до ночи, выискивала на сероватом плотном песке, ощетиненном осколками, известково-белые скорлупки "морского черенка", пресноводные перловицы, нежно окрашенные сердцевидки.