Эми Фостер - Когда уходит Осень

• Название: Когда уходит Осень
• Автор: Эми Фостер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52819-6

В городке Авенинге, возникшем много лет начал при странных обстоятельствах, и в наши дни происходят загадочные события. Некоторые его жители перемещаются в параллельном пространстве и времени, другие определяют будущее по вещим снам, а для третьих в порядке вещей регулярно отмечать языческие праздники, покупать в ближайшей аптеке средство дли разбитых сердец или верить, что все тайны хранятся в Книге Теней у старой знахарки Отам. И когда Отам решает готовить себе преемницу, недостатка в желающих учиться у знаменитой городской ведьмы не возникает. Их уже тринадцать, участниц конкурса, решивших изменить свою судьбу. И они даже не догадываются, какие испытания им предстоят.

Эми С. Фостер — талантливая поэтесса, автор стихов к популярным песням. Родилась в Канаде, в музыкальной семье. Ее мать — певица Би Джей Кук, а отец — легендарный певец, клавишник и продюсер Дэвид Фостер, завоевавший 14 наград «Грэмми». «Когда уходит Осень» — ее первый опыт в прозе, и очень успешный, судя по количеству проданных книг и восторженным отзывам прессы. Сейчас Эми С. Фостер живет в Ванкувере и пишет новый роман о своем любимом Авенинге и о том, что случилось в городке после ухода Осени.

---

— Финн, я люблю мужа. Мы с ним вместе уже давно. Мы с ним как две лошади в одной упряжке, и нам хорошо вместе.

Финн должен знать, что она дорожит Джакобом. Должен знать, что она не шлюха.

— Раньше, давно уже, у нас с ним все было, как это сказать… горячо, понимаешь? А сейчас все по-другому. Тебе не кажется, что мы оба сошли с ума? Ни в какие ворота не лезет.

Финн, похоже, тоже пытался найти правильные слова. Не хочет смахивать на мерзавца, который постоянно обманывает жену.

— Еще как кажется! Безумие какое-то. Голова идет кругом, будто наркотиков накачался. Но ведь не накачался же…

— Финн, если б я могла с этим справиться, меня можно было бы считать самой сильной женщиной на планете.

Финн ласково рассмеялся, и снова оба замолчали. Ана понимала: это потому, что обоим надо быть очень аккуратными в выборе слов. Молчание не было неловким, в нем была надежда, может быть слегка приправленная печалью. Финн снова заговорил, и так серьезно, что Ана испугалась, готова ли она к этому.

— Ты же понимаешь, конечно, Ана, что теперь, когда мы выложили все друг перед другом, назад дороги нет. Но мы с Джинни вместе с шестнадцати лет, а дочке нет еще и трех. Что с этим делать, ума не приложу. Лучше всего держаться друг от друга подальше, по крайней мере, это честно, но…

— Нет, Финн, я этого не хочу.

— Да и я тоже.

Ана улыбнулась, протянула руку и накрыла его ладонь своей.

А потом настал черед для лжи и хитрости. В такой ситуации всегда все выворачивается шиворот-навыворот, а разум готов оправдать любые желания плоти. Из питомника в тот день Ана ушла еще более смущенной и взволнованной, чем прежде. Страсть по природе своей такова, что поглощает тебя целиком, постоянно терзает, не давая ни минуты покоя. Но с Финном все было иначе: его чувство словно окутывало ее плотным покровом, и жар в груди ее пылал ровным, спокойным пламенем. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своим чувством, хотелось кричать об этом всему миру. Она прижимала руки к груди, словно пыталась закрыть брешь, которую в ней проделало ее чувство к Финну, но оно рвалось наружу, и не было сил остановить его. Оно хлестало мощной струей, оно окрашивало собой все, что она ни делала, все, что она ни говорила.

В тот день они даже не поцеловались, даже не коснулись друг друга, если не считать того, что Ана дотронулась до его талии и накрыла ладонью его ладонь, лежащую на столе. Зато договорились на следующий день пообедать вместе.

Ана помнила, как вернулась домой с рассадой, помнила, как боязливо открыла дверь, опасаясь, что случившееся с ней крупными буквами написано у нее на лице. Но странное дело, при виде Джакоба у нее словно камень с души свалился. Оказалось, не так-то трудно все это скрыть. Вот тогда она ощутила, что ее словно разрубило надвое, она будто раздвоилась. Одно ее «я» жило обычной семейной жизнью: муж и сын, работа, дом; другое целиком принадлежало Финну. И на эту половину, кроме нее самой, никто не имел ни малейшего права.

С этой минуты Ана стала гораздо терпимей, добрей с окружающими. Но стоило ей почувствовать, что кто-то пытается проникнуть туда, где обитает ее другая половинка, она становилась крайне осторожной и сразу принимала защитные меры. Джакоб, достаточно хорошо изучивший жену, почувствовал в ней перемену, но когда попытался выяснить, в чем дело, она так рассердилась, что он тут же пошел на попятную, понимая, что кое в чем ему придется разбираться самостоятельно.

В тот день, когда они принялись копать грядки и сажать рассаду, Джакоб смотрел на Ану и изумлялся: как она старается! Откуда ему было знать, что, ковыряясь в земле, таская лейку, которой Финн не забыл снабдить ее, Ана чувствовала, что он словно стоит рядом и смотрит, как она работает: огород для нее стал олицетворением самого Финна.

На следующий день Ана с Финном встретились возле ресторана «Авалон»[13] на Мабон-роуд — оба любили бывать в этом заведении. Было время обеда, в ресторане было полно народу и шумно, и они усердно принялись разыгрывать перед всеми спектакль.

— Кого я вижу! Ана, что ты здесь делаешь? — воскликнул Финн.

Он сиял от радости. Впервые Ана видела перед собой человека, который бы так радовался, встретив ее.

— А, Финн, добрый день! Да вот ходила по магазинам и проголодалась, есть хочу — умираю! С утра ничего не ела. А ты каким ветром? Ты один? А где… Джинни? — спросила Ана, слегка споткнувшись на имени его жены.

— Дома, где ей быть. Я тут поблизости консультировал кое-кого и подумал, что неплохо сначала перекусить, а потом возвращаться к себе. Хочешь, пообедаем вместе?

— С удовольствием. Терпеть не могу есть в одиночестве.

Оба понимали, насколько необходим этот спектакль, или, по крайней мере, думали, что понимают. Обоим казалось, что одного взгляда на них достаточно, чтобы догадаться, что они любовники. Им в голову не приходило, что каждый занят только собой и на них никто не обращает внимания.

Официантка провела их к свободному столику в дальнем углу, совсем далеко от окна — место почти идеальное. «Авалон», конечно, не самый шикарный ресторан города, зато один из самых оригинальных. В соответствии с названием он был обставлен в духе Средневековья, еще более ощутимом, поскольку ресторан располагался в старинном здании, которому было более сотни лет. Даже ножи здесь подавали какие-то совершенно примитивные. Но их все же подавали, то есть не слишком увлекались в воссоздании атмосферы седой древности.

Ана и Финн уселись. Оба чувствовали какую-то нервозность. Как ни называй их встречу, все-таки это было свидание. Ана взяла салфетку, встряхнула и положила себе на колени. Финн барабанил пальцами по столу.

— Ну… — начала Ана.

— Ну… — как эхо, откликнулся Финн.

— Кажется, мы повторяемся. Надо исключить это слово из нашего словаря.

— Согласен, — улыбаясь, ответил Финн.

Ана понизила голос, сознавая, что за соседними столиками тоже сидят люди.

— Господи, у меня такое чувство, будто я школьница. Словно прогуливаю уроки и родители могут меня застукать.

— У меня тоже. Кстати, в какую школу ты ходила?

— Да в нашу, авенингскую среднюю. Ты, наверное, ходил в какую-то другую. Откуда ты к нам приехал, Финн?

«Интересно, насколько легко он может раскрыться», — подумала она.

— Из Сан-Франциско.

Финн посмотрел в потолок, словно что-то пытался вспомнить. Ана залюбовалась его лицом, страстным и вместе с тем немного грустным. Очевидно, детские годы он вспоминал с удовольствием. По крайней мере, воспоминание о них не тяготило его душу.

— Мы переехали в Авенинг лет шесть назад. У меня здесь жила тетя, и мне всегда нравилось ездить к ней в гости. Мы были довольно близки: у них с мужем не было детей. Когда она умерла, то все оставила мне, включая и дом, впрочем довольно дряхлый. — Он грустно пожал плечами. — После смерти мужа она слегка помешалась. Помню, когда-то там было очень красиво, но чтобы восстановить все как прежде, нужна была куча денег. Я подумал-подумал и все снес, а на месте дома построил «Беллаверде». Уверен, ей бы понравилось.

— А я все думала, откуда у тебя эта земля. Теперь понятно. Так значит… Джинни тоже из Фриско?

Ана видела, что он напрягся, впрочем, совсем чуть-чуть.

— Господи, Ана, неужели мы тут для этого встретились? Чтобы я рассказал тебе про жену, а ты мне про мужа?

Она понимала, что этого вопроса задавать не стоило, но ей очень хотелось знать о нем все. Все до последней капельки впитать в себя и унести с собой, чтобы потом одной в тишине сидеть и думать об этом.

— Понимаешь, мне интересно узнать о тебе как можно больше. Все-все. Вы с Джинни вместе с самого детства, значит, она провела с тобой большую часть ьжизни, она — это огромная часть твоей жизни. Нездоровое любопытство здесь ни при чем. Я должна знать, почему… ну почему ты выбрал ее, почему остаешься с ней.

— Ладно, только давай условимся: сейчас поговорим, а потом никогда не будем касаться этой темы. Моя Джинни и твой Джакоб к нам с тобой не имеют никакого отношения.

Он замолчал, и Ана смотрела, как, поджав губы, он подыскивал слова.

— Я понимаю, это безумие. Но… не знаю почему, но мне не кажется, что мое чувство к тебе — это предательство по отношению к моей жене. Сама знаешь, сердцу не прикажешь. Но говорить о ней… вот тут, боюсь, есть некое предательство. Ей бы это не очень понравилось, мягко говоря.

Финну явно было не по себе, и, видя это, Ана успокоилась. Такому мужчине от природы несвойственно вероломство, даже если он предает человека, которому обещал быть верным.

— Хорошая мысль. Согласна, — кивнула Ана.

— Ну вот и ладно. Итак…

И Финн стал рассказывать ей о Джинни, о том, как в старших классах они начали встречаться — Финну тогда было еще шестнадцать. Жилось ей нелегко, детство было трудное, и было в ней что-то такое, что вызывало в его душе желание защитить ее. Рядом с ней он чувствовал себя настоящим мужчиной. Они окончили школу, поступили в Университет Сан-Франциско, где Джинни с ее практичным умом пошла на экономический факультет по специализации бухгалтерского учета. Он очень любил ее, по-настоящему, но как-то буднично, не очень-то стараясь узнать, что творится в ее душе.