Лен Дейтон - Мозг ценою в миллиард

• Название: Мозг ценою в миллиард
• Автор: Лен Дейтон
• Издательство: Змей Горыныч
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-85912-020-6

---

— Именно так, — пробормотал Харви. — Ты был прав. Именно так.

И я понял, что он тоже наблюдал за гибелью дерева.

Харви открыл тяжелую дверь парилки. В душевой было суматошно и шумно, как в перевязочном пункте на передней линии фронта. Пожилые женщины в белых халатах гремели ковшами из нержавейки, окатывая водой неподвижных розовых мужчин, лежащих на лавках.

Вслед за Харви я вывалился на снег. Голышом мы прошествовали по дорожке, ведущей к замерзшему морю. Харви окутывал белый пар.

Думаю, что я выглядел так же, потому что совершенно не чувствовал холода. Харви прыгнул в большую полынью. Я последовал за ним, глотнув воды и почувствовав солоноватый вкус Балтики.

Под водой я открыл глаза и разглядел расплывчатую тень Харви. На какой-то миг с ужасом представил, что может случиться с тем, кого течением затянет под лед. Сколько ему придется плыть до следующей полыньи? Сто миль? Двести?

Я всплыл и огляделся. Лицо Харви было рядом, его мокрые волосы плотно облепили череп и на макушке обнаружилась небольшая лысина. Я все еще не чувствовал холода ледяной воды.

— Ты прав, — сказал Харви. — Прав во всем, что касается того эмигранта, которого мы сбросим завтра. Бедняга приговорен заранее.

— А ты бы не мог…

— Нет-нет… — быстро ответил Харви. — Даже если бы я и хотел. Единственное, что я могу сделать, это не позволить ему хорошо меня разглядеть. Первый закон разведки — самосохранение.

Он повернулся и поплыл к вырубленной во льду лестнице. На берегу мужчины привязывали веревку к очередному дереву.

Я предполагал находиться рядом с Харви во время подготовки к выброске агента, но Харви ушел из дому еще до завтрака. Сигне принесла мне кофе. Кофейник был покрыт салфеткой с вышитыми глазами и носом. Она уселась на кровать и, пока я пил кофе, говорила милые глупости этой салфетке. Но скоро эта игра ей наскучила.

— Харви дал мне задание, — поделилась она.

— Действительно?

— Диствительно. Не правда ли, все англичане произносят «диствительно».

— Дай мне очухаться. Я проснулся всего три минуты назад.

— Харви нас ревнует.

— Он что-то узнал?

— Нет, просто сработала его славянская подозрительность.

Я слышал, что родители Харви Ньюбегина были родом из России, но в нем самом не было ничего славянского, и только Сигне смогла что-то заметить.

— Харви говорил тебе, что он славянин?

— Зачем говорить? У него типичное мужицкое лицо. Финн способен распознать русского за километр. И потом этот рыжеватый оттенок его волос, ты обратил внимание? И эти желтовато-коричневые глаза. Глаза цвета пива, как у нас говорят. Посмотри на меня. Я — типичная тавастийка. Широкое лицо, большая голова, светлые волосы, серо-голубые глаза и этот невозможный смешной нос…

Сигне встала с кровати.

— А теперь посмотри на мою фигуру. Крупные кости, широкие бедра. Мы — тавастийцы с юга и из центра Финляндии. Среди нас не увидишь никого, похожего на Харви.

— Отличная фигурка, — сказал я.

— Только не говори ничего подобного при Харви, не то он догадается…

— Мне совершенно наплевать, о чем он там догадается, — буркнул я.

Она налила мне еще чашку кофе.

— Харви поручил мне доставить один пакет. И чтобы я не вздумала говорить об этом тебе. Пссс… Но я делаю все, что считаю нужным. Пусть он думает, что я ребенок. Когда ты примешь душ и побреешься, мы отвезем пакет вместе.

Сигне осторожно вела старенький «фольксваген» — она была хорошим водителем К Инкеройнену мы ехали самой красивой дорогой, то есть по небольшим проселкам вокруг Коувола. День был солнечный, и небо напоминало свежий лист промокашки с синими чернилами посередине. Извилистая дорога то поднималась вверх, то устремлялась вниз, убеждая в том, что эта страна была отнюдь не плоской. Разнообразили ландшафт и разбросанные тут и там рощицы и фермерские домики. Дорога была пустынной, и небольшая группка школьников, идущих в школу на лыжах, помахала нам вслед.

Я чувствовал, что Сигне все же помнит предостережение Харви не откровенничать со мной, и потому не стал расспрашивать ее о пакете.

Возле Коувола мы повернули на юг, на шоссе, параллельное железной дороге. На путях маневрировал длинный состав. Вагоны с древесиной, нефтеналивные цистерны. Локомотив испускал клубы черного дыма.

— Как ты думаешь, — не выдержала Сигне, — что в пакете? Он лежит в отделении для перчаток.

— К черту! — сказал я. — Давай не будем портить нашу замечательную поездку деловыми разговорами.

— Но я хочу знать. Посмотри и скажи, что ты думаешь?

Из «бардачка» я извлек маленький пакет в коричневой обертке.

— Этот?

— Может быть, деньги, а?

— Никогда не видел денег такой формы.

— А если я скажу, что вчера вечером Харви взял у меня две книжки в мягких обложках…

— Понятно, — я ощупал книжки. Между ними находился сверток толщиной в два дюйма, который вполне мог быть пачкой бумажных денег.

— Доллары?

— Может быть.

— Почему «может быть»? Ты же уверен, что так оно и есть.

— Может быть, уверен.

— Я должна оставить их в такси в Инкеройнене.

Инкеройнен — местечко возле железной дороги.

Вокруг станции сосредоточены магазины. В магазинах продаются холодильники из Западной Германии, пластинки с записями джаза и стиральный порошок. Главная улица похожа на дорогу, проходящую через деревню. Напротив, через дорогу, стоит небольшой деревянный киоск, в котором торгуют сигаретами и газетами. В задней части киоска — комнатка для таксистов.

На улице стояло три такси. Сигне остановила машину недалеко от табачного магазинчика и заглушила мотор.

— Дай мне пакет, — сказала она.

— Что я за это получу?

— Мою добродетель.

— Она уже потеряна нами, — сказал я с пафосом.

Она слегка усмехнулась и взяла пакет. Я следил, как она шла через дорогу. Сигне открыла заднюю дверцу такси марки «форд» и заглянула в машину, как будто что-то там искала. Когда она закрыла дверцу, свертка у нее не было. Со стороны Котки подъехал белый «порш». Он прогрохотал по переезду, сбросил скорость и остановился у витрины киоска, заскрипев тормозами. На таких машинах ездят патрули дорожной полиции.

Я передвинулся на место водителя и запустил двигатель. Он еще не успел остыть, и заработал сразу. Из «порша» выскочил полицейский, на ходу надевая фуражку. Сигне заметила полицейского, когда я уже начал отъезжать. Он коснулся пальцами фуражки и о чем-то заговорил с ней. За моей спиной появился автобус из Коувола. Я проехал вперед ярдов на двадцать, чтобы автобус, замерший на остановке, не закрывал мне обзора. Здесь я остановился и оглянулся. На заиндевевшем окне комнатки для таксистов чей-то ноготь процарапывал щелочку, чтобы можно было смотреть на улицу.

Водитель полицейской машины тоже вышел и, обойдя Сигне, направился к киоску. Сигне не смотрела в мою сторону. По всем правилам я должен был уезжать. Но если дорогу заблокировали, я все равно уже не смог бы ничего сделать. Из автобуса вышла знакомая фигура и направилась к такси. Я не сомневался, что человек прибыл за пакетом. Он прошел мимо Сигне и забрался на заднее сиденье «форда». Водитель полицейской машины вышел из магазинчика с двумя пачками «Кента». Одну из них он бросил своему коллеге, тот поймал ее, не прерывая разговора с Сигне. Затем козырнул ей, и оба полицейских сели в «порш». Человек на заднем сиденье такси как ни в чем не бывало перегнулся через спинку водительского кресла и нажал сигнал. Полицейская машина уехала. А я развернулся и подрулил к Сигне.

— Доволен, что остался? — самодовольно усмехнулась она, сев в машину.

— Нет, — честно ответил я. — Это было глупо и непрофессионально. Мне следовало немедленно уехать.

— Трус, — насмешливо сказала Сигне, перебираясь на переднее сиденье.

— Ты права, — согласился я. — Если когда-нибудь создадут профсоюз трусов, я намерен представлять Англию на международном конгрессе.

— Конечно, — кивнула Сигне. Она была еще в том возрасте, когда понятия «честь», «храбрость» и «верность» котируются выше, чем истинные результаты наших деяний.

Жаль, что у меня с языка сорвалось «Англию». Все-таки паспорт у меня был ирландский. Но Сигне, кажется, не обратила внимания на эту оговорку.

Я ехал медленно, стараясь не обогнать белую полицейскую машину. В зеркальце я увидел, что нас догоняет такси. Тот самый «форд». На заднем сиденье расположился человек в шляпе с загнутыми полями, куривший сигару. Он уютно устроился в углу с газетой, которую нельзя было спутать ни с какой другой — лондонская «Файнэншл Таймс». Человек в такси был Ральф Пайк. Очевидно, его беспокоила возможность резкого падения акций медных компаний.

Интересно, почему Ральф Пайк сам не доставил в Хельсинки ту коробку с яйцами, и не предстояло ли ему завтра ночью другое падение, о котором точно стоило побеспокоиться.