Роза Люксембург - Накопление капитала

• Название: Накопление капитала
• Автор: Роза Люксембург
• Издательство: Соцэкгиз
• Жанр: Политика
• Год: 1934

Толчок к настоящей работе дало мне популярное введение в политическую экономию, которое я уже довольно долго подготовляю для того же самого издательства, но окончание которого все время тормозилось то моей работой в партийной школе, то моей агитационной деятельностью. Когда я в январе текущего года, после выборов в рейхстаг, снова взялась за работу, чтобы по крайней мере в основных чертах закончить эту популяризацию экономического учения Маркса, я натолкнулась на неожиданное затруднение. Мне не удавалось представить с достаточной ясностью совокупный процесс капиталистического производства в его конкретных отношениях, а также его объективные исторические границы. При ближайшем рассмотрении я пришла к убеждению, что здесь дело идет не только о вопросе изложения, но что перед нами проблема, которая теоретически находится в связи с содержанием II тома «Капитала» Маркса и в то же время связана с практикой современной империалистической политики и ее экономическими корнями. Если попытка дать научное решение этой проблемы мне удалась, то моя работа, помимо чисто теоретического интереса, как мне кажется, должна иметь и некоторое значение для нашей практической борьбы с империализмом.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Несколько дальше Сэй сам с этим соглашается, но он вместе с тем навязывает своему оппоненту новую мысль: «Нация, — говорит он, — испытывает недостаток не в потребителях, а в покупательных средствах. Сисмонди полагает, что эти средства увеличатся, если количество продуктов уменьшится, если цены на них будут поэтому более высоки, и их производство будет доставлять рабочим большую заработную плату»[158]. Сэй пытается здесь опошлить теорию Сисмонди, который выступил против самых основ капиталистической организации, против анархии производства и всего ее способа распределения, и свести эту теорию до степени своего собственного вульгарного метода мышления или, вернее, метода болтовни: он превращает его «Новые начала» в защиту «редкости» товаров и дорогих цен. И он в соответствии с этим поет хвалебный гимн успехам капиталистического накопления; он говорит, что если производство будет оживленнее, если количество рабочих сил будет многочисленнее, а размеры производства расширятся, то «нации вообще будут лучше снабжены всем необходимым». Сэй прославляет при этом преимущества стран, наиболее развитых в промышленном отношении, над средневековой нищетой. Напротив того, «максимы» Сисмонди, по мнению Сэя, в высшей степени опасны для буржуазного общества: «Зачем он требует рассмотрения законов, которые обязывали бы предпринимателя обеспечивать существование нанимаемого им рабочего? Подобного рода рассмотрение парализовало бы предпринимательский дух; одно только опасение, что государство может вмешаться в частные договоры, является бичом и составляет угрозу для благосостояния нации»[159]. Возражая против общей апологетической болтовни Сэя, Сисмонди еще раз возвращается к дебатам по существу: «Но, право, я никогда не отрицал, что Франция могла со времени Людовика XIV удвоить свое население и учетверить свое потребление, как он возражает мне; я лишь утверждал, что увеличение количества продуктов составляет благо, когда на них существует спрос, когда они покупаются и потребляются; но увеличение продуктов, наоборот, является злом, когда на них нет спроса и когда вся надежда производителя сводится к тому, чтобы лишить потребителя продуктов конкурирующего с ним предприятия. Я старался доказать, что естественный ход развития наций состоит в прогрессирующем возрастании их благоденствия, следовательно, в увеличении их спроса на новые продукты и в увеличении средств для покупки последних. Но последствия наших учреждений и нашего законодательства, которые лишили рабочий класс собственности и всякой защиты, были побудительной силой для неурегулированного труда, производившего такое количество продуктов, которое не соответствует ни спросу, ни покупательным силам, и еще более обострявшего вследствие этого нужду». И он заключает дебаты, приглашая сытых сторонников учения о гармонии подумать над явлениями, «имеющими место в среде наиболее богатых народов, где рядом с материальным богатством беспрестанно растет общественная нищета, где класс, который производит все, с каждым днем все более ставится в такое положение, когда удовлетворение его потребностей становится все менее возможным». Этим резким диссонансом противоречий капитализма заканчивается первая контроверза по поводу проблемы накопления капитала.

Если резюмировать ход и результаты первого спора об этой проблеме, то можно установить два положения:

1. Несмотря на всю путаницу в анализе Сисмонди здесь все же сказывается его превосходство над школой Рикардо и над мнимым главой школы Смита: Сисмонди рассматривает вещи с точки зрения воспроизводства; поскольку это возможно, он пытается уяснить понятия стоимости — капитала и дохода — и вещественные моменты — средства производства и средства потребления — в их взаимоотношениях во всем общественном процессе. В этом он стоит ближе всего к Ад. Смиту. Но он сознательно выдвигает противоречия всего процесса, которые у Смита выступают в качестве его субъективных теоретических противоречий как основной тон своего анализа, и формулирует проблему накопления капитала как узловой пункт и главное затруднение. Этот шаг Сисмонди означает несомненный прогресс по отношению к Смиту. Напротив того, Рикардо с его эпигонами, подобными Сэю, в продолжение всего спора вращаются исключительно в области понятий простого товарного обращения; для них существует лишь формула Т-Д-Т (товар-деньги-товар), причем они еще упрощают ее до степени непосредственного товарообмена и думают, что они при помощи этой тощей мудрости исчерпали все проблемы процесса воспроизводства и накопления. Это — шаг назад по отношению к Смиту, и Сисмонди решительно выигрывает по сравнению с этой ограниченностью. И как раз в качестве социального критика он обнаруживает здесь гораздо больше понимания категорий буржуазного хозяйства, чем присяжные апологеты последнего, подобно тому, как впоследствии Маркс в качестве социалиста обнаружил неизмеримо более отчетливое понимание differentia specifica капиталистического хозяйственного механизма во всех его деталях, чем вся буржуазная политическая экономия. И если Сисмонди (в главе седьмой книги VII), возражая Рикардо, восклицает: «Как! Богатство все, а человек ничто?» — то в этом находит свое выражение не только «этическая слабость» его мелкобуржуазного понимания по сравнению со строго классической объективностью Рикардо, но и обостренный благодаря социальному чувству взгляд критика на живые общественные связи хозяйства, следовательно, и на его противоречия и затруднения, — взгляд, которому противостоит неподвижность и ограниченность абстрактного понимания Рикардо и его школы. Полемика подчеркнула лишь, что Рикардо и эпигоны Смита в одинаковой мере не оказались в состоянии понять загадку накопления, заданную им Сисмонди, и тем более решить ее.

2. Но решение загадки уже потому было сделано невозможным, что вся дискуссия была сведена с главного пути и концентрирована вокруг проблемы о кризисах. Взрыв первого кризиса естественно господствовал над дискуссией, но он столь же естественно мешал обеим сторонам понять тот факт, что кризисы вообще представляют собой не проблему накопления, но лишь его специфическую внешнюю форму, лишь момент в циклической фигуре капиталистического воспроизводства. Следствием этого было то, что дебаты в конце концов должны были закончиться двойным qui pro quo: одна сторона при этом выводила прямо из кризисов невозможность накоплений, другая прямо из товарного обмена — невозможность кризисов. Дальнейший ход капиталистического развития должен был довести ad absurdum оба эти вывода.

Несмотря на это критика Сисмонди как первый теоретический клич против господства капитала сохраняет за собой большое историческое значение: она показывает разложение классической экономии, которая не смогла справиться с поставленными ею же проблемами.

Если Сисмонди испускает тревожный крик против последствий капиталистического господства, то он во всяком случае не был реакционером в том смысле, чтобы мечтать о докапиталистических отношениях, хотя бы он при случае и выставлял с удовольствием преимущества патриархальных форм производства в сельском хозяйстве и в ремесле над господством капитала. Он многократно и весьма энергично протестует против этого; так, в своей статье против Рикардо в «Revue Encyclopedique» он пишет: «Я уже слышу восклицания, что я выступаю в качестве противника усовершенствований в области сельского хозяйства, техники и всякого человеческого прогресса, что я несомненно предпочитаю варварство цивилизации, так как плуг есть машина, а заступ еще более старая машина, что согласно моей системе человеку следовало бы обрабатывать землю руками. Я ничего подобного не говорил, и я должен раз навсегда протестовать против всех тех выводов, которые приписывают моей системе и которых я сам никогда не делал. Я не был понят ни теми, которые на меня нападают, ни теми, которые меня защищают, и мне не раз приходилось краснеть как за моих союзников, так и за моих противников… Следует внимание обратить на следующее: я нападаю не на машины, не на изобретения, не на цивилизацию, а на современную организацию общества, которая, лишая рабочего всякой собственности, кроме рук, не дает ему ни малейшей гарантии против конкуренции, против бешеной торговли, которая всегда оканчивается ему во вред и жертвой которой он должен неизменно явиться». Исходной точкой критики Сисмонди, вне всякого сомнения, являются интересы пролетариата, и он с полным правом может формулировать свою основную тенденцию следующим образом: «Я желаю лишь искать средства, чтобы обеспечить плоды труда тем, кто трудится, и пользу от машины тем, кто приводит эту машину в движение». Правда, когда ему приходится ближе характеризовать общественную организацию, к которой он стремится, он уклоняется от этого и признается в недостатке своих сил: «но вопрос о том, что нам остается делать, бесконечно сложен, и мы не намерены теперь заняться его обсуждением. Мы желали бы убедить экономистов настолько же, как мы сами в этом убеждены, что их наука до настоящего времени идет по ложному пути; но мы не имеем достаточного доверия к себе, чтобы указать им истинный путь. Требуется слишком большое напряжение нашего ума, чтобы уяснить себе современную организацию общества; где же найти того выдающегося человека, который был бы в состоянии постичь еще не существующую общественную организацию, который мог бы постичь будущее, когда нам так трудно понять настоящее?» Это открытое признание в неспособности взглянуть через капитализм в будущее около 1820 г. отнюдь не должно было послужить к стыду Сисмонди, ибо это было время, когда господство крупного промышленного капитала только что перешагнуло через свой исторический порог и когда идея социализма была возможна лишь в ее утопическом виде. Но так как Сисмонди таким образом не мог ни выйти за пределы капитализма, ни вернуться назад, то для его критики остался лишь мелкобуржуазный средний путь. Скептицизм по отношению к возможности полного развития капитализма и тем самым производительных сил приводил Сисмонди к тому, что он призывал замедлять накопление и умерить бурное движение к расширению господства капитала. И в этом кроется реакционная сторона его критики[160].