Юрий Сушко - Подруги Высоцкого

• Название: Подруги Высоцкого
• Автор: Юрий Сушко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57953-2

Разные женщины окружали великого барда. Они были похожи и в то же время не похожи друг на друга. Их жизненная философия и творческая позиция были различны, но судьбы в той или иной степени пересекались с судьбой Владимира Высоцкого. Их участие, сердечное отношение к Высоцкому, к его таланту кровно роднило. Их голоса перекликались, хотя каждая из женщин вела свою неповторимую сольную партию, что и составляет особую гармонию. Они одновременно являлись и музами, и творцами.

У гениального человека и близкое окружение талантливо и неординарно…

---

А вы не можете сказать – где, потому что мы знаем только одно: он не пришел, потому что занят, занят настолько, что не смог сейчас прийти к Гамлету, занят своим вечным занятием…

Эту надрывность людей к Володиной памяти и Володиному голосу мы все так сильно ощущаем, терпим от нее, потому что они все ко всем нам приходят. Пишут юноши с наркотиками, рыдающие девушки – все это мы знаем, и ни в коем случае театр не может уступить свою изысканность рыдающей, страдающей и надрывно настроенной публике. Изысканное, строгое зрелище, совершенно строгое, абсолютно не умеющее угодить тем, кто хочет рыдать, страдать, говорить, что он «спился и пропел свой голос». Я только знаю, что эта суверенность художественная должна, несомненно, существовать. И обязательно это будет очень важная проблема – насколько Володин голос сможет заполнить собой спектакль. Потому что рано или поздно вы придете к тому, что обилие его голоса, нам доступное, еще никак не может быть решением того, что задумано.

Все, что говорилось о «Гамлете», мне кажется страшно плодотворным. Может быть, настойчивая мысль о «Гамлете», и особенно соединение идеи «Гамлета» и вообще того решения, которое уже в театре было, – оно, мне кажется, может навести на очень многие мысли. Во всяком случае, я, со своей стороны, это объединение мысли и попробую вам предложить. Во всяком случае, это такие глубины, которые могут облагодетельствовать грядущую идею.

Я не знаю пока, в прозе или в стихах, но хочу предложить свои варианты в связи с текстом Шекспира. Я поняла, что, хотя Володя в настоящее время в нашем сознании так нас волнует, мы должны уже холодно думать, – не об этом, а как бы о спектакле, который не может быть и не должен быть равен его судьбе, его личности и даже памяти о нем. Это все равно будет новое. И как соотнести одно с другим в спектакле о Володе – и целомудренность нашей любви, и память народа, и совершенно независимое театральное решение – вот это будет проблема.

Выслушав, Юрий Любимов склонил голову: «Я благодарю вас, Белла. Я совершенно согласен с вами…»

Позже Валерий Золотухин скажет: «Да, Гертруда, Полоний, Офелия, Клавдий, Гораций – все участники «Гамлета», непременно в персонажных костюмах, вызывают дух Гамлета-Владимира, и он отвечает нам оттуда либо песней, либо монологом, «мурашки по спине». Он живой, он только занят, «настолько занят, что не смог сейчас прийти к Гамлету, потому что занят своим вечным занятием», – укрепляла в нас веру в эту точную формулу будущего действа Белла Ахмадулина».

Путь спектакля к зрителю был долог и труден. Придирки, поправки, вопросы, доносы – им не было конца. Театр оказался на грани закрытия. Вместе с другими Белла Ахмадулина билась в запертую дверь. Она выступала уже как трибун, пытаясь доказать незримому врагу, что:

– Этот спектакль – некий художественный эксперимент. Не хочу, чтобы он плохо завершился. Я уже высказывала свое мнение о спектакле. Оно совершенно совпадает с моим обожанием театра, и мое мнение усугублено тем, что совпадает с общенародным мнением.

Похвалу артистам я могу сказать в другой раз, потому что я с ними встречаюсь. Юрия Петровича я тоже вижу довольно часто и могу сказать, что в последние дни он выглядит более уставшим, чем некоторое время назад. Здесь упоминались какие-то фигуры. Почему я никогда не скрывала своего лица, своего почерка? Где – они? Почему не удостоили своим присутствием ни режиссера, ни литераторов, которые пришли, видением своего лица, обнаружением своих фамилий?

Двадцатилетний опыт профессиональных литературных занятий дает мне право на некоторую непринужденность. Эти люди никогда не считались с мнением писателей, нас не спрашивали и очень часто ошибались, не учитывали, что некоторые поэты, которых благодаря их стараниям нет уже на свете, более опытны и развиты, чем они. Я не собиралась говорить об этих людях, которые побоялись присутствовать и ответить мне, женщине. Я беззащитна, но кто-то им это, наверное, скажет, и я хочу, чтобы они это знали. Я никогда не стала бы говорить с ними о морали, о поэзии или, например, о жалости к человеку, в данном случае – к режиссеру, нервы которого они подвергли сложным испытаниям. Я говорю только о том, что умно, что неумно, что должно было бы быть более умно, о том, что они причинили безусловный вред себе, принесли лишние волнения.

Молодежь была лишена книг поэта. От этого страдал поэт, потому что он хотел видеть свои стихи напечатанными. Народ сетует: где их поэт? В Москве ходят тревожные слухи, что народ лишается уже и «Таганки».

У нас мало утешений и много трудностей. Театр на Таганке для москвичей и всех, кто приезжает, – подлинное утешение на все труды и невзгоды. Поскольку я человек общительный и вижу много народу, я знаю, что народ встревожен… Это вина не театра, не устроителей, а тех, кто ставит театр в такое положение, как будто он совершил не подвиг в отношении умершего товарища, а что-то двусмысленное.

Я хочу, чтобы Юрий Петрович знал, что он может всегда использовать мою любовь, дружбу, готовность высказаться, и чтобы он говорил не только от своего лица, но и от лица всех литераторов. Я еще раз благодарю театр…

И тут же, вскинув стиснутый кулачок над головой, она почти выкрикнула, обращаясь к минкультовским «теням»: «Им, видите ли, плевать на меня и на мое мнение, а мне, пусть запомнят, трижды наплевать на них всех и на министра ихнего. На-пле-вать!»

С высочайшего позволения спектакль в итоге был разрешен как вечер памяти Владимира Высоцкого – в день его рождения и в годовщину смерти.

25 января 1982 года стало двойным торжеством – вышла первая книга Владимира Высоцкого «Нерв». Поздравляя всех с этим событием, Белла Ахмадулина говорила:

– Поэт, артист, художник один всегда имеет над нами безукоризненную, безукоризненную и непререкаемую власть. В эту власть входит много влияний и побуждений. Он награждает нас ни за что ни про что, а просто за то, что живет на белом свете. И мы не перестаем думать, что голос его остается с нами всегда совершенно безвозмездно. В этом голосе можно всегда расслышать вопрос, укор, совет провиниться в этой жизни как можно меньше. Во власть поэта, художника, артиста входит сочинять в своей жизни страдания, особенно те, которые для нас всегда важнее собственных интересов.

Но от моего имени, от условного поэта, от условного художника мы имеем единственную выгоду и прибыль на белом свете – это всегда делать так, что этими днями рождения, которые мы всегда знаем наперечет, может быть, в основном исчисляется, исчерпывается история человечества. Может быть, именно этими днями последующие люди будут оправдываться перед другими временами, перед другими мирами за всю историю человечества, за все, в чем мы виноваты, пока жили на земле. Во всяком случае, вот это непрерывное получение радости, ощущение того, что на землю пришел человек, пришел с милосердной миссией быть ни в чем не повинным поэтом, художником, вот эта радость сегодня и может составить содержание нашего праздника.

Театр, чьей сцены я всегда была мечтателем, а сегодня просто соучастник, нашептывает мне еще что-то. В его судьбе есть нечто схожее с судьбой поэта. Он отделен, одинок, не похож ни на кого и внутренне независим. Будем надеяться, что эти слова-рассуждения о том, что в судьбе поэта главное – рождение. Будем надеяться, что это рассуждение совместимо с судьбой театра и с судьбой спектакля, которого мы сегодня опять счастливые зрители и участники. Будем надеяться, что не сразу, но он родится, а что будет дальше, разберемся.

Искусству неотделимо сопутствуют эпигоны, обреченные на безымянность, число им множество. Отличается оный от искусства тем, что это существо противоположно другой породы, это раз, и еще одной чертой, что день рождения этого соперника никогда не будет интересовать человечество.

Сегодня, войдя в высокое соседство с любимыми мною актерами, поздравляя их и вас со счастливым днем рождения нашего любимого, нашего поэта, кланяясь его матушке, желая всякого благоденствия, беру на себя смелость прочесть вам стихотворение:

Московских сборищ завсегдатай,
Едва очнется небосвод…
Люблю, когда рассвет сохатый
Чащобу дыма грудью рвет…

Еще в конце 1975 года, когда репортеры западногерманского телевидения записывали интервью Владимира Высоцкого на подмосковной даче Ахмадулиной, она говорила о том, что где-то в уголках ее сознания все время живут слова стихотворения о Высоцком, которое она наверняка когда-нибудь напишет. Так и случилось.

Позже Белла вошла в состав комиссии по литературному наследию В.С. Высоцкого, созданной решением секретариата правления Союза писателей СССР. Председателем был определен Роберт Рождественский. Ахмадулина работала с рукописями поэта. Потом говорила: «Знаете, что меня поразило в его стихах? Отчаяние. Человек знал, что никогда не увидит свои произведения напечатанными. А теперь я готовлю их к публикации, и даже править рука не поднимается, настолько они совершенны… В бумагах Высоцкого видно, как много он работал над словом. У него много вариантов одной строки, он истинный подвижник именно литературного дела. Почему мы не можем это признать? Владимир Высоцкий – постоянная боль…»