Олег Лукошин - Коммунизм

• Название: Коммунизм
• Автор: Олег Лукошин
• Жанр: Современная проза

Советский Союз не распался! Он продолжает существовать в параллельном измерении! Величественный и справедливый коммунизм под мудрым руководством КПСС воцарился там на всей планете Земля.

А в нашем измерении — капитализм. На календаре — 2025-й год. Президентом России продолжает оставаться Владимир Путин. Рост недовольства в обществе достиг критических отметок и вылился в вооруженную борьбу. В стране действует подпольная армия — «Комитет освобождения России от капиталистического ига». Один из бойцов Комитета, Виталий Шаталин по кличке «Шайтан», отчаянно стремится эмигрировать в параллельный Советский Союз, благо дипломатический отношения между СССР и Российской Федерацией уже установлены. Только вот не для всех она, эта эмиграция…

---

Улыбнулась.

— Где Новый год-то встретим? — сменила тему.

— Решим. О, вот и Пятачок тащится, — кивнул я в сторону подземного перехода, откуда на свет божий поднимался наш неистовый публицист.

Двигался он замечательной своей походкой пухлого увальня, которому на всё наплевать. Она, походка эта с телодвижениями детскими, всегда меня успокаивала. Вот и сейчас как-то легче на душе стало, а то я всё же на взводе. Пятачок наш, несмотря на то, что почти каждый день постил на сайте КОРКИ пламенные статьи об изуверской сущности капитализма, работал в официальной правительственной «Российской газете» и был на самом деле работе своей рад. Потому что ещё пару лет назад стоял на бирже труда, получал три копейки пособия и был ежедневно распиливаем и съедаем престарелыми родителями, у которых он стал поздней и долгожданной радостью.

Едва Пятачок возник в поле зрения, как тут же перед нами тормознул «Джип» Белоснежки. Гарибальди сидел рядом с ней и махал рукой. Мы с Кислой полезли внутрь, Боря так же обаятельно и нелепо ускорился и, с обманчивым усилием перемещая свою пухлую задницу, добежал до машины, впихиваясь вслед за нами на заднее сиденье.

Тронулись. Вика, несмотря на солидные габариты своего недешёвого авто и непроходимые московские пробки, умудрялась перемещаться по городу с весьма приличной скоростью.

Белоснежка до сих пор, хотя числилась в Звёздочке уже полгода или даже больше, вызывала у меня какие-то сомнения. Девушка она была богатая и вроде бы весьма. Ну, по моим босяцким понятиям. Её папаня даже заместителем министра поработал. Потом ушёл «в бизнес». То есть в бандитско-эксплуататорскую деятельность. Откуда, собственно, — только не столь крутым — в правительство и приходил. Правда, мать Вики вскоре с ним развелась и, пожалуй, именно это каким-то образом подтолкнуло девятнадцатилетнюю студентку МГУ к революционной деятельности.

Зихеров за ней пока не наблюдалось, да и выгода от её прихода была явная — и водила она нам, и частично финансист, и с хатой пересидеть день-другой проблем нет — но социальная среда, в которой формируешься, значит ой как много. Вот почему я Кислой полностью доверяю? Да потому что такая же люмпен-пролетарка, как и я. Школьная учительница. С ней я одной крови.

— Ну что, Звёздочка Ильича, — повернулся к нам Гарибальди. Он выглядел не выспавшимся, видимо только с ночного дежурства. — Политбюро дало добро на экспроприацию, с чем вас и поздравляю. Инкассаторы подъезжают в пятнадцать ноль-ноль. Действуем быстро, по возможности без стрельбы. Стволы сзади, в сумке. Разбирайте, скоро будем на месте.

Я не понимал, зачем Антон продолжал работать сторожем на этом своём складе. Каких-то нормальных денег зарабатывать он там не мог, а Комитет всё же худо-бедно подгонял копейку для скудного хоть, но существования. Когда я получил от них первое пособие, то моментально послал ко всем чертям собачьим этот сраный ночной клуб, где лакейничал охранником. Мне много бабла не надо, и на эти деньги проживу. Видимо, наш командир предпочитал своей работой шифроваться под обыкновенного смиренного быдлака, а может ещё какие причины имелись. Я не интересовался.

Автоматы, что барахтались в спортивной сумке, оказались старенькими короткоствольными израильскими «Узи». Годов этак восьмидесятых прошлого тысячелетия. Хрен пойми каким образом они у нас появились. Потёртые, изрядно поцарапанные. Убивавшие когда-то свободолюбивых бойцов народно-освободительного движения Палестины. Горькая, так сказать, ирония. Но для экспроприации, должен заметить, всё же более удобные, чем «калаши» или ещё какие-то американские, которые в Комитете тоже имелись. Эти можно засунуть под куртку. Но если наступит затяжная перестрелка, то надолго их не хватает. Фигли, всего тринадцать патронов! А магазинов наверняка не больше, чем по одному на брата.

Так оно и было.

— Проверьте, — посоветовал я всем, — есть ли там вообще патроны. А то за Политбюро станется.

— Спокойно, спокойно, — тут же отреагировал Гарибальди. — Никаких молний в сторону руководства. Они делают всё, что могут.

Однако, как я и предполагал, полного магазина ни в одном автомате не оказалось. Штук по восемь-девять кусачих. Ладно, хоть столько наскребли.

— Скоро будем на месте, — продолжил Антон. — Надеюсь, вопросов ни у кого нет. Мы с Шайтаном на острие, Пятачок берёт водилу, Кислая держит окрестности, Белоснежка на моторе. Шайтан, у меня к тебе просьба: отнесись к этому не как к личной мести, а как к обыкновенной работе. То есть постарайся никого не убивать.

Я ничего не ответил.

На обочине дороги мелькнул рекламный щит. Группа белозубых пионеров в красных галстуках сидела кружком у костра и восторженно всматривалась в звёздную даль, где среди серебристых точек на ночном небосклоне одна была крупнее остальных, видимо изображая первый советский спутник. Надпись гласила: «Эмиграция в СССР. Звони».

У меня снова, как и всегда при виде подобной идиллии, лихорадочно сжалось сердце.

— Никому не двигаться! — кричал Гарибальди на бегу. — Сумку бросить!

Двое инкассаторов, пружинистой, этакой самоуверенной походкой выбравшиеся из здания банка, как-то по-детски вздрогнули, замерли, и удивлёнными, но покорными мордашками уставились на нас, словно всю жизнь ожидая чего-то подобного. Тот, который держал автомат, дёргаться не пытался, как, впрочем, и тот, у которого в руке болталась сумка с деньгами. И всё же по мне «Никому не двигаться!» — это слишком интеллигентная манера общения со слугами капитала.

— На землю, пидары! — завопил я и сделал выстрел вниз, в заснеженный асфальт.

Пуля взвила лёгкий шлейф снега и застряла в сугробе. Даже здесь, у отделения «Альфа-банка», всё утопало в сугробах. Всем на всё насрать — на чистоту, на внешний лоск. Эпоха гламура миновала. Российский капитализм уже не пытается выглядеть респектабельно, он только грабит. Наверняка у них и камеры ничего не снимают. Недаром же нас до сих пор вычислить не могут.

Тот, что с сумкой прилёг. Второй стоял. Не мигая, смотрел. В руке «калаш», дулом на нас. По ходу, тоже видавший виды ствол.

Людей на улице хватало. Вроде бы ускорились, стараясь скрыться за домами от случайных, но таких возможных пуль, но как-то вяло. Многие остановились посмотреть. Кого сейчас в Москве стрельбой удивишь?

— Чё смотришь?! — гаркнул я. — Лечь, гнида гнойная!

Сунул прикладом, этим маленьким, робким еврейским прикладом ему в рыло. Вреда особого нет, на ногах устоял. Стал сгибаться, чтобы лечь. Гарибальди, от которого в мою сторону исходила волна недовольства — я её явственно ощущал — вырывал из рук первого брезентовую сумку. Тот как-то не слишком охотно с ней расставался.

— Мужики, — услышал я его голос. — Нас с работы уволят. Может, не надо. Дети же, семьи.

— Это политическая акция, — зачем-то объяснял ему командир. — Деньги изымаются на революцию. Освободите себя, и мир станет лучше.

Ну чего с ними трепаться? Это не митинг, это боевая операция, а перед нами — враги.

И тут я отвлёкся, чёрт меня дери. На Гарибальди, на этого лежачего нытика-инкассатора, который не умел достойно проигрывать. Блин, больше, чем капиталистов, я не люблю людей, который не умеют проигрывать. А второй-то, гад, автомат вздёрнул. На колено привстал, сукин кот, чтоб удобнее было стрелять, мужественное лицо изобразил и был готов ради неизвестно чего, ради навязанных лживых понятий о долге замочить нас, хороших парней, думающих о светлом будущем…

Я рывком развернулся в его сторону, вдавливая палец в холодный металл курка. Преимущество было за мной.

Пули ложились как-то хаотично, но в тело. Автомат из рук инкассатора выпал. Почти как тогда, под Кутаиси, где вроде бы сдавшийся бородатый грузин решил вдруг по странному и невротичному наитию стать героем своего народа и вскинул на наше отделение автомат. Я ему геройствовать не позволил. Уложил сразу, как и этого.

Вот и доверяй после этого людям! Теперь наши снова будут считать меня изувером, а разве я хотел этого?

Пока он не упал, я успел заехать ему в харю ногой. Мужик рухнул боком в сугроб. Издавал глухой, исполненный боли сип.

— Тварина! — выдавил я.

Метнул взгляд на Антона. Тот держал мешок с деньгами в руках и был готов рвануть. Кивнул — всё, мол, бабло при мне. Я ответным кивком подтвердил отход. Подхватил «калаш». Ты ещё и доброму делу послужишь, славное советское оружие. Пятился, отступая. А люди — да, люди стояли и смотрели. Почему-то вдруг захотелось сорвать вязанную маску и показать им своё лицо. Чтобы увидели, чтобы запомнили. Чтобы в памяти на века сохранили отпечаток лица Человека, Которому Не Всё Равно.

Пятачок тоже пятился сбоку. Похоже, с водилой у него прошло без приключений, тот не рискнул рыпнуться. Кислая бежала, застревая в сугробе, к нам и по сторонам не смотрела. «Джип» стоял метрах в двадцати, Белоснежка уже завела мотор.