Дмитрий Ясный - Здравствуйте, я Лена Пантелеева! (СИ)

• Название: Здравствуйте, я Лена Пантелеева! (СИ)
• Автор: Дмитрий Ясный
• Жанр: Альтернативная история

Аннотация:

Вернувшийся к рассвету - 2. Книга вторая. Здравствуйте, я Лена Пантелеева!Продолжение первого "Рассвета". Аннотации пока не будет. Морали также нет, ненормативная лексика - в меру, циничность - умеренная.

Ищущим великую идею и морализаторство, пожелание - не читать.

---

  -Не бойтесь, солнышки.... Тетенька вас не обидит. Ли! Ко мне! И брось ты этот пулемет!

  Верный самурайчик замер за моим плечом.

  -Ли, дай детям еды. Агафья!

  -Чего тебе?

  Голос недовольный, скрипучий, но в глубине, под волнами сердитости притаился донным сомом страх.

  -Что у тебя есть теплого из одежды? Видишь, детям холодно?

  -Да что им давать-то, да зачем? Беспризорня это! Да ишо из 'бывших'! Все одно пропадет или отнимут у их!

  Нет, у моего 'немца' точно есть еще что-то в стальном нутре кроме возвратной пружины, бойка и затвора. Черная дыра ствола неприязненно посмотрела в раскрасневшееся лицо женщины. Клянусь, даже не думал поднимать ствол и палец сам лег на курок!

  Агафья засуетилась, потроша свои многочисленные узлы. Ли деловито складывал в полотняной мешочек круг колбасы, резал напополам каравай. А я стоял, смотрел и понимал, что все это бессмысленно, напрасно, тщетно.... Я дарю им, может быть пару, тройку сытых, теплых дней, но не жизнь. А может, я дарю им смерть. Я уйду, оставшись в их памяти светлым, добрым силуэтом неизвестной тетки, а голодные хищники, что сейчас таятся в темноте, дождутся моего ухода и отнимут все. Отберут, вырывая из худеньких ручек шанс, возможность дожить до тепла, дотянуть до ласкового лета. А на всех хищников у меня не хватит патронов. Их слишком, слишком много. Тут каждый второй - двуногий волк. И самое поганое то, что многие из них и часто лучшие, верят, что несут в этот мир добро. С кулаками.

  -Все, достаточно! Уходим! Ли, проверь выход из двора.

  Молчаливый японец шагнул в темноту дворовой арки, я нерешительно переступил на месте, оглянулся на детей:

  -Прощайте, солнышки! И простите меня....

  -До свиданья, добрая тетенька! Спаси вас Бог! Мы будем молиться за вас! Каждый день! Правда, правда! Вот вам крест!

  -Спаси и вас.... Он....

  Я ненавижу этот город. Эту клоаку мерзости, с блестящим лаком высокой культуры поверх ряски гнилого болота. Этот город вырос на костях, он стоит на них, вбирает их в себя и распухает, как залежалый труп. Он навсегда закован в незыблемый гранит набережных, туго стянут ажурными обводами мостов, придавлен глыбами памятников, дворцов, триумфальных арок, влажной брусчаткой тротуаров. Но в своей непомерной гордыне он все же ярится, грозит небу шпилями Адмиралтейства, рвет чистую синеву холостыми залпами полуденных выстрелов. Бесконечно рожает, растит и сам же убивает, питаясь жизнями населяющих его людей. Подменяет собой естественное, живое.

  Что в имени твоем? Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград. Что скрыто во многих твоих именах каменная колыбель революции? Холодное горнило, пылающий жертвенный алтарь. Что ты мог породить, что выпустил на свет? Только нечто страшное. Ведь какая колыбель, такое и дитя. Жестокое, с холодными водами Невы и заливов вместо горячей крови в петлистых венах, расчетливое и наивное, сомневающееся и фанатичное. Верящее в сказку, в то, что можно дойти до неба и прикоснуться к радуге, надо только побольше трупов нагромоздить себе под ноги. Я ненавижу этот город, и город ненавидел меня. Он чувствовал меня, ловил в ледяные ловушки глубоких сугробов, кидал под ноги грязные лужи, беспощадно бил по пяткам камнями брусчатки. Давил бесконечными мертвыми дворами-колодцами, слепыми пятнами окон, нависал черными коваными решетками ворот над головой. Я устал от него и меня знобило.

  Ли почти нес меня на себе, неуклюже поддерживая за талию, хотел и одновременно прижать к себе покрепче и тут же, робко, ослаблял хватку. День превратился в сумрак вечера, вечер уступал темноте ночи. А мы все шли. Заснеженными переулками, узкими улочками, взбирались на обледенелые хребты мостов, скользили вниз, навстречу оскаленным каменным пастям чудовищ, охраняющих покой этого каменного исполина. Дошли.

  Дом, куда возил на извозчике мою Леночку Ленька Пантелеев, вывернулся из темноты, неприветливо моргнул редкими желтым пятнами керосинок и слабосильных электрических лампочек.

  -Второй подъезд, правый, угловая квартира. Ключ в углу, под потолком, за завитушкой....

  Зубы отбили барабанную дробь, озноб обхватил мои плечи липкими лапами, жарко крича на ухо 'Ты мой'. Хрена тебе я твой, мы еще повоюем! Просто так я не сдохну, нельзя мне загибаться от банальной простуды. Нельзя.

  Ввалились в темноту прихожей. Ли чиркнул спичкой, язычок пламени испуганно заметался, на доли секунды выхватывая угол шкафа, изогнутые рога вешалки, отразился в треснувшем стекле зеркала. Кто-то или что-то прошелестело сквозняком, шепча: 'Разбитое зеркало к несчастью....'. Бред, чушь, суеверия! Так я начну стрелять в черных кошек и заглядывать в ведра встречных женщин.

  -Свечи на полке. Керосинка в комнате. Ли, растопи печь и найди на кухне водку или спирт. Лучше спирт.

  -Хай, ва! - отозвался японец и повторил чуть громче по-русски - Слушаюсь, моя госпожа.

  Агафья где-то там, в темноте прихожей, охнула, помянула святую богоматерь и семь своих неизменных архангелов. Тень улыбки коснулась моих губ - самурайчик приятно меня удивил. На ощупь добрался до дивана в комнате, безвольно осел на бескрайнее поле из набивной ткани. В ладонь толкнулся рукоятью 'немец' - я здесь, я с тобой! Ревнивый малыш 'АТ' уперся в ребра - я тоже тут! Я знаю, мальчики, я знаю.... Но я так хочу спать! Меня раскачивало, качало, уносило куда-то в тишину, но чьи-то руки тормошили, не давали покоя.

  -Госпожа, госпожа! Я нашел спирт! Что мне с ним делать?

  Глупый желтокожий человечек, он не знает, что люди делают со спиртом? Разумеется, натирают им себя!

  -Ли! Часть разведи напополам с водой и размешай в нем перец. Любой. Не жалей. Часть осторожно нагрей и разотри им меня. И мне нужно много- много теплой одежды и теплой воды. Ты сделаешь все это, мой хороший?

  -Да, госпожа.

  Рули, Леночка, рули. Пока можешь. У тебя так мало было в детстве игрушек. Особенно живых.

  Глоток жгучей жидкости огненным комком опалил небо, упал вглубь, взорвался терпкой бомбой, запуская теплую ударную волну по всему телу. Крепкие руки мяли меня, терли, сильно давили за ушами, разминали ступни, мешали, не давали заснуть. Что-то острое и нестерпимо горячее вдруг кольнуло меня чуть пониже правого колена, затем в левую ладонь, в затылок. Ну, надо же, чжень-цзю подручными средствами. Необычно, но..... Ленивая мысль мелькнула хвостом и свернулась в уютный клубок, прикрыв черный влажный нос остатками сознания. Я уснул.

  Нас утро встречает прохладой.....

  А ведь действительно холодно, очень холодно! Почему? Вчера было так тепло и, что скрывать, приятно. Выскользнул из-под груды шинелей, тулупа, одеял. Зябко переступил босыми ступнями на холодном полу. Пробежал в прихожую на носочках, посмотрелся в зеркало. Красавец! Волосы спутанные, грязные. Под глазами темные круги, левая щека измарана чем-то липким и темным. Ногти.... Ногти лучше не рассматривать, такого кошмара я не перенесу.

  Зашел на кухню, кое-как умылся холодной, почти ледяной водой. Агафья по-прежнему храпит на оттоманке у окна, Ли нигде нет, в окно хмурится затянутое серыми тучами полуденное солнце. Однако, здоров я поспать! Уже давно день, а пришли мы на квартиру где-то в полночь. Я спал почти двенадцать часов! Или тринадцать. Без снов, кошмаров, ворочанья с боку на бок, не просыпаясь. И это тут же подтвердил переполненный мочевой пузырь. Редкостная эгоистичная сволота! И ему совершенно наплевать, что отхожее место во дворе! Ему надо и все.

  Оделся, щурясь с темноты, проскакал по тропинке к неказистому, но очень пахучему сооружению из досок в углу двора. Помучался со щеколдой, присел. В щель между досками увидел отворяющуюся калитку, мужской силуэт. Подтерся, осторожно, на цыпочках, пробежал обратно, ткнул стволом в спину возившегося у квартирной двери человека, тут же отодвинулся на шаг.

  -Где ты был, Ли?

  -Госпожа заболела - я ходил за лекарствами. Купил - из кармана медленно извлекся небольшой сверток - немного. Больше не было. Еще есть мед. Простите, госпожа.

  -Все хорошо, Ли. Я уже не больна. И спасибо тебе за заботу.

  Обошел неподвижно стоящего японца, коснулся рукой дверной ручки и тут же, уловив за спиной начало движения резко повернулся, поймал глазами непроницаемый камень взгляда Ли:

  -Почему я госпожа, Ли?

  Молчит. Черты лица закаменели, скулы - обсидиан, плотно сжатые губы - тонкие лезвия бритвы. Когда уже не надеялся на ответ, Ли вдруг выдохнул, весь как-то обмяк, опустил голову:

  -У моего народа есть старая легенда, госпожа....

  -У твоего народа? Так ты не японец?

  -Нет, госпожа. Ииэ, ватаси ва нихондзин дзя фримасэн. Я по матери айну. Госпожа, наши отцы говорили, что когда сын народа айну встретит дух великого воина в теле девушки в далекой стране....

  -Остановись, Ли! Не нужно продолжать. Все легенды лишь старые сказки. Страшные, добрые, не важно. Сказки и все. А вот реальная жизнь.... Знаешь, Ли, эта сучья реальная жизнь, она мать её, не сказка и ее не загнать в рамки преданий твоего народа. Поэтому не продолжай. Я не запрещаю тебе верить, но я не хочу, чтобы ты ослеп из-за своей веры.